«Объяснительная записка» — особенный жанр народного творчества. С ним знакомы работники всех отраслей, причём, многие только им и владеют…
Увы, несмотря на все старания, этот навык мало кого осчастливил. Бытует мнение, что написание объяснительной записки приравнивается к чистосердечному раскаянию — раз написал, значит, всенепременно виновен! И лишь некоторые, особенно одарённые авторы, нет-нет да и бросают вызов этой стройной системе. Они приводят клишированные синтаксические конструкции к состоянию полного абсурда, доводя начальство до нервного срыва или истеричного хохота. В былые времена подобные записки публиковались в юмористическом журнале «Крокодил», обсуждались на партсобраниях, передавались из уст в уста — как пример неудачной попытки оправдать служебный проступок. Впрочем, были и исключения из правил. О них мой сегодняшний рассказ…
***
Даже не сомневаюсь, читатели «Северян» не верят в инопланетян. Зелёные человечки, как плод больного воображения, давно стали притчей во языцех. А вот мой бывший начальник был вынужден признать вероятность их существования, и случилось это именно после прочтения объяснительной записки.
Дело было в конце 1980-х, я тогда трудился в электроцехе Карской геологоразведочной экспедиции, а жил где придётся. Со временем мне и моим коллегам-электрикам выделили комнатку на окраине посёлка. До места работы — всего около километра, но и это расстояние ещё нужно было пройти. Однажды в метель мы на этом отрезке заблудились. Спас нас лишь факел попутного газа. В сумеречных и суматошных снежных вихрях его сполохи были почти не видны, но шум пламени было хорошо слышно…
Иногда меня сотоварищи отправляли на так называемую забурку станка. Мы сутками не вылазили с буровой, а потом, подобно Илье Муромцу, надолго погружались в богатырский сон.
Наша очередная вахта проходила на севере Ямальского полуострова, если не ошибаюсь, запускали Северо-Малыгинскую площадь или что-то рядом. Весна качала свои права, солнце с каждым днем светило всё дольше, усугубляя наше представление о бесконечности трудового дня. Но мы были молоды, сильны и успевали всё — даже обед готовили сами. В общем, работа была сделана качественно и на нашу базу в Харасавэе мы вернулись с чувством выполненного долга.
Наверное, зелёные человечки так и не пожаловали бы к нам в гости, если бы не одно но. Нам, комсомольцам-ударникам, не дали толком отдохнуть. И хотя трудовой ритм на базе был куда мягче, чем на забурке, через пару дней хроническая усталость взяла своё — мы проспали. Наскоро собравшись, выскочили на улицу, а время уже к обеду. Вот мой старший товарищ Юрка Азаренко и говорит: «Айда в столовку, а в цех пойдём после обеда. Хоть ещё поспим». Я был согласен. Глупо было спорить. Весна, солнце, вкусный обед и сон явно превалировали над сводами электроцеха и работой.
Выспавшись, довольные, мы явились на работу. Там нас ждал мрачный шеф Сергей Геннадьевич. Вообще-то, как руководитель и человек, он был понимающим, на некоторые делишки закрывал глаза, под его началом работать было совсем неплохо. Но в этот раз он грозно посмотрел на наши довольные физиономии и сказал: «Пишите объяснительные».
***
Мне в голову ничего не приходило кроме покаянных слов: «Извините, простите, бес попутал». А вот Юрка взял ручку и на одном дыхании застрочил целыми абзацами. Исписав с обеих сторон тетрадный лист, он попросил ещё — начальник вырвал ему сразу два, но и они были израсходованы со скоростью пулемётной ленты в жарком бою.
Ах, как вдохновенно Азаренко выводил свои торопливые строчки! Его рыжая шевелюра светилась в жарких лучах солнца, наводя на мысль о симбиозе электрической печатной машинки с раскалённым кожухом станкового «Максима».
Вспомнив школу, я решил подсмотреть, что там мой товарищ пишет, и ошалел от крутизны сюжета.
Оказывается, когда мы вышли из дома, Юра увидел садящуюся напротив нас огромную летающую тарелку (на самом деле на том пятачке и вездеход-то едва поместится, но это неважно). Из тарелки выскочило несколько непонятных типов, они схватили Азаренко и затащили на борт НЛО.
Потом мой товарищ подробно описал процесс допроса и пыток. Космические пираты выбивали из него главные секреты буровских электриков: процедуру запуска шламового насоса без пускателя и метод определения фазы и ноля в многожильном кабеле. Но круче наших ребят может быть только космос, так что Юрка, не посрамив светлое имя ленинского комсомола, выдержал все пытки.
Увы, мой мозг в тот момент хотел чаю с халвой, поэтому, едва ознакомившись с сюжетной линией, я скромно написал: «Вышли с Юркой из подъезда, было солнце, а потом яркая вспышка. Больше ничего не помню. Когда проморгался, Азаренко стоял рядом, и мы пошли в цех».
Читая Юркино донесение, Сергей Геннадьевич кудряво ругался, злился, краснел, но всё же признал: «Ну врёт же, а попробуй докажи обратное». Поэтому могу сказать, инопланетяне документально доказаны, ибо документ был. Жаль, не сохранился.
***
Вторая объяснительная была у меня скромнее. Впрочем, это как посмотреть. Мой товарищ Азаренко улетел на отгулы в родную Горловку, а мне надо было дальше лямку тянуть. И не прошло и недели, как растущий молодой организм снова дал сбой и проспал после обеда.
Полагаясь на опыт, я решил не торопиться, а спокойно почитал книгу, выучил очередную партию соло на гитаре, поужинал в столовке и лишь затем явился в цех. Там бдительный начальник уже готовил мне аутодафе. Доставая из сейфа покаянную тетрадь, он насмешливо поинтересовался: «Много будешь писать? Прям как Азаренко?»
Склонившись над столом, я задумался. Похищение уже не прокатит, зелёные человечки далеко, Юрка тоже, поди, на Украине. А вот начальник рядом, ехидно улыбается. Ну ладно…
Начал я издалека. Рассказал, как тяжело жить в вахтовом посёлке, посетовал, что четыре раза в день по пути на работу и обратно домой приходится проходить по целому километру. Затем я отметил превосходную работу местной столовой и благотворное влияние вкусной пищи на производственные показатели. Чтобы не быть голословным, я подробно описал процесс приёма различных блюд и попросил ещё листков, шеф напрягся.
А потом я перешёл к главному: слёзным просьбам переселить меня поближе к товарищам из Карской экспедиции. Ведь это не только гуманно, но и весьма целесообразно: так я буду ближе к вертолётной площадке, и, случись что, смогу заблаговременно вылететь с ответственной миссией на объект. Кроме того, у меня появится больше свободного времени, а значит, я больше не буду нарушать распорядок дня!
Написав о нарушении, я на минуту призадумался, ведь в моей объяснительной не хватало главного — красивой легенды, извиняющей моё опоздание. Помню, смотрел, как садится солнце, как ехидно улыбается начальник, и тут меня озарило. Склонившись над третьим листом, я завершил описание трудного дня словами: «А потом я скушал булочку с маком, пришёл к себе в комнату и потерял сознание». Ещё подумал и дописал: «Обязуюсь больше булочек с маком не есть!».
Говорят, здоровый смех продляет человеческую жизнь. Так Сергей Геннадьевич стал моим должником.
P. S. Обещания своего я не сдержал, булочки с маком ел. Но сознания больше не терял.
P. P. S. Премий нас с Юркой не лишили.
Текст: Владимир Долгих, Сочи
Журнал «Северяне», №4, 2022 г.