Гормон любви. Часть II. (Полная версия).

Часть II «Чёрная птица»

Глава 1. Маргарита.

Рита села в поезд. Впереди новая жизнь и долгожданная свобода.

Вагон был полупустой. Она зашла в купе и заняла своё место.

- Привет. В Москву? – услышала она мужской голос.

На соседней полке сидел тёмно-рыжий парень и улыбался так, как будто был знаком с Ритой тысячу лет.

- В Москву. Извините, я Вас не заметила. Здравствуйте,- ответила она и улыбнулась. Не улыбнуться было невозможно. Столько обаяния и задора было в глазах случайного попутчика, что у неё ещё больше поднялось настроение.

- Да ладно тебе. Чего оправдываешься? Это не преступление. Меня Женей звать. А тебя?

- Рита, - ответила она и расстроилась. Оправдывается, как последняя преступница. Но как же ей от этого избавиться?

- Ты не москвичка. Откуда?

- Ты не заметил, что остановка была в Таганроге?

- О, родина Чехова. То-то я смотрю, что ты говоришь, как поёшь. Смешно. Ничего, это дело исправимое. Научишься по-московски говорить. А в Москву в гости?

- Нет, еду в МГУ поступать. На журфак.

- О, так ты умная? МГУ, значит. Журналистом хочешь стать? Надо же. Там, насколько я знаю, направление нужно или характеристика. Точно не помню.

- У меня всё есть. Я почти год работала в газете. Все статьи с собой везу. И остальные документы тоже есть.

Перед отъездом, Рита зашла в редакцию к Татьяне Фёдоровне. Надежда, что новый начальник редакции даст ей направление и характеристику, была очень слабой. Какого же было удивление Риты, когда Татьяна Фёдоровна без колебаний, даже можно сказать, и с радостью, попросила секретаря напечатать для МГУ необходимые бумаги. Видимо, у неё было слишком сильное желание избавиться от столь недостойной гражданки своего любимого города.

- А ты студент или уже работаешь? – спросила Рита, невольно заряжаясь его весёлым настроением.

- В Курчатовском. Физик я, - ответил Женя и засмеялся,- Спасибо за «студента». Значит, молодо выгляжу.

В это время в купе зашла пожилая полная женщина.

- Молодой человек, - обратилась она к Жене, – помогите сумку поставить на верхнюю полку.

- С радостью! – ответил он и улыбнулся так доброжелательно, что сердце Риты затрепетало. Его доброта просто покоряла. Гормон любви заработал с такой силой, что она почувствовала, как влюбилась опять.

Пока он помогал женщине, Рита внимательно его рассмотрела. Женя был выше среднего роста и широкоплеч. Короткая стрижка жёстких рыжих волос торчала во все стороны и придавала ему задорный вид, близко посаженные голубые глаза немного косили, нос с горбинкой, красивой формы рот и подбородок подчёркивали его мужественность. Лицо было сильно обгорелое, почти красного цвета и в веснушках, как у всех рыжих людей. Он был и смешным и красивым одновременно.

Они проговорили до утра шёпотом, стараясь не мешать спать соседке. А утром Женя стал назначать Рите свидание. Она подумала о том, что инженер-физик и провинциальная девушка, да ещё и неуверенная в себе, не слишком хорошее сочетание, и решила отказать ему, но так, чтобы он не обиделся.

- У меня есть жених. Если тебя это не смущает, то давай встретимся. Москву покажешь.

- Как же он отпустил тебя одну, такую красавицу, на несколько лет?

- Я не красавица.

- А знаешь, что говорят француженки? «Сегодня вечером я буду ещё более привлекательна!» Усекла? Ладно, жених – не муж. Возьми мои телефоны. Я их тут начеркал. Домашний и рабочий. Позвони, как только устроишься. Договорились?

- Договорились.

Рита приехала в университет, сдала все документы и отправилась к маминой сестре.

Глава 2. Тётя Полина.

Полина Морозова, старшая сестра матери, жила на Кутузовском проспекте и занимала маленькую 14-метровую комнату в трёхкомнатной коммунальной квартире. После того, как муж ушёл к более молодой и весёлой даме, Поля жила одна, вела светскую жизнь, посещала театры и концерты, одевалась красиво и изысканно, много читала, общалась с друзьями и родственниками и брала от жизни всё, что та могла дать в таком, как у неё, зрелом, семидесятилетнем, возрасте. Мизерной пенсии, которую ей определило государство после пятидесятилетнего стажа работы бухгалтером на закрытом военном предприятии, едва хватало на еду да оплату коммунальных услуг. И если бы не пособие, которое она получала от государства в связи с гибелью на войне сына, вряд ли она смогла бы позволить себе, даже изредка, посещение театров и красивые наряды. Комната была обставлена оставшимися ещё от родителей самыми необходимыми для жизни вещами: кровать, сервант для посуды, шифоньер, да стол с двумя стульями.

Исключительно для того, чтобы Рита могла некоторое время, пока будет сдавать экзамены, пожить у Полины, пришлось купить самую недорогую раскладушку.

Риту, которую она видела всего два раза в жизни, встретила доброжелательно.

- Какая взрослая стала! Лет 8 не виделись. Зоя мне регулярно писала о твоих подвигах. Не красней. Знаю я свою сестричку. Поверь, она очень за тебя переживает. И зла не желает. Ладно, ещё наговоримся. Иди в душ, а потом кормить тебя буду.

С тётей было легко. Они вспоминали, как ели мороженое, когда она однажды приехала к ним погостить, а заодно побывать на Азовском море. Тётя Полина покупала племяннице любимое лакомство в неограниченном количестве, и, в основном, в кафе, под открытым небом. Это было очень красиво, и Рита была счастлива. Мама называла свою сестру «светской дамой» и была абсолютно права. Манера говорить, держать спину, двигаться, вести себя за столом, чётко выражать свои мысли, внимательно слушать собеседника, была настолько изысканной, что Рита, невольно любовалась своей родственницей, так сильно отличавшейся от своей родной сестры.

Когда же тётя Полина начинала рассказывать об их с Зоей семье, о братьях, о том, какой была младшая сестрёнка в детстве, то Рита, переполненная новыми для неё чувствами и трепетом сердца от любви к тёте, постоянно перебивала её, пытаясь узнать как можно больше о прошлом своей мамы.

- Рита, девочка моя,- говорила в такие минуты тётя,- ты всегда будешь производить впечатление несерьёзного человека, если станешь перебивать собеседника. Надо дать возможность человеку высказаться. И что за журналист ты будешь, если не научишься слушать людей?

Журналистом стать хотелось. На каждый вступительный экзамен шла как на бой, стараясь представить себя всё той же Истоминой, уверенной, смелой и целеустремлённой. Страх перед экзаменаторами моментально пропадал, ответы на поставленные вопросы сомнений не вызывали и полученные оценки соответствовали требованиям к проходному баллу.

Через месяц, когда Рита увидела себя в списке поступивших, счастью предела не было. Её взяли на кафедру «Периодической печати», как она и хотела. Рита примчалась «на крыльях» к тёте, чтобы сообщить столь радостную весть. В этот же день позвонила и Зоя Васильевна, чтобы узнать результаты экзаменов. Рита, соскучившись за этот месяц по матери и совершенно забыв, какая реакция может быть в ответ на её сообщение о поступлении, стала рассказывать ей о том, как она сдавала экзамены, на какие сложные вопросы ей пришлось отвечать, и как педагоги самого МГУ хвалили её за ответы.

- Главное, что не вернёшься,- услышала она в ответ на свои восторженные излияния,- О тебе ещё так много говорят, что каждый день краснею от того, что у меня такая дочь. Да ещё эта история с Володей. Значит, и с ним тоже роман крутила. Надеюсь, не сразу тебя выгонят из института. Немножко-то хоть поучишься. Дай Полину, мне поговорить с ней надо.

После разговора с Зоей, Полина, застав Риту в слезах, обняла её и попыталась успокоить.

- Не обижайся на мать. Она в нашей семье самая несчастливая. И всё из-за этой цыганки, будь она неладна. Как сглазила её. Никогда ни у кого не гадай. Мы, люди, очень мнительные. Верим во всё и всем. Кроме самих себя. И невольно начинаем поступать так, как нам нагадали. И сами этого не замечаем. В себя научись верить, и всё в твоей жизни будет так, как того сама захочешь. Ты поняла?

- Я стараюсь,- сквозь слёзы произнесла Рита.

- Ты, вот что,- продолжила тётя,- Попробуй в общежитии договориться, что жить у них будешь, а пропишу я тебя у себя. Тебе ведь, как иногородней, общежитие положено?

- Да, положено. Я и не собиралась Вас стеснять, тётя Поля. Я завтра же съеду.

- Да не об этом я. Ах, Зоя, Зоя. Если договоришься, я тебя к себе пропишу. Временно, конечно, пока. Никогда не знаешь, что в нашей стране завтра будет. Вдруг сможем на тебя комнату переписать. Со временем. Она мне тяжело досталась. Когда твоя мать с войны вернулась, мы в бараках с мужем и с родителями жили, в восьмиметровой комнатке. Бараки снесли и всем дали по комнате в этом доме. Жаль, мать с отцом до этого не дожили. Зоя до сих пор на меня обиду держит, что я её тогда попросила уехать. Да приревновала я. Муж мой стал оказывать ей знаки внимания. Осталась бы тогда, и у неё было бы в Москве жильё. Так что ты полное право имеешь на эту комнату.

- Тётя Поля, можно я к Вам приезжать буду? Всё-всё помогать Вам буду делать. Я Вас очень люблю,- тихо сказала Рита.

- Я пока и сама в состоянии всё делать. Ты учиться в Москву приехала, а не в прислуги ко мне. В гости приходи, всегда рада буду, звони чаще. Я тебя с нашими родственниками познакомлю при случае. Они у нас учёные, профессора, не абы что.

После того, как Рита переехала в общежитие, каждое воскресенье – день посещения тётушки - стал для неё праздником. На метро она доезжала до Арбатской, а дальше, пешком шла по своим самым любимым улицам Москвы.

Медленно проходила по Старому Арбату, останавливаясь у каждого художника, чтобы полюбоваться его картинами, пересекала садовое кольцо и по Бородинскому мосту, наслаждаясь видом Москвы реки, доходила до Дорогомиловской улицы. Быстро пройдя её, так как ничего интересного в ней для себя не видела, попадала в огромный двор, окружённый восьмиэтажными кирпичными домами «сталинской» постройки. Иногда маршрут менялся: у Киевского вокзала она поднималась на Кутузовский проспект, заходила в магазин «Русский сувенир», любовалась поделками настоящих русских мастеров, и только после этого шла в тётушкину квартиру.

Рита добилась разрешения стать помощницей в маленьком хозяйстве тётушки: ходила по магазинам, относила бельё в прачечную и в химчистку, оплачивала в сберкассе все счета за квартиру и свет, готовила воскресный ужин. Иногда, заходила на Дорогомиловский рынок, чтобы купить для тёти любимые фрукты в подарок. Когда все дела были переделаны, они садились за стол и начинали беседовать. Мамина родная сестра стала для Риты вторым взрослым человеком, после Олега, с которым она могла говорить обо всём на свете. Обо всём, кроме своих отношений с мамой.

Глава 3. Женя.

Жене она решила не звонить. «Он слишком хорош для меня», - определила для себя Рита, и порвала бумажку с телефонами.

Перед занятиями необходимо было пройти медицинское обследование. Она побывала у всех врачей и сдала все анализы. Последним был врач-кардиолог. Послушав её сердце, врач категорически отказалась написать разрешение на учёбу.

- С таким больным сердцем, как у тебя, деточка, ни то, что учиться, даже замуж выходить нельзя. А о детях так, вообще, забудь. Ни за что не подпишу разрешение, даже и не проси. Отправляйся домой, на свой юг. Не могу на себя взять такую ответственность. Перемена климата не пойдёт тебе на пользу.

- Я не буду просить Вас оставить меня в университете. Дайте мне полгода, пожалуйста. Если через полгода моё сердце будет таким же, я сама уеду домой.

Врач строго посмотрела на девушку и встретилась с ней взглядом. В карих глазах Риты было столько боли, отчаяния и мольбы о помощи, что кардиолог невольно сдалась, впервые за всю свою практику.

- Не смотри на меня так. Не глаза, а бездна какая-то. Ладно, но только полгода, не больше. Перед сессией придёшь ко мне. И на что ты рассчитываешь? Такое заболевание на всю жизнь. Будет так же плохо с сердцем, как сейчас, до сессии не допущу.

- Ни на что я не рассчитываю. Хочу свободно пожить. Спасибо Вам огромное.

- Э, дорогая, все мы этого хотим. Да не у всех получается. Ладно, ступай.

Каждую весну и осень из-за больного сердца Рита по две недели не имела сил даже подняться. Губы синели, дышать становилось нечем, руки и ноги немели. Сейчас был конец августа, и она уже ждала очередного приступа.

За эту неделю, что она провела в общежитии, у неё появилось несколько знакомых девушек. Одна из них, Татьяна, была тоже из Таганрога. Именно к ней Рита и пришла поговорить. Татьяна была старше всего на один год, училась на четвёртом курсе, имела молодого человека и…курила.

- Привет, подруга, - поприветствовала её Татьяна, - Как дела? Дала наша медицина разрешение на учёбу?

- Нет, только на полгода. Сердце, говорят, не позволяет учиться.

- Ну и дела. Да плюнь ты на них. Хочешь покурить? С расстройства? Знаешь, меня сигареты успокаивают.

- Давай. Мне курить совсем нельзя, но лучше умереть, чем домой вернуться, - решительно сказала Рита, взяла сигарету, и закашлялась.

Вечером пришло письмо от мамы.

«Здравствуй, дорогая доченька!

Как ты там устроилась? Как занятия? Как Москва? Как институт? Наверное, у тебя уже много мужчин появилось, и ты с ними развлекаешься? Наверно, уже пьёшь, куришь и гуляешь, вместо того, чтобы учиться? Тебя что, зря в школе учили? А ты что там делаешь? Я ночами не сплю, думаю о тебе. Ты хоть мать пожалей, не заставляй её краснеть перед людьми. И так в моей жизни никакой радости нет, так ещё и перед людьми стыдно за такую дочь. Наверное, развратом занимаешься, знаю я тебя. Вся в отца. Не смей, слышишь? Не смей, я тебе говорю! Всё равно они тебя все бросят, кобели эти! Кто такую дрянь гулящую полюбит?! Я тут тружусь до-упаду на работе, а ты там развлекаешься. К тёте Пани не забывай ходить.

Целую. Твоя мама».

Она шла по Старому Арбату, направляясь к тёте Полине, и слёзы катились из глаз. Большая и красивая Москва не смогла её защитить от очередных оскорблений матери, от боли в душе и одиночества. Рита всю ночь отвечала на мамино письмо, пытаясь успокоить её, описывая в мельчайших подробностях чуть ли не каждый день этой недели. «Мамочка, милая, я тебя так люблю. Как мне объяснить тебе, что я не такая, как ты думаешь? Как мне сделать тебя счастливей?», - думала Рита. Город не радовал её.

Прошёл месяц. Письма приходили с завидной регулярностью, доводя Риту до истерик. Они не давали ей покоя, мешали учиться, дышать, сердце не выдержало, и наступил очередной приступ.

Рита боялась пойти к врачу, поэтому отлёживалась в общежитии. Соседки по комнате, Надя и Люда, приносили еду и лекарства. Однажды случилось невероятное.

- Ритка, вставай, кончай болеть, - прощебетала Люда, вбегая в комнату, - Тебя на улице какой-то парень спрашивает. Рита из Таганрога, говорит, здесь живёт? Хорошо, на меня наткнулся. Рыжий такой. Кто это? Весёлый. Улыбается так здорово. Давай, давай, поднимайся.

- Люда, но я же не дойду, совсем сил нет. Можно, он к нам придёт? Вы разрешаете? Я только переоденусь.

- Спрашиваешь! Конечно, можно. Но только в следующий раз пусть с другом придёт. Жди, я быстро, - согласилась Люда и выпорхнула из комнаты.

Через пять минут в комнату вошёл Женя.

- Салют, болящая. Что случилось? Грипп или что серьёзней? – весело спросил он и присел на стул, рядом с кроватью Риты.

- Ничего, всё уже гораздо лучше, - ответила Рита, - Ты как меня нашёл?

- Как, как? Вот так и нашёл. Все общаги облазил. Фамилию то не знаю. Повезло, что на твою подругу наткнулся. Что же ты не позвонила? А я ждал.

- Я не знаю, почему. Неловко было первой звонить, - Рита покраснела и попыталась встать с кровати.

- Лежи, красавица. Чем питаемся? Что-то я витаминов не вижу. А где стандартный набор? Апельсины, гранаты, чёрная икра?

Рита смущённо молчала. Они с девочками ели, в основном, жареную картошку, да хлеб с салом. Ни на что другое денег не хватало. Иногда позволяли себе купить немного конфет.

- Я понял. Всё уже давно съели? Придётся пополнить ваш словарный запас. Через час вернусь. Жди, Ритка. А девчонкам скажи, чтобы картошку жарили. Обожаю картошку. Салют.

Через час Ритину комнату было не узнать: на столе высилась гора апельсинов, гранатов, яблок, стояла банка чёрной икры, жаренная на сале картошка издавала потрясающий аромат. Женя рассказывал интересные истории из своей, теперь уже бывшей, студенческой жизни, Рита смеялась, забыв о своём больном сердце, а Людмила с Надей с завистью смотрели на нового, неизвестно откуда появившегося знакомого.

- Итак, Рита, хочешь увидеть Москву с высоты птичьего полёта? – спросил Женя на первом свидании и, получив согласие девушки, повёл Риту на Воробьёвы горы.

- Ну что? Нравится?- спросил Женя, когда они стояли на смотровой площадке и любовались панорамным видом Москвы.

Им повезло, что октябрьский день выдался тёплым и солнечным, и всё было видно, как на ладони.

- Ты согласна, если я сегодня поработаю экскурсоводом? Кто тебе о Москве расскажет лучше меня? Ты же пока ещё ничего не знаешь. Смотри.

- Ну почему не знаю? Это стадион Лужники, это Новодевичий монастырь.

- Отлично! Пять баллов! Стадион Лужники, когда строили, сама Фурцева курировала. Знаешь об этом? А в Новодевичьем монастыре всех царственных особ женского рода заточали. И об этом не знаешь. Смотри, это церковь Святой Троицы. В ней молился Кутузов перед тем, как решил отступать из Москвы. А вон там Андреевский монастырь, мужской, соответственно. Греки принимали участие то ли в проекте, то ли в строительстве.

Женя рассказывал интересно обо всём, что знал. Они гуляли весь день. Дошли пешком до Александровского сада. Всё было красиво, необычно, интересно, а, главное, легко. Она совершено забыла о своих переживаниях, радовалась общению с интересным человеком, любовалась Москвой и была счастлива. Она ощущала «трепет сердца», влюблённость в Женю. Гормон любви работал с такой силой, что хотелось самой подойти к Жене, обнять его и поцеловать. Но разве можно сделать это первой? А вдруг он решит, как и мама, что Рита очень доступна?

- Рита, послушай, твоей скромности можно просто позавидовать. Другая бы девчонка меня уже отругала бы десять тысяч раз, - со смехом сказал Женя, - Ты что, совсем есть не хочешь? Так и будешь только духовной пищей питаться?

- Хочу. Но мне неловко тебе сказать. Давай где-нибудь пирожки купим и съедим. С ливером. Ужасно люблю.

- Пирожки? С ливером? – Женька засмеялся, - Я лично хочу пригласить тебя в кафе. Ты не против моего предложения?

- Нет, нет. Я в кафе не пойду. Мне неудобно. Да и одета я не для кафе.

- Удобно, удобно. Я приглашаю, и платить я буду. Не думай об одежде. Чем проще, тем лучше. Думаешь, в кафе в вечерних платьях ходят?

- Нет, я не пойду. Что люди подумают?

- Слушай, питекантроп, идём. Буду тебя угощать цыплёнком табака. Ела когда-нибудь?

- Нет. Не ела. Я не пойду, Женя. Мне стыдно.

- Стыдно тебе? А если я с голоду умру, совесть не замучает? Ты что, никогда в кафе не была?

- Никогда.

- Всё, заходим. Я там тебе кое-что расскажу. Много потеряешь, если не пойдёшь.

Они зашли в кафе, сели за столик и Женя, подозвав официанта, заказал два цыплёнка и бутылку вина.

Рита сидела, как на иголках, и думала о том, какой скандал устроила бы мама, если бы увидела её сейчас.

- Рита, да не нервничай ты так. Поверь, никто на тебя не смотрит и, тем более, не осуждает. Обрати внимание вон на ту девушку в углу. Видишь, как она глазками стреляет? Она занята исключительно собой и своим будущим. Посмотри на того мужчину, который галстук поправляет. Он явно кого-то ждёт и очень нервничает. За соседним столиком сидит мама с сыном. Видишь, как она на него смотрит. Думаю, она тебя даже не заметила. Она никого не видит, кроме своего малыша.

- Женя, что ты мне хочешь этим сказать?

- Я хочу, чтобы ты поняла: каждый человек в первую очередь думает о себе, о своих проблемах, о том, какое впечатление производит на окружающих. Так же, как и ты, кстати. Ты что-нибудь об этих людях думаешь? Осуждаешь кого-нибудь за что-то?

- Нет, конечно. Я никого конкретно, ну, кроме тех, кого ты мне показал, даже не заметила.

- Я знал, что ты умная девочка. Учись, пока я жив, - Женя засмеялся, - Так что расслабься, ешь цыплёнка, и веди себя согласно своему характеру, а не в угоду обществу. Поверь, никто это не оценит. Сам через это прошёл.

- Через что ты прошёл, Женя? Расскажи мне.

- Не сейчас. Это слишком грустная история. А я хочу веселиться. В следующее воскресенье пойдём в Пушкинский музей. Будем смотреть твоих любимых импрессионистов. Договорились?

- Отлично. Я согласна. Там уж, точно, я буду работать экскурсоводом.

Женя вошёл в её жизнь так стремительно и бесповоротно, что она, сама того не осознавая, приняла его внимание и заботу. Отношения, на её взгляд, были очень странными: Женя не объяснялся в любви, не приставал с поцелуями, не требовал к себе особого внимания. Он стал другом, помощником, экскурсоводом, не только по Москве, но и по жизни. Они часами гуляли по городу, и Женька придумывал весёлые розыгрыши. Однажды он положил пустую коробку из-под зефира, который они перед этим с удовольствием съели, на мраморные широкие перила подземного перехода, и издали, вместе с Ритой, наблюдал за людьми, в надежде, что кто-нибудь из прохожих возьмёт её и откроет. Прождали долго, но, к их глубокому разочарованию, никто не польстился на бесхозные сладости.

Как-то поздно вечером они забрели в здание МГУ в центре Москвы, где и располагался её любимый журфак. Попав в спортивный зал, они подошли к пианино. Женя сел за инструмент и стал играть все любимые Ритины произведения до тех пор, пока не пришёл сторож и не выгнал их.

Именно рядом с Женей, с её рыжим весёлым другом, она училась радоваться жизни, смеяться, поступать так, как хочется, а не так, как всю жизнь требовала мама. Гормон любви не давал покоя, усиливая «трепет сердца» с каждой новой встречей.

Стоя в Пушкинском музее перед обнажёнными скульптурами, Рита, любуясь мужскими и женскими телами, тихо произнесла:
- Знаешь, Женя, а мне больше нравятся мужские фигуры, чем женские.

- Что ты говоришь, красавица? А мне нравятся женские. Было бы странно, если бы было наоборот. Ты не находишь?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Весь день они смеялись без видимой причины. Было весело и легко. А потом, спрятавшись от дождя в подъезде чужого дома, они долго целовались, и Женя шептал ей ласковые слова, называя малышкой, и своей девочкой.

А когда Рита пожаловалась, что английский язык даётся ей с большим трудом, Женя два раза в неделю стал приходить в общежитие и заниматься с ней как настоящий педагог, терпеливо объясняя всё, что было непонятно его подопечной. В перерывах между занятиями они целовались, и Рита понимала, что влюблена.

Он переставал быть весёлым только в те моменты, когда заставал Риту с сигаретой. Она уже курила пол года, не чувствуя при этом ни желания, ни тяги. Курила просто так. Когда же пришло время показаться врачу, оказалось, что с сердцем стало лучше настолько, что врач разрешила ей остаться в университете.

- Видимо, московский климат более благоприятный для Вашего сердца, чем южный. Я поздравляю, сердце работает отлично. Порок компенсировался. Удивительно! Так быстро!

- Доктор, это от сигарет. Я стала курить, - заявила Рита. С некоторых пор ей нравилось говорить именно то, что она думала, а не то, что от неё ждали. Но только малознакомым людям.

- Всё может быть, - не возмутилась врач, - Я после родов ослепла, так мне делали никотиновые уколы. Зрение, как видите, вернулось. Но, как врач, я обязана предупредить, что злоупотреблять сигаретами не желательно.

Однажды Женя пришёл раньше, чем они договаривались. Рита сидела у себя в комнате и читала очередное мамино послание.

- Салют, Рит. И что рыдаем? Что случилось? Жених к другой ушёл? Или умер кто-то?

- Это не от жениха. Это от мамы.

- А рыдать зачем? Что-то случилось?

- Нет. Просто тяжело читать.

- Давай помогу. Я читать умею. Правда, чужие письма не рекомендуется. Но если с согласия обладательницы письма, то я готов.

- Хочешь почитать? – с вызовом сказала Рита, - Почитай! На, почитай! Я не могу больше! Жить не хочу после таких писем!

- Так, это мне совсем не нравится. Ты так долго меня уговаривала, что я решился стать невоспитанным человеком и прочесть послание твоей мамы. Дай мне письмо.

Рита протянула ему листок и вся съёжилась от стыда и нестерпимой боли в душе. «Как Женя отреагирует? Поверит маме или мне?»- думала Рита, пытаясь унять дрожь во всём теле.

Женя стал читать письмо стоя. Через некоторое время присел на стул, затем тяжело задышал, вскочил и заметался по комнате.

- Это что, твоя мать пишет? Ты меня разыгрываешь, да? Да какая мать такое напишет? Она что? Что? Что? Не понимаю. Не укладывается.

Женька подошёл к Рите и пристально на неё посмотрел.

- И часто она тебе ТАК пишет?

- Каждую неделю. Женя, я больше не могу. У меня сил нет.

- И не будет. Откуда им взяться? Повеситься можно. И обо мне очень хорошо: подонок, развратник, подлец, урод. Классная характеристика!

- Там о тебе ни слова.

- Конечно, там же о поклонниках. Я, к сожалению, отношусь к их числу.

- Женя, там обо всех, не конкретно о тебе.

- Не хватало, чтоб конкретно! Я о себе, если честно, совсем другого мнения. О тебе, кстати, тоже. А писем у тебя много? Ты их хранишь? Хранишь, наверно, как любая послушная дочь. Покажи, где ты их хранишь? Дай мне их.

Рита достала большую пачку писем из тумбочки.

- Вот они. За полгода, что я здесь, писем 30, наверно. Зачем они тебе?

- Дай. Дай, - Женя взял письма и положил во внутренний карман пиджака, - А теперь смотри, что я с ними буду делать. А буду я совершать преступление на благо спасения человечества.

Он взял одно письмо, и аккуратно и методично, стал рвать его на мелкие кусочки.

- Женька, не смей! Прекрати, - Рита вскочила с кровати и попыталась отнять у него письмо.

Но не тут-то было! Женя стал бегать вокруг стола, ловко уворачиваясь от Риты, и продолжал доставать письма и рвать их, приговаривая при этом:

- Ты умная, ты красивая, ты хорошая, ты не гулящая! Прости меня, но другие слова язык не поворачивается произнести! Ну и мамочка, ай да мамочка! Ай да русские женщины в русских селеньях! Рита, запомни: ты ни в чём не виновата! Ты не должна оправдываться! Ты отзывчивая, ты порядочная! Ты талантливая! Ты добрая! Внимательная! Ты заботливая! Ты имеешь полное право быть собой! Всё, я всё порвал, нет больше этих писем, нет этой гадости! Веник есть? Давай. Подмети, пожалуйста. Я пока отдышусь. И хватит рыдать. У нас ещё много дел на сегодня.

Рита, всё ещё всхлипывая, взяла веник и, если честно, то с большим удовольствием подмела пол и села рядом с Женей.

- А какие у нас дела?

- Бери чистый лист бумаги и ручку. Письмо писать будем. Мамочке надо же на письмо ответить? Или нет?

- Надо. Но я потом напишу. Без тебя.

- Это лишнее: ждать, когда я уйду. Сейчас напишем. И подойдём к этому вопросу творчески: станем соавторами. Готова? Приступим. Здравствуй, мама.

- Я обычно пишу «дорогая».

- Обойдёмся без иллюзий. Напишем просто. «Здравствуй мама. Хочу тебе сообщить о том, что если ты ещё раз пришлёшь мне такое письмо, то я отвечать не буду и прекращу с тобой всякие отношения».

- Я такое писать не буду, даже можешь не диктовать. Я её люблю. Женя, она хорошая, просто нервничает и переживает из-за меня.

- Хорошая мать знаешь, что делает? Поддерживает своё чадо, а не в грязь втаптывает. Поняла? Да ты от таких оскорблений никогда в жизни не отмоешься. Дальше так хочешь жить? Тогда я – пасс. Мне такая женщина не нужна.

- Какая – такая?

- Та, которая не уважает себя. Даже мать не имеет права нас оскорблять. Тебя она уничтожает! А я, дурак, всё думаю, что ты вечно оправдываешься? А у нас это заботой о «ближнем» называется.

- Я пытаюсь её успокоить и объяснить.

- Она тебя к этому приучила. Ей нравится иметь над тобой власть. Поняла? Ты хочешь стать свободной от этих унижений? Ты будешь писать или как?

- Буду, - со вздохом согласилась Рита, - Может, правда, что-нибудь изменится. Диктуй.

- «Запомни раз и навсегда, двоеточие. Первое. Я умная и красивая, и тебе придётся с этим смириться. Смириться на всю жизнь. Второе, я нравлюсь мужчинам, и с этим тебе тоже придётся смириться. Третье: не смей меня называть гулящей, лесбиянкой, вруньей, и другими словами, которые часто пишут хулиганы на заборах. Четвёртое: все мои друзья и поклонники отличные, достойные люди. Не смей их оскорблять. И последнее: не смей мне указывать как жить и что делать. Это моя жизнь, и я сама знаю, что мне делать и как». Написала?

- Написала. Женя, она с ума сойдёт.

- Не сойдёт. Она крепкая, выдержит. Давай, подписывай конверт, и пойдём в театр. У меня два билета на Таганку. Согласна? Или у тебя другие планы на вечер? Может, порыдать хочешь?

- Прекрати. Я быстро. Только умоюсь. Подожди меня в коридоре. И, знаешь, Женя, я давно хотела тебе сказать.

- Что никакого жениха у тебя нет? Да понял я, понял. Это защита у тебя такая? Чтобы не приставали? Ты же боишься даже, когда к тебе прикасаются. Конечно, по словам твоей матушки это же полный разврат! Всё, забыли. Выбросили из головы и вперёд в новую жизнь, - уже с улыбкой произнёс её удивительный друг, - Эх, Ритка, Ритка. Не используешь ты всех своих возможностей. Теперь понятно, почему.

- Каких возможностей, Женя?

- Мне, мужчине, надо объяснять, какими возможностями обладает женщина? Такая женщина, как ты, имеет массу возможностей сделать с нами всё, что хочет.

- Женя, я не понимаю.

- И не надо. Как только поймёшь, тут же меня и бросишь. А я хочу быть с тобой. Знаешь, а у меня ведь тоже есть скелет в шкафу. Да ещё, какой! Скелетище!

- Ты мне скажешь?

- Не сейчас. Хватит драм`c на сегодня. Но запомни раз и навсегда: в жизни надо не только уметь целоваться, но и кусаться - тоже.

- Откуда ты всё знаешь?

- Да потому что мои родители не втаптывали меня в грязь, а любили и объясняли всё. Моя мать, между прочим, дипломат. Она великий психолог – ей по профессии это просто необходимо. Именно она мне объясняла, что значит уважать себя и других людей, что значит любить себя. Да, Ритка, и что бы ты без меня делала в Москве?

- Женя, а отец у тебя какой?

- Отец учил меня быть смелым и честным. Но о нём в другой раз. Мы опоздаем в театр. Я тебя жду.

Первый раз Женя исчез надолго сразу же после зимней сессии. Два месяца Рита не находила себе места. Что могло случиться? Она обидела его или Женя разочаровался в ней. Значит, мать оказалась права и в ней нет ничего интересного? Он разочаровался и бросил её. Ей так хотелось видеть его, обнять, услышать его смех. Ей его очень недоставало. Одиночество и тоска накрыли её с головой. Она боялась позвонить ему домой или на работу, чтобы не услышать в ответ, что он не любит её и не хочет больше видеть.

«Истомина, Истомина,- часто думала Рита, - Как же мне тебя не хватает. Как же мне стать такой, как ты?»?

Появился её друг 8 марта, с огромным букетом цветов, худой, бледный, но, как всегда, весёлый и улыбающийся своей очаровательной улыбкой.

- Привет, девчонки. Пришёл вас с праздником поздравить. Как жизнь, не скучали по мне?

- Ты, как англичанин, ушёл, не простившись,- прощебетала Люда.

- Мы без тебя светлого будущего не представляем,- подтвердила общее настроение Надя.

- Рита, а ты что скажешь? Выгонишь или как?

- Меня тётя ждёт. Я сегодня занята.

- Прекрасно. Значит, вместе к тёте и пойдём. Возражения не принимаются. Правда, девушки? Поддержите меня, пожалуйста.

- У нашей Риты куча поклонников нарисовалась, пока ты отсутствовал. Смотри, отобьют.

- Да ладно тебе, Людка, не наговаривай. Женя, не слушай ты её. Рита пару раз только в кино и сходила, да и то, с самыми настойчивыми.

- Спасибо, подружки. Картина ясная. Моя девушка пользуется успехом у мужчин. А вы как хотели? В монастырь ей, по-моему, ещё рано.

Знакомство с тётей прошло прекрасно. Женя шутил, говорил массу комплиментов, рассказывал анекдоты, одним словом, был на высоте. Перед уходом, тётя Полина шепнула Рите, что парень очень достойный, и надо к нему как следует присмотреться.

Вечером Женя пригласил её в кафе.

- Рита, мне нужно очень серьёзно с тобой поговорить.

- О чём, Женя? Мы больше не будем с тобой встречаться? Ты разочаровался во мне? Поэтому исчез?

Женя достал из кармана красную коробочку и протянул Рите.

- Это тебе. Открой.

- Кольцо,- Рита опешила, - Мне? Красивое. Дорогое, наверно?

- Тебе, тебе. Не волнуйся, оно меня не разорило. Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Подожди, не отвечай. Знаю, что скажешь. Недостойна, какая я жена, и так далее.

- Женя, но это так и есть. Я боюсь брака.

- Не перебивай. Мне тяжело говорить. Но я должен, - Женя помолчал, а затем с трудом произнёс, - Иначе, это будет не честно. По отношению к тебе не честно.

- Хорошо. Я буду молчать. Говори. Я слушаю.

- Рита, я не просто – физик. Я ядерщик.

- Как в фильме «9 дней одного года»?

- Да, всё как там. Абсолютно, всё. Одним словом, облучён я. Болен я, болен. Не мужчина я, понимаешь? Детей у меня не может быть.

- Женя, подожди. Дай осмыслить. А вылечиться нельзя? Никак?

- Невозможно. Это на всю жизнь. Надеюсь, что не на очень короткую. Рита, я с женщиной не могу быть. Ты понимаешь, о чём я?

- Но как же так? Это несправедливо, Женька. Ты такой молодой. Как это случилось?

- Первый раз в институте. Практика у нас была. А второй раз год назад. В больнице долго лежал. Потом меня на море отправили, в санаторий. После него я с тобой и познакомился. Влюбился. А мне ведь это ни к чему, понимаешь? Я и сейчас только что выписался из больницы, и сразу к тебе, а ты говоришь – разочаровался. Какое там… Скажи, что мне делать? С тобой хочу быть. Постоянно. Всегда. И жизнь твою калечить не имею права. Тебе семья настоящая нужна, дети нужны. Как любой женщине.

- Знаешь, Женя, а мне мама перестала такие письма присылать. Спасибо тебе. Ты мне очень во многом помогаешь.

- Это что? Интеллигентный отказ? Ты мне друг, и ничего больше?

- Жень, а давай попробуем.

- Что попробуем? Пожениться? Я же этого и хочу.

- Нет. Давай проверим, сможем мы… ты… Ну, ты понимаешь. А потом и решим, что делать. Мне через месяц 19 лет, а я ещё, ну, только и целовалась.

- Ты смелая. Жизни не боишься. А я дурак. Не надо было тебя искать. Ну, какой я муж. Так, только друг по жизни, не больше. Пробовать не будем. Я всё прекрасно знаю. Не делай мне ещё больней.

- Женя, почему так произошло? С опытами?

- Почему, почему. Партия приказала – народ выполнил. Я же член партии. Молодой специалист. Более опытные отказались, а я поверил, что всё будет безопасно. Авария произошла во время опыта. Хорошо, что жив остался.

- Знаешь, Женька. Я приняла решение. Теперь ты меня послушай. Не перебивай, пожалуйста. Знаешь, меня никто никогда не любил, и никому никогда я не была нужна. По-настоящему. Это очень страшно, Женя. А тебе я нужна. И я буду с тобой до тех пор, пока… Пока буду нужна тебе.

- Жертвуешь? А может… Рита, ты меня любишь?

- Женя, ты мне нужен. И я влюблена в тебя. Разве это не одно и то же? Я знаешь, что от жизни хочу? Хочу одну простую вещь – узнать себя. Понимаешь? Я не знаю, какая я, на что способна, какой у меня характер. Я всего боюсь, понимаешь? Себя боюсь, жизни боюсь. А замужества боюсь больше всего на свете. Какая же я смелая? Женя, с тобой я начинаю что-то понимать. Все говорят – студенческая жизнь, студенческая жизнь. А у меня её нет. У меня нет подруг, нет друзей. Я не умею общаться с людьми, понимаешь? Я не хожу на вечеринки, на «пьянки», как говорят мои сверстники. Моя студенческая жизнь – это лекции, занятия, и ещё раз лекции. У меня есть только ты. И я тебе очень благодарна. Я всегда буду рядом. Ну, зачем нам жениться? Мне институт надо окончить. Всё останется, как прежде. Я не уйду от тебя.

- Милая моя девочка. «Люди недоверчивые в отношении самих себя, больше хотят быть любимыми, нежели любить, дабы однажды, хотя бы на мгновение, суметь поверить в самих себя». Ницше.

- Это обо мне. Прости, мне действительно надо много любви, чтобы поверить в себя и в то, что меня можно любить.

- Ты у меня как-то спрашивала об отце. Так вот, он простой рабочий. Представляешь, при жене – дипломате? А он ничего, справляется. Мать с ним даже советуется часто по работе. Мудрый он. Так вот он всегда мне говорит: «Женька, в любой, даже самой сложной, ситуации надо искать положительные моменты». Понимаешь?

- Не понимаю. И какой положительный момент в нашей ситуации?

- Радует, что ты кому-то нужен и такой, - Ответил Женя, и улыбнулся своей очаровательной улыбкой.

- Значит, ты не отказываешься от моего предложения?

- Надеюсь, что ты передумаешь. Хотя…Возможно, просто не успеешь.

Глава 3. Измена.

Три года мать не разрешала приезжать Рите домой, и всё из-за того, что боялась разговоров и сплетен. Олег, с которым она некоторое время переписывалась, сообщил ей в последнем письме, что получил отличное предложение по работе и уезжает в другую страну.

«Я заработаю столько денег, - писал он,- что обеспечу своей маме достойную старость. Да и условия жизни, которые мне пообещали, разительно отличаются от тех, в которых мы сейчас живём. Представляешь, вместо одной комнаты, у нас у каждого будет отдельная спальня, будет ванная комната, и не надо будет зимой выбегать на улицу в туалет. Пока я заключил контракт на пять лет. А там посмотрим. Прости, стрекоза, но я не могу ждать тебя вечно. Мне 33 года. В этом возрасте надо что-то менять, причём, резко. Надеюсь, ты осуществишь свою мечту и найдёшь себя, и это станет удивительным событием в твоей жизни. Обожаю и всегда твой, Олег».

Родной город, которого она не видела несколько лет, показался ей маленьким, неухоженным и чужим. Дома, как будто вросли в землю, улицы стали уже, магазины ещё более пустыми, чем раньше. И только море, её тёплое, пресное море, осталось по-прежнему прекрасным.

Через неделю после Ритиного приезда, Зоя Васильевна взяла отпуск и уехала в санаторий, а Рита, узнав, что скоро состоится встреча выпускников их школы, решила, что такое событие пропустить просто невозможно. Она решила пойти.

После торжественного собрания в актовом зале, где собрались выпускники многих поколений, все разбрелись по классам, сели за свои парты и начались бесконечные вопросы и ответы. Почти все девчонки из её класса были замужем, многие успели обзавестись детьми, лишними килограммами и опытом семейной жизни. Именно они с гордостью рассказывали о том, как счастливы, как их обожает заботливый муж, какие необыкновенные у них дети, как им повезло, и как прекрасна жизнь. Не успевшие за три года обзавестись семьёй, молчаливо сидели, смущаясь своей несостоятельностью и не зная, что сказать, и чем похвастаться перед одноклассниками. Никого не интересовала карьера, учёба, жизненная ситуация, положение в обществе, деньги. Все хотели знать только о личной жизни каждого.

- Рита, а ты что, ещё замуж не вышла? При твоей то красоте? Мы думали, ты первая выскочишь. Надо же!

- В Москве так рано замуж не выходят. Мне ещё учиться почти три года.

- Через три года вообще никому нужна не будешь. Молодые подрастут.

- Девчонки, оставьте Риту в покое. Ну чего вы к ней пристали? Завидуете, знаю я вас, - раздался голос и в дверях появился Сергей Пошелюжный, самый красивый парень в их классе.

- Серёжка, привет! Ты откуда? Сто лет тебя не видели!

- Чего опоздал? Заходи, гостем будешь!

- Что, закончилась твоя армия? Дембельнулся?

Сергей оказался окружённым со всех сторон ребятами, которые наперебой спрашивали его, интересовались, где он служил, в каких странах побывал и лучше там или всё так, как и в нашей стране.

- Подождите, не все сразу. Расскажу, конечно. Пройти дайте. Девчонки, ну вы меня просто зацеловали. Мужей своих не боитесь что ли?

- Да ну их, мужей. Мы тебя любим. Ты ещё не женился? – раздавались голоса замужних женщин.

- Не женился, не женился. Успокойтесь. Дайте присесть. Рита, можно рядом с тобой? Спаси меня, а то они меня задушат своей любовью.

- Это же отлично, когда так любят. Садись, конечно, если хочешь, - произнесла Рита и оглядела потухшие лица девушек, - И где ты служил?

- В Германии. Ребята, ну и страна эта, я вам скажу…

Сергей рассказывал долго. Его слушали внимательно, не перебивая и затаив дыхание.

Пошелюжный появился в их классе за два года до окончания школы и моментально завоевал любовь всех ребят и девчонок. Он был старше всех на один год, лучше всех учился, держался с достоинством, в друзья ни к кому не напрашивался, понимая, что пришёл в класс, где все давно знают друг друга. От одного взгляда его огромных голубых глаз девочки теряли головы и разбивали свои сердца, а ребята уважали его за глубокие знания по любому предмету. Уважали и немного побаивались: он был слишком остр на язык.

В институт поступить ему не дали из-за возраста, и Сергей был призван на службу в ряды Советской Армии. В Германии, после года службы, он был переведён на должность военного переводчика из-за блестящего знания немецкого и английского языков. И если бы не болезнь матери, которую он безумно любил, и её ранний уход из жизни, неизвестно, чем бы закончилась его военная карьера и закончилась ли бы вообще. Ему пришлось отказаться от дальнейшей службы в армии, так как отца одного он оставить не мог, поэтому срочно покинул полюбившуюся ему страну и вернулся на Родину, едва не опоздав проститься с матерью. Отец после смерти горячо любимой жены очень сильно сдал, часто болел, чаще, чем раньше, выпивал, нуждался в сыновней любви и заботе, жаловался на отсутствие женского тепла в доме, просил сына поторопиться с женитьбой, чтобы успеть увидеть и понянчить внуков.

Сергей рассказывал о себе, о своей жизни в Германии, а Рита вспоминала то время, когда и она, ничем не отличаясь от других девчонок, была тайно в него влюблена, ловила его взгляды и ощущала необыкновенный трепет сердца. Но… Сергей никакого внимания на неё не обращал.

Сегодня, глядя на него, она чувствовала, что устоять перед его обаянием совершенно невозможно. Она пыталась унять сердцебиение, заглушить вспыхнувшее чувство к нему, но жажда любви, которой ей всё ещё не хватало, одержала победу.

Вечер выпускников заканчивался, здание школы закрывалось, все стали расходиться.

- Рита, можно я тебя провожу? – предложил Сергей, - Меня же не встретит в дверях твоего дома ревнивый муж?

- Разрешаю, проводи. Муж не встретит, если только это тебя и интересует.

- Да, я помню тот Новый Год. Как твоя мама? Ничего не изменилось?

- Надеюсь, что изменилась я. Мама в санатории.

- Значит, у меня есть шанс.

- Я через месяц возвращаюсь в Москву, - сказала Рита и, подумав о Жене, покраснела, - Я не уверена, что нам стоит встречаться.

- Ну, это мы ещё посмотрим.

Они стали встречаться каждый день. Месяц пролетел, как ураган. Сергей был неутомим и изобретателен: они катались на лодках, совершали походы по историческим местам области, спали в палатках, жгли костры, ловили рыбу и ели уху. Сергей умел всё, и, главное, он каждую минуту давал понять, что Рита самая необыкновенная женщина в мире, единственная и неповторимая: он осыпал её цветами, комплиментами, необыкновенной нежностью, покорял остроумием и галантностью. Рита забыла о том, что в Москве её ждёт Женя, о том, что он болен, что она нужна ему. Она таяла в его объятиях, не могла насладиться поцелуями, сознавая, что увлечена, что хочет слышать от него бесконечные объяснения в любви, видеть его желание быть с ней. Его уверенность и настойчивость покоряли. Жажда любви возросла настолько, что одних поцелуев было недостаточно. И Рита решилась. За день до отъезда в Москву, она согласилась прийти к нему домой. Сергей был нежен, терпелив и опытен.

- Не уезжай в Москву. Останься. Будь моей женой.

- Я хочу закончить университет. Хочешь, приезжай ко мне. Какая разница, где учиться? Ты же собираешься поступать?

- Я не могу оставить отца. Он этого не выдержит. А что тебя держит в Москве?

- Я хочу стать кем-то больше, чем просто женой. Хочу быть журналистом.

- Ты станешь любимой женой. Неужели мало? Да об этом мечтают миллионы женщин! Поверь, это единственное, ради чего стоит жить.

- Ради чего? Ради того, чтобы создать семью? Возможно. Я не знаю, что такое – семья.

- Ради того, чтобы не быть одинокой. Пройдёт ещё пара-тройка лет, и как на тебя будут смотреть? Это сейчас невозможно пройти мимо такой красоты. А потом… Что потом, Рита? Будут косо смотреть, говорить, что в тебе что-то не так, что ты никому не нужна. Наше общество так устроено, что требует от нас некоторых обязательств перед ним. Требует создать семью, родить детей, отработать положенное время до пенсии.

- Ты ещё скажи – требует любить Родину и быть счастливой. Что-то мне стало очень холодно и одиноко после твоих слов.

- Как одиноко? Я же рядом. И буду рядом всегда. Мы же любим друг друга. Я все эти годы только и думал о тебе. Я со школы люблю тебя.

- Странно, я этого не замечала. Ты даже не смотрел в мою сторону.

- Потому и не смотрел, что был влюблён. Ты постоянно была занята каким-нибудь мальчиком из класса, или работой в газете, а уж когда случилась история с Груздевым… Одним словом, тебе было не до меня.

- И о Володе Лубенце знаешь?

- Знаю. Ведь мы дружили с ним. И это была, тоже, причина, чтобы не подходить к тебе. Он чуть не спился после твоего отъезда. Сейчас ничего, в Ростове учится.

- Я никогда не хотела никому причинять боль.

- Так и не причиняй мне её сейчас. Останься. Да и мать твоя здесь. И отец у меня отличный. Он тебе понравится. Вот и будет у нас семья. Тебе не будет одиноко. Я согрею тебя, моя маленькая девочка.

- Хорошо, Женя, я вернусь.

- Женя? Ты назвала меня Женей? И кто такой Женя?

- Женя? Он мой друг, - ответила Рита, и, подумав, добавила, - И мой учитель.

Рита вернулась в Москву. Полгода Сергей писал ей письма о своей любви, о том, что ждёт, тоскует и надеется на её правильное решение. Однажды ей приснилось, что она находится в Таганроге, в своей квартире, с мамой, Сергеем и его отцом. Она проснулась в холодном поту. Ей стало страшно от этой «семейной идиллии», от беспросветной обыденности. Она встала с постели, взяла лист бумаги, и написала Сергею письмо, в котором говорилось о том, что она не готова пока ни стать женой, ни бросить университет, и не может оставить тётю Полю, которая очень нуждается в ней.

После Нового Года письма прекратились. А ещё через полгода, она получила письмо от одноклассницы, в котором говорилось о том, что Сергей женился на женщине, работающей поваром в заводской столовой, и что отец очень доволен выбором своего сына, так как сам его с ней, вроде – бы, и познакомил.

Рита первое время старалась о Сергее не вспоминать, а потом и совсем выбросила его из головы. Надо было думать о занятиях, о тёте Поле, о Жене, который всё чаще находился в больнице или в санатории, и о том, как поддержать его родителей после того, как Жени не станет.

Его последние слова были обращены к ней, к Рите:

- Когда у тебя будет сын, а он у тебя обязательно будет, помни, что это мог бы быть и мой сын. Наш сын. Люби его. За себя и за меня люби. Прости меня, что не смог...

«Женька, Женька! Мой рыжий весёлый друг. Как много значил ты для меня все эти годы! Именно ты помог мне понять, как искалечено моё сознание. Именно ты был моей поддержкой все эти годы.

Я помню беседу с твоим отцом. Он сказал тогда, что наша душа – это бесценный, уникальный дар природы, дар Бога. И эту душу надо беречь, не позволять никому причинять ей боль, никому не давать в обиду. Иметь такого отца рядом – это счастье. Со мной никто никогда так не разговаривал. Передо мной в тот момент открылся целый мир. Новый мир – мир моей страдающей души. Найдёт ли она свой дом? Дом, где ей будет тепло и уютно? Или ей придётся всю жизнь страдать от одиночества? Не знаю. Пока не знаю.

Ты попросил у меня прощения за то, что не смог. Что ты не смог, Женя? Ты всё смог. Ты был прекрасным сыном, любящим и заботливым. Ты был счастливым сыном. Любимым сыном своих родителей. Ты был настоящим другом, внимательным и понимающим. Ты был прекрасным специалистом и смелым человеком. Ты отдал свою жизнь Родине. Да вот только Родина, наша Родина… не смогла оплатить тебе дорогостоящую операцию за рубежом. А ведь тебя можно было спасти.

Ты принёс мне «Мастер и Маргарита» Булгакова. Мы вместе читали запрещённую книгу Солженицына и труды Сахарова. Всё, что я не понимала, ты мне объяснял. А ещё мы вместе читали Ницше и Фрейда, спорили и ругались. Я помню твои слова: «Истина не рождается в споре. В споре побеждает более дерзкий. Стань дерзкой и уверенной. И победа будет за тобой».

Ты всё смог, Женя. Всё. Это я не смогла. Не смогла полюбить тебя так, как может любить женщина. Любить, не смотря ни на что. Любить, вопреки всему. Любить просто так, а не за что-то. Любить всей душой, разумом и телом. Что такое – любить? Не знаю. Пока не знаю.

Прости меня, Женя».

Глава 4. Замужество.

Стас появился в жизни Риты давно, ещё в детстве. Субтильный юноша из соседнего дома учился в Ленинградской консерватории по классу скрипки, редко наведывался к родителям, держался особняком от всех сверстников, на море не ходил и с Ритой, старше которой был лет на семь, за всё время знакомства сказал не более трёх слов. Его мать, София Викторовна, работала врачом в вендиспансере. Насмотревшись на женщин лёгкого поведения и на болезни, связанные с этой профессией, воспитывала в сыне любовь к чистоте и отвращение к интимной близости. Стас рос чистоплотным до брезгливости, девственно чистым, друзей не заводил, с девушками не встречался: всякое ведь может случиться. Никто не застрахован от инфекций, но лучше лишний раз вымыть руки, принять душ, так как прикосновение к чужому телу может иметь тяжёлые последствия. Вся его жизнь была посвящена музыке, и только музыке.

Всё изменилось, когда Рита, после похорон Жени, приехала домой на одну неделю к матери и столкнулась у ворот своего дома со Стасом.

- Рита, неужели это ты? Просто не узнать!

- Стас? Добрый день. Не удивительно. Мы лет пять не виделись. Надолго домой?

- На месяц. Отдохнуть приехал.

- Я на море. Составишь компанию? Ты такой бледный. Неужели так никогда и не загораешь? Надумаешь, приходи.

Через полчаса он был на берегу рядом с Ритой, и с тех пор они каждый день проводили вместе. Перед самым отъездом в Москву, Рита получила от него приглашение приехать в Ленинград.

- Спасибо за приглашение. Если только на один день, не больше. Я не видела Ленинград. Будешь моим экскурсоводом.

- Я буду всем, чем захочешь.

- Спасибо. Оставь адрес. Я напишу тебе, как только смогу приехать.

Через месяц они встретились в Ленинграде, прекрасно провели целый день, а через неделю Рита получила от него письмо, в котором Стас говорил о своей любви, о желании связать надолго свою жизнь с Ритой, о том, что готов вечно играть для неё любимые мелодии на своей скрипке.

Вслед за этим письмом, Рита получила письмо и от матери.

« Дорогая моя дочь. Вчера ко мне приходила Софья Викторовна. Мы долго беседовали о тебе и о Стасе. Она знает, что Стас хочет на тебе жениться. Вот и соглашайся. Вы прекрасная пара. Не будь дурой, выходи за него замуж. По крайней мере, мы о них всё знаем. И Софья Викторовна, и её сын порядочные люди. И очень чистоплотные. Тебе скоро 25 лет, а у тебя ни мужа, ни детей. Скоро пальцем начнут и в Москве на тебя показывать. Пожалей меня хоть раз в жизни. Доставь мне удовольствие внуков понянчить, пока у меня есть силы. И ещё одно, пожалуй, самое главное. Я никогда тебе не говорила. А сейчас скажу. Сил нет больше молчать. Над нашим родом висит проклятие. Мой батюшка постарался, гулёна ещё тот был. Ни у кого в нашей родне ничего в личной жизни не складывается. Может, замуж выйдешь, и снимешь его. Всем легче станет. Подумай. Целую, твоя мама».

Рита вышла покурить в коридор, и столкнулась с Татьяной, которая несколько лет назад предложила ей первую сигарету. С тех пор они часто встречались, но подругами не стали. Девушка считалась в общежитии самой интересной и неординарной личностью, смелой, независимой и властной. Таню немного побаивались и старались обходить стороной. Подруг у неё не было, всё своё свободное время она проводила с известным киноактёром, которого безумно любила, и не скрывала этого. Правда, последнее время её часто видели в обществе первокурсника – молодого, красивого парня из Грузии.

Девушки поздоровались, и Рита заметила заплаканное лицо Татьяны.

- Таня, что случилось?- спросила Рита,- Я могу чем-то тебе помочь?

- Мне уже никто не может помочь. Ни врачи, ни бог и ни чёрт, - ответила Татьяна, и заплакала.

- У тебя что, кто-то умер?

- Да, все мои будущие дети. Вот так-то, Рита. Детей у меня никогда не будет, понимаешь? А всё она, любовь. Сволочь. Предатель. Я его ненавижу. Я ему так верила.

- Танечка, успокойся. Давай поговорим. Пойдём ко мне. Я тебе чай сделаю.

- Мне сейчас бутылку водки надо, а не чай, - разрыдалась Татьяна, - И пить нельзя, я таблетки принимаю. Всё так ужасно, мерзко, гадко. И стыдно. Понимаешь? Стыдно. Ладно, пойдём к тебе в комнату. Не хочу, чтобы меня видели рыдающей. Слабость людям покажешь, так они тут же тебя и растопчут.

- Ты сильная. Умная. Справишься.

- Я умная? Если бы я была умной три года назад. Я никогда бы не связалась с актёром. Никогда, понимаешь ты это? Хотя, причём здесь его профессия. Я с первого взгляда влюбилась, а потом уже узнала, что он артист. Мы так любили друг друга. Я думала, что это навсегда.

- Значит, так и будет,- успокаивала её Рита, разливая чай,- Разве может любовь исчезнуть? Если она есть?

- Много ты в любви понимаешь. Никто в ней ничего не понимает. Сегодня она есть, а завтра может исчезнуть. И всё, понимаешь? Всё! Ничего невозможно вернуть. Старайся, не старайся. Бесполезно. Он исчез, понимаешь? Просто не пришёл на свидание. Без слов. Без объяснений. Месяц назад. А я ждала. Неделю назад узнала, что он женится. На актрисе. Снимался с ней в фильме «Небо над Москвой». Смотрела?

- Да, видела. Интересный фильм.

- Вот я с горя и напилась с Георгием. Переспали мы. По-пьянке. Сама знаешь, как это бывает. Хотя, откуда тебе. Ты же у нас и не пьёшь совсем. Скажи, а мужчина у тебя был? Спала с кем-нибудь?

- Прошлым летом. Была влюблена.

- Мне нравится это дело. Я не могу долго без мужчины. А тут целый месяц. Ну, одним словом, через три дня Георгий ко мне подходит, и спрашивает, как я себя чувствую. А как я себя чувствую? Простыла, отвечаю. Месяц целый меня знобит. Ну, тут он мне и говорит, что был у врача, и что я его заразила. Понимаешь?

- Не понимаю, Таня. Чем заразила?

- Господи, какой же ты ещё ребёнок. Гонореей заразила, вот чем. Ты хоть знаешь, что это такое? Книгу дам тебе почитать. Я теперь грамотная. Теперь мы с Георгием вместе к одному врачу лечиться ходим. Уколы нам делают. Только, в отличие от него, она у меня застарелая. Запущенная. И поэтому детей у меня быть не может. Вот и вся любовь. А ведь он знал, что болен. И ничего мне не сказал. Просто исчез, и всё.

- Таня, а тебя вылечат?

- Вылечат. Месяц на уколы ходить надо. Георгий молодец. Поддерживает меня. Вообще, грузины мне нравятся. Верные они. Настоящие. К женщинам хорошо относятся. Я его на себе женю. С русскими больше никогда связываться не буду. Грузины и евреи самые лучшие мужья. Мне уже 26. Ещё год-другой, и все начнут говорить, что я никому не нужна. Знаешь же, какое у нас общество? Всех под одну гребёнку стригут. Не замужем, детей нет, и ты уже не человек. Всем, кстати, на радость, не человек. У нас же какой народ? Если у тебя всё хорошо – завидуют, если всё плохо – презирают, унижают. У нас же как? Или ты, как все, или ты никто.

- А как же любовь?

- Где ты её видела, эту любовь? У меня ни одна знакомая замуж по любви не вышла. Мужиков мало в нашей стране. Кто предложение сделал, за того и выходят. А потом носятся с ним, как с писаной торбой, чтобы к другой не ушёл. Нет, некоторым, возможно, и везёт. Только я таких не встречала.

- Я, Таня, хотела у тебя спросить. Ты веришь в родовое проклятие?

- Верю. Я во всё теперь верю. И в проклятие, и в сглаз, и в судьбу. И в гадание верю. Мне ведь нагадали, что меня ждёт страдание от любви. Разве я думала, что такое возможно? Не жди любовь, Рита, мой тебе совет. Я теперь опытная. Выходи замуж за того, кто тебя любит. Только тогда и будешь счастливой. Есть у тебя такой?

- Не знаю. Один предлагает. Только у меня к нему нет трепета сердца.

- Трепет сердца? Что это?

- Ну, это, когда видишь человека, и радуешься ему.

- Выдумщица ты. А кто твой ухажёр по профессии?

- Скрипач.

- Даже не раздумывай. Тебе все завидовать будут. И общество у него отличное, я думаю. Блистать будешь своей красотой. Выходи, послушай моего совета. Ладно, пойду я. Сейчас Георгий придёт. На укол пора. Не жизнь, а сплошное расстройство. Спасибо за чай. Надеюсь, тебе не надо говорить, что наш разговор должен остаться втайне?

- Не надо. Обещаю, что не расскажу.

Как только Татьяна вышла, Рита взяла лист бумаги, и написала Стасу письмо о том, что согласна выйти за него замуж.

Для влюблённого молодого мужчины настало совсем нелёгкое, но очень счастливое время. Постоянные разъезды Москва – Ленинград – Москва выматывали его нервную систему, частые гастроли по стране, а иногда и за рубеж, отрывали его от любимой девушки, без которой он уже своей жизни не представлял.

Встречи с Ритой не приносили удовлетворения: она была недоступна, спокойна и холодна. Она вела себя так, как и следует вести себя женщине, на которой женятся мужчины. За неё он может быть абсолютно спокоен в будущем: Рита не из тех, кто будет изменять мужу. Насмотрелся он на своих гастролях. Стыдно потом бывает людям в глаза смотреть. Правда, у него ещё никогда никого не было. Он чист. Девственен. Рита у него будет первой женщиной. И это в 30 лет. Мама его так воспитала. И он ей за это благодарен.

Свадьба состоялась. Стас был счастлив. Он готов был положить к ногам Риты целый мир, вселенную, свою жизнь, любовь, заботу и нежность. Много нежности. Много любви. Но…

Первая брачная ночь, о которой он так мечтал, не состоялась. Видимо, так бывает. Нервы, его неопытность, страх в глазах Риты. Он не знал, куда девать ледяные ноги и руки. Длинные волосы постоянно падали на лицо, и мешали поцелуям. Он откидывал их со лба, а они падали вновь и вновь. Его трясло от желания, от стресса, от сознания, что он, как слепой беспомощный котёнок, не может обладать самой прекрасной женщиной на свете. Ему было стыдно и унизительно. Он лёг на спину, пытаясь унять дрожь. Рита встала, налила ему стакан воды и предложила перенести брачную ночь до следующего раза. Он мысленно поблагодарил её за понимание его состояния. Мама всегда говорила, что у него очень тонкая натура, что он в первую очередь – музыкант, а уже, потом, - мужчина.

Утром надо было уезжать в Ленинград. Его распределили в Ульяновскую филармонию. Даже предоставили однокомнатную квартиру. Он обустроится, и Рита приедет к нему. Там всё и произойдёт. Здесь, в гостинице, куда он с трудом уговорил её прийти после регистрации и небольшого застолья в ресторане Варшава, они оба, возможно, чувствовали неловкость. А дома, в собственной квартире, всё будет проще, по-семейному. Главное, что она его жена. Любимая. Единственная. На всю жизнь. И это незыблемо. Он сделает её счастливой. И будет счастлив сам. Да он уже счастлив. Рите учиться ещё год. А потом она приедет к нему. Насовсем. Надо немного подождать. Что такое год, по сравнению с целой жизнью.

Рита проводила Стаса на вокзал, и облегчённо вздохнула. Она не могла смотреть ему в глаза. Она боялась, что он увидит то отвращение, которое стала испытывать к нему после сегодняшней ночи. Он был чужим, абсолютно чужим для неё человеком. Его поцелуи, объятия, его запах были отвратительны ей на диком, животном, уровне. Всё ложь. От начала и до конца. И как теперь жить? Обманывать его и себя? Ради чего? Чтобы общество считало, что ты кому-то нужен? Чтобы маме не стыдно было за дочь перед знакомыми? Господи, почему она такая слабая? Как хочется быть сильной и независимой. Интересно, сняла ли она проклятие своим поступком? Вряд ли. Нет никакого проклятия. Неуверенность есть. В себе, в будущем. Трепет сердца. Как давно она не ощущала его. Как же ей не хватает Жени. Почему так всё несправедливо?

Через две недели Рита поехала в Ульяновск. Стас прислал денег на дорогу. Как истинный заботливый муж. А она, как истинная жена, отправилась в его новую квартиру.

За неделю, которую она провела со Стасом, окончательно рухнула надежда на тихое, семейное счастье. Говорят, что стерпится - слюбится. Народная мудрость! Многие без любви живут, и ничего. Живут. Она надеялась, что и у неё получится. Не получилось.

Всё, что делал Стас, ничего, кроме неприятия, не вызывало. Каждое слово, жест, улыбка, манера двигаться, одеваться, его мысли и чувства, были ей отвратительны. А это постоянное мытьё рук! Она не могла находиться с ним в одном пространстве, дышать одним воздухом, слышать его голос, видеть его страстный взгляд, молящий о любви. Всё не её, не её, не её. Впервые в жизни она лгала, придумывая несуществующие причины, чтобы не быть с ним. Она не могла даже заставить себя поцеловать его. Она видела, что он страдает, и ей было его жалко. Кто сказал, что жалость равносильна любви? Ложь. Всё ложь. Она больше никогда не приедет к нему. Она вернулась в Москву, так и не выполнив супружеский долг.

Изредка, когда проходили гастроли в Москве, Стас приезжал в общежитие, но она находила массу предлогов, ссылаясь на занятость, чтобы не оставаться с ним наедине. Иногда и необходимость придумывать что-то отпадала, так как Рита действительно заболевала: поднималась температура, начинались дикие спазмы в груди, схватывало сердце.

Стас страдал, но верил каждому слову своей жены. Переехать в Москву он не мог, так как был молодым специалистом и обязан отработать три года. Таков государственный закон. Кто его отпустит, даже если он и решится на переезд? Рита наотрез отказалась переезжать из Москвы в Ульяновск. И её можно было понять. Он бы и сам с большим удовольствием жил в Москве. Культурный центр, всё-таки. Надо подождать всего лишь три года. А пока он будет заботиться о ней, и всё наладится. Ведь заботится же он сейчас о ней. Деньги каждый месяц присылает, вещи красивые привозит из-за границы. Она отказывается, правда, постоянно. Говорит, что это обязывает. Не понимает, что она его жена. Ничего, он будет ждать столько, сколько нужно. Для неё он готов на всё, даже «Болеро» Равеля сыграл на скрипке, хотя этого никто никогда не делал.

Глава 5. Подруга.

Через месяц после свадьбы оргкомитет университета направил Риту на работу в студенческий лагерь «Буревестник» на Чёрное море. Ей предоставили место в уютном кирпичном домике на три человека, как своему сотруднику. Студенты, отдыхающие в лагере, размещались в палатках на 6-8 человек.

Надо было срочно найти ещё двух девушек, которые стали бы её соседками. У стойки регистрации собралась целая толпа вновь прибывших молодых ребят и девушек. Рита внимательно смотрела на каждую студентку, пытаясь понять, сможет ли она существовать с ней под одной крышей. И вдруг она увидела воздушное создание, как будто сошедшее с полотен Брюллова. Девушка была настолько прекрасна и грациозна, что Рита невольно подумала: «Наверное, Ева была именно такой: мягкой, нежной, немного растерянной и божественно красивой».

Сделав свой выбор, Рита подошла к девушке.

- Добрый день. Вы кто?- спросила Рита, и почувствовала, как затрепетало её сердце. Наконец-то. Она так долго этого ждала. Думала, что с тех пор, как в её жизни появилась ложь, любовь к людям и к окружающему миру пропала.

- В каком смысле, простите? – спросила незнакомка и испуганно посмотрела на Риту огромными голубыми глазами.

- Как Вас зовут? – уточнила Рита, и улыбнулась.

- Меня? Эмма,- удивлённо ответила девушка.

- Будете жить со мной? – задала Рита вопрос, больше похожий на утверждение. Впервые в жизни ей захотелось, чтобы эта незнакомая девушка стала её подругой.

- Это как, простите? – Эмма сделала шаг назад, как бы спасаясь от такого натиска.

- Вы отдыхать приехали или работать?- Рита поняла свою ошибку, но отступать было поздно.

- Работать. Я врач.

- Врач? Вы? – Рита искренне удивилась. Юное создание больше походило на студентку музыкального или театрального училища.

- Ну почему все так удивляются? Да, я врач, - с достоинством ответила Эмма.

- Прекрасно. Я в домике живу. Там ещё есть место. Или хотите жить в палатке?

- В домике, конечно, лучше, что и говорить. Но я не одна. С приятельницей.

- Давайте ваши направления, и я вас с ней запишу к себе. А то не успеем, и придётся жить в палатке.

- Конечно, конечно. Не пугайте меня, пожалуйста. Вот, возьмите. Вика, - обратилась Эмма к девушке, стоящей невдалеке с импозантным молодым человеком, - подойди, пожалуйста. Нам тут предлагают места в домике. Как ты на это смотришь? Это, наверное, лучше, чем в палатках?

- Давай, конечно. Я согласна. А кто-то ещё будет с нами жить? – спросила низким голосом Вика, - Хорошо бы нам вдвоём.

- С нами будет жить вот эта девушка. Простите, а как Ваше имя?

- Рита. Я вас пойду оформлять, а вы идите к домику номер три. Там открыто.

Так состоялось это судьбоносное для всех троих знакомство. Рита первое время внимательно изучала своих новых знакомых. Она узнала, что Эмма родилась в семье потомственных врачей, с детства была окружена любовью и заботой двух бабушек, дедушек, папы, мамы и получила достойное для девушки из благородной семьи воспитание: глубокое знание искусства, музыки и правил поведения в обществе. Эмма играла на фортепьяно, знала практически всю классическую советскую и зарубежную литературу, разбиралась в искусстве, искренне интересовалась жизнью известных людей и могла поддержать беседу на любую тему. С ней можно было говорить часами, удивляться её знаниям, достойному поведению и уважению по отношению к людям.

Виктория была полной противоположностью своей приятельницы. Родившись в семье партийных работников, она с детства считала, что весь мир принадлежит ей, планета вращается вокруг неё, и мечтала только об одном: выйти удачно замуж и получить все жизненные блага, которые ей, несомненно, причитаются, причём, с самого её рождения.

Артур, так звали её жениха, подходил Вике по всем пунктам программы её запланированной семейной жизни. Дата свадьбы была назначена, жизнь с будущим супругом в его огромной квартире в центре Москвы, представлялась раем, достойным её статуса и внешности кинозвезды.

Жизнь в лагере бурлила событиями, приездами известных певцов и актёров, спортивными соревнованиями, концертами и поездками по историческим местам Крыма. Рита пропадала в оргкомитете, Эмма принимала в своём кабинете заболевших студентов. Времени ни на что, кроме работы, не хватало. О том, чтобы передохнуть от изнуряющей жары на море, оставалось только мечтать.

Тот день, который привёл к драме, не «заладился» с самого начала. Вика поругалась с Артуром и ушла без него загорать на море, у Эммы заболела медсестра, и ей пришлось одной принимать больных, а у Риты к середине дня так разболелась голова, что она, отпросившись с работы, решила вернуться в свой домик и немного поспать. Приняв прохладный душ и завернувшись в простыню, она прилегла на кровать и задремала. В дверь постучали, и Рита, с трудом разомкнув глаза, направилась открывать её. На пороге стоял Артур.

- Привет. Я к Виктории, - пояснил он.

- Её нет, Артур. Наверное, на море ещё, - быстро среагировала Рита, пытаясь закрыть дверь.

- Я искал её там. Можно я подожду здесь?

- Как хочешь. Прости, у меня безумно болит голова. Я прилягу, ладно?

- Извини, что побеспокоил. Ложись, конечно. Я посижу у окна. Не буду тебя беспокоить.

- А, может, на улице подождёшь? Неловко как-то.

- Тогда угости меня стаканом холодной воды, пожалуйста. А то меня удар хватит. Я уже час на улице её жду. Пожалей человека.

- Ладно. Пожалею. Пей свою воду, - обречённо сказала Рита, дала ему стакан воды, и, забравшись на кровать, прислонилась к стене. Лежать при мужчине она постеснялась.

- Скажи, а ты откуда родом? У тебя такой певучий говор.

- Всё ещё есть? Я с Азовского моря. Интересно, сколько времени надо, чтобы избавиться от него.

- А зачем? Ты хороша такая, какая есть.

Они проговорили около часа, а затем, Рита, извинившись перед Артуром, попросила его выйти, чтобы переодеться и идти дальше работать, так как время, отведённое ей для отдыха, подошло к концу.

Поздно вечером, когда она вернулась после концерта, который был посвящён Дню солидарности с Кубой, застала рыдающую Вику, успокаивающую её Эмму и витающий в воздухе запах валерьянки.

- Девочки, что случилось? Вика, что с тобой? Эмма, кто-нибудь мне скажет?

- Артур уехал из лагеря, - ответила Эмма.

- Как уехал? Когда? Он днём приходил к нам. Ждал Вику целых два часа. На море ходил искать. Что, так и не нашёл?

- Лучше бы не находил. Порвал он с Викой. Сказал, что они поспешили со свадьбой, что он не уверен в своей любви к ней и всё в таком духе. Господи, и что нужно этим мужчинам, не знаю.

- А откуда ты знаешь, что он приходил, - сквозь слёзы спросила Виктория.

- Так я здесь была. Спала.

- Ты с ним разговаривала? О чём? Что он говорил обо мне?

- Мы с ним вообще о тебе не говорили. И намёка не было на то, что он уедет.

- Тем не менее, он уехал. Сказал, что разлюбил. Ничего, я разберусь. Завтра же поеду в Москву и встречусь с ним. Он ещё не знает, с кем связался. Со мной так поступать нельзя. Папочка мой заставит его на мне жениться, иначе ему не поздоровится.

- Вика, успокойся, пожалуйста. Заставить жениться можно, а жить как потом будете? – спросила Эмма и попыталась обнять расстроенную подругу.

- Ничего, «стерпится – слюбится». Ни он первый, ни он и последний. Мне нужен статус замужней женщины и богатый муж. Меня с Артуром отец познакомил. Вот пусть и доводит до конца свой проект.

- Вика, Эмма права. Уж если выходить замуж без любви, то хотя бы за того, кто тебя любит. А вот так, из-за статуса и богатства… Хотя и это, тоже, не выход. По себе знаю.

- Да ты вообще никогда не поймёшь нас, нормальных женщин. У тебя что, вообще, есть? Квартира? Машина? Дача? Бриллианты? Ты же нищая! И нищей на всю жизнь останешься. В Москве родиться надо и желательно в такой семье, как у меня или у Эммы, чтобы достойно и богато жить. А ты со своим мужем – скрипачом ничего в Москве не добьёшься. Ненавижу тебя, ненавижу. Ты же не от мира сего! - закричала Вика и разрыдалась ещё сильней.

- Девочки, Вика, я вообще ни при чём.

- Рита, не надо оправдываться. Ты, действительно не виновата, - мягко сказала Эмма, - Пойдём на воздух. Пусть она успокоится.

- Я давно заметила, что он неравнодушен к тебе, - продолжила Эмма, когда они остались вдвоём, - Вика это видела и злилась. Ты странная, Рита. Ничего вокруг себя не замечаешь. Всё время о чём-то своём думаешь. Что тебя беспокоит? Что не так? В глазах столько боли. Я врач. От меня ничего нельзя скрыть. Расскажи мне. Вдруг смогу тебе помочь. Не бойся. Я тебя не обижу. Я, конечно, не психолог, но кое-что в душевных проблемах смыслю.

И Рита решилась. Поверила этой необыкновенной девушке, поверила небесному созданию, снизошедшему к ней с недосягаемой высоты. Вся боль, о которой она не смела никогда, никому рассказать и поделиться, её тайная жизнь, её страхи, внутренняя неуверенность, всё вырвалось наружу. Её, эту боль, невозможно было остановить. Её можно было только выплеснуть, вырезать скальпелем хирурга, вытравить змеиным ядом, а потом зияющую глубокую рану зашить суровыми нитками, чтобы никто и никогда не смог… не смог… Не смог - что?

Они проговорили всю ночь. Эмма слушала внимательно, не перебивая, не задавая вопросов, слушала, как врач, как друг, как самый близкий человек на свете, как должна была бы слушать мать, если бы умела слышать свою дочь.

- Господи, какая же я глупая. Я ведь думала, что ты взбалмошная и бесчувственная. Прости, что не увидела тебя и не поняла. Знаешь, мы в чём-то с тобой похожи. Я тебя обязательно познакомлю со своей мамой. Она тебя полюбит, я знаю. Она у меня необыкновенная. Вернёмся в Москву, и я приглашу тебя в гости.

- Ты, правда, считаешь, что мы похожи? Ты, правда, веришь в то, что тебе будет интересно общаться со мной?

- О, ты меня совсем не знаешь. Я всегда говорю правду, даже если она очень жестокая, у меня железный характер, и я никому не даю себя в обиду. Не зря же я выбрала профессию врача. Я знаешь кто?

- Кто? – выдохнула Рита, понимая, что услышит что-то страшное, - Хирург?

- Нет, я невропатолог. А скоро начну преподавать в институте. Тогда и с трупами придётся работать на лекциях.

- Ты? С трупами? Но это невозможно!

- Возможно. Ещё как возможно, - с лёгким смешком ответила Эмма.

На следующий день Вика уехала, а через месяц Эмма получила от неё письмо. Виктория с гордостью сообщала о том, что папа очень постарался: Артура из Архитектурного института, в котором он работал, отправили на год в далёкое захолустье строить свинарник. «Не правда ли, отлично я всё придумала? – читала Эмма Рите, - Знай наших! А Ритке передай, что я ей всё равно нос утру! Я ей докажу, что и меня мужики любят. Всё, подруга, до встречи в Москве».

- Какая мерзость, - произнесла Эмма и, разорвав письмо, выбросила его в урну, - Забудь и не обращай внимание. К тебе, Рита, эта грязь не имеет никакого отношения. Молодец, Артур. Видимо уж лучше свинарник строить.

- К несправедливым обвинениям привыкнуть сложно. Я это уже проходила. Я счастлива иметь такого друга, как ты, Эмма.

- Взаимно, - с улыбкой ответила Эмма, - Знаешь, пойдём на море, смоем эту грязь? Ты со мной?

В Москве Эмма сдержала слово и познакомила Риту со своей мамой, Натальей Афанасьевной. Та, пообщавшись с новой знакомой дочери, сказала, что Рита очень добрая и надёжная девушка, правда, немного резкая и не сдержанная.

Это была новая ступень в её жизни! У неё есть близкая подруга! Да ещё какая! Есть взрослая женщина, которая уважает её, Риту! Она вхожа в семью, пропитанную любовью и доверием! Она дружит с людьми, которые уважают друг друга! Ведь это же так просто: любить и доверять! Мать и дочь, как одно целое! Как одно большое, полное любви и понимания, сердце! Всё просто и понятно! Как бы ей хотелось, чтобы это всё было и у неё. Какое это счастье иметь любящую, понимающую мать. Сердце её замирало от счастья, когда она переступала порог этого дома. Казалось, что в их доме пахнет ванилью, выпечкой и любовью.

Рядом с Эммой, в её семье, Рита чувствовала себя спокойней, исчезала душевная боль, и наступало умиротворение. Она училась. Училась нормальным отношениям в семье. Ей было странным видеть, что мать и дочь могут сидеть на диване, обнявшись, и разговаривать, как подруги. Её удивляло, что мать может погладить Эмму по голове, поцеловать или обнять, а дочь ответит ей тем же. Она не могла вспомнить такого проявления нежности в их семье. Ничего, кроме скандалов и оскорблений. А здесь, в этой для неё совершенно новой атмосфере, Рита никогда не слышала, чтобы они разговаривали на повышенных тонах, уже не говоря о том, чтобы мать могла оскорбить дочь, или унизить. Они жили в самом центре Москвы в коммунальной квартире, которая казалась дворцом, сотканным из света и любви. Рита впитывала всё, что видела, радовалась их отношениям, и страдала от того, что у неё не было в детстве такого удивительного, всепоглощающего счастья. И она должна, обязана всему научиться. И она научится. Научится для того, чтобы в будущем, когда у неё будет сын, передать ему всё богатство таких отношений. А в том, что это богатство, Рита не сомневалась.

«Как же должен быть счастлив мужчина рядом с такой женщиной, как Эмма!» - часто думала Рита.

История любви Эммы была уникальна. В неё влюбились два брата, как две капли воды похожие друг на друга: Николай и Слава. Различить их можно было только по манере общения. Они обладали абсолютно разными характерами. Слава фонтанировал энергией, остроумием, слыл настоящим Дон - Жуаном, занимался спортом и весело относился к жизни. Николай был спокоен, немногословен, уравновешен, смотрел только на Эмму и исполнял любую её прихоть. Эмма полюбила, как ей казалось, обоих, и долгое время не могла ни одному из них отдать предпочтение. Всё произошло само собой. Слава женился и исчез из её жизни. Николай остался и продолжал ждать своего часа. И час настал. Она, как истинная женщина, ответила на его любовь и обожание взаимностью. Эмма любила тихо, спокойно, не проявляя внешне никаких признаков безумной страсти, хотя жизни без него не представляла.

- Знаешь, Рита, у меня нет столько жизненных сил, как у тебя. Я хочу всю жизнь быть окружена теми людьми, которые меня любят. Что мне жизнь даёт, то я и принимаю с благодарностью. Если бы меня мама хоть один раз обидела, я, наверное, умерла бы. Душевная боль не для меня. Коля меня любит, и мне с ним спокойно. Вот и хорошо. Пусть заботится обо мне всю жизнь. И я о нём буду заботиться. А Слава… Слава разбил бы моё сердце. Да он его почти и разбил. Я не знаю, что бы я делала без Николая. Он меня просто спас.

Глава 6. Лакмусовая бумажка.

Виктория объявилась в общежитии через неделю после возвращения Риты из лагеря.

- Что, не ожидала меня увидеть? Привет, подруга. Я к тебе по делу.

- Если честно, я удивлена. Привет. А что за дело?

- Артур не появлялся?

- Вика, успокойся. Ты, наверняка, всё не так поняла. Не появлялся твой Артур. Не звонил, не писал. Исчез.

- Ладно, пусть свинарник строит, а там посмотрим, что с ним сделать. Я вот по какому вопросу. У меня есть несколько мужиков, которые подходят для создания с ними семьи. Так вот я хочу их с тобой познакомить.

- Вика! Зачем? Не желаю я ни с кем знакомиться!

- Знаешь, Рита, ты передо мной виновата. Я, конечно, понимаю, что ты не специально. Но жизнь мою разрушила. У нас с Артуром всё было на мази. Если бы не ты, я была бы уже через месяц замужем.

- Прости, но почему ты считаешь, что он кого-то полюбил? Может, и правда вы с ним поспешили?

- Мы год назад познакомились. Добивалась я его долго. Ладно, чёрт с ним, с Артуром. Я вот, что придумала. Я к тебе буду своих мужиков приводить знакомить. Если они после этого от меня к тебе сбегут, то туда им и дорога. Тот, кто не сбежит, за того и выйду. Договорились?

- Это бред, Вика. Не хочу я этим заниматься. Да и некогда мне.

- Хочешь, не хочешь, а я приведу их. Будешь у меня лакмусовой бумажкой работать. Буду проверять мужиков на вшивость.

- С тобой бесполезно спорить. Только вряд ли ты меня застанешь в общежитии.

- А что так? Заседание в ООН?

- Тётя моя заболела. Завтра мама приезжает. Будем с ней по очереди в больнице дежурить.

- Какая жалость. Теперь комната государству перейдёт, если тётя умрёт. Подсуетиться бы надо. Странная ты, Ритка. Ничего в жизни не смыслишь.

- Какой Булгаков молодец! Вас, москвичей, испортил квартирный вопрос. Хорошо, что не всех.

- Меня лично квартирный вопрос не интересует. Мне папа присмотрел уже квартирку. Правда, маленькая, всего 60 метров, зато в сталинском доме. Конечно, это не то, что у Артура, 200 метров, но ничего, мне хватит. А всё-таки, что с комнатой будет?

- Тётя Полина весной добилась для меня постоянной прописки. После пяти лет временной, можно было так сделать. Живи спокойно.

- Вот и ладненько. Побежала я. Через недельку загляну. Жди.

Рита не появлялась в общежитии больше месяца. Тётя Поля страдала от диабета. Врачи были бессильны. Мама готовила еду и приносила в больницу, а Рита не отходила от своей любимой тётушки ни на час. Когда её не стало, мать уехала из Москвы после похорон, а Рита вернулась в общежитие. Находиться в опустевшей комнате ей было страшно.

До экзаменов оставалось полгода. Надо было заниматься, навёрстывать упущенное, да и общественная работа требовала много сил и времени. Викины приходы с проверкой «на вшивость» только отвлекали. Мужчины, с которыми она приходила, были все, как на одно лицо: втиснутые в пиджак, затянутые галстуком, лоснящиеся от сытости и довольные собственным величием.

Однажды Рита не выдержала.

- Виктория, откуда ты их берёшь, из какого инкубатора?

- Ты что, Рита! Они все с папиной работы. Знаешь, какие они перспективные! Чума!

- А они с женщинами могут общаться? Или только умеют приказы партийные выполнять?

- Если честно, не знаю. Я их второй раз никогда и не видела. Исчезают, не оставляя следов. Ну и чёрт с ними. Ты где собираешься Новый Год встречать?

- У Эммы. Там человек двадцать собирается. Все наши друзья из лагеря придут. Кубинцы будут, из Польши ребят Эмма позвала, из Германии, и греки будут.

- Да? Ну ладно. Я ей позвоню. А ты что, к мужу не поедешь?

- Нет, Вика. У него на Новый Год гастроли в Болгарии. Он не может быть в Москве.

- Ну, понятно. О, много шмоток привезёт. Счастливая ты, Ритка. Слушай, я тут у вас в коридоре одного парня встретила. Красив, как бог. Может, познакомишь? Высокий такой блондин, с усами.

- Знаю, о ком говоришь. Согласна. Как будто с иконы сошёл. Но я с ним не знакома. Знаю только, что он студент из Киева. К нам на практику приехал. Необыкновенный парень. Как будто из прошлого века – столько благородства в облике.

- Так в чём же дело! Познакомься! Я с Эммой поговорю. Она разрешит его позвать. Для меня. Ну, пожалуйста. Риточка, миленькая, ну пожалуйста. Я просто влюбилась, когда его увидела.

- Ну почему опять я? Иди сама и знакомься. Отстань. У меня экзамены на носу.

- Ты же знаешь, что я не отстану.

Глава 6. Голубая кровь.

Когда до Нового Года оставалось два дня, Рита, наконец-то решила выполнить просьбу Виктории, и отправилась знакомиться с практикантом. Если честно, то ей было неловко перед незнакомцем. И почему она не умеет отказать? Урод, а не человек. Она тяжело вздохнула, и постучала в дверь.

- Войдите, - услышала Рита и зашла в комнату.

- Добрый день. Можно к Вам зайти?

- Добрый. Конечно. Присаживайтесь, - предложил юноша.

- Мне бы хотелось с Вами познакомиться.

- Я и сам давно хотел с кем-нибудь познакомиться. Я в Москве совсем один. Спасибо, что предложили. Золтан.

- Правда? Рита. Мне ужасно неловко. Вы извините, что я Вас побеспокоила. Какое у Вас имя интересное. Вы не русский?

- Нет,- Золтан засмеялся, - я состою из двух половинок: польской и венгерской. Какая из них Вам больше нравится?

- Мне? Наверное, польская. Значит, Вы поляк? С Украины?

- С Западной. Это не одно и то же.

- Золтан, скажите, а где Вы встречаете Новый Год. Я хочу Вас пригласить к моей подруге. Оставлю Вам адрес, и Вы приедете к 11 часам вечера. Вы согласны? Соглашайтесь, пожалуйста. Там будет много народа, будет весело.

- Хорошо, я согласен. Можете даже не уговаривать. Пишите адрес и расскажите, как доехать. Я же Москвы совсем не знаю. И спасибо за приглашение. Мне очень приятно. Думал, что одному придётся встречать.

- Что означает Ваше имя, Золтан?- спросила Рита после того, как написала адрес Эммы и подробно объяснила, как можно доехать до её дома.

- Это венгерское имя, и означает султан, то есть, монарх.

- Вот как? Ещё раз, извините. До встречи.

Вечер был в самом разгаре, когда Золтан появился в квартире у Эммы. Вика моментально оказалась рядом, пригласила за стол и усадила рядом с собой. Народ веселился: одни танцевали, другие рассказывали смешные истории, взрывались хлопушки с конфетти, серпантин летал в воздухе. Золтан моментально оценил ситуацию и влился в общее веселье, пригласив Эмму на танец.

Рита танцевала со всеми. Один из кубинцев, Хосе, тихо шепнул ей на ухо:

- Каждая женщина, которая здесь присутствует, хочет соблазнить хотя бы одного мужчину. А ты, Рита, хочешь покорить всех. Почему?

- Мне надо много любви, Хосе.

- Так полюби себя. И у тебя будет много любви.

- Это как?

- Перестань стараться быть отличницей. Стань сама собой. Ты в таком напряжении всё время. Я же вижу. Почему?

- Не знаю. Боюсь не понравиться.

- У каждого есть недостатки, слабости. Не прячь их. Мы все не идеальны. Идеальных боятся. Им же надо соответствовать.

- Ты меня боишься, Хосе?

- Я не верю тебе, Рита. Мне кажется, что ты играешь. Стань искренней.

- Ты что, видишь всех насквозь?

- Что такое – насквозь?

- Ты разбираешься в людях?

- Да. У меня первое образование – психолог. Это сейчас я учусь на журналиста. Но я хочу быть писателем.

- Я плохая, Хосе?

- Нет. Я этого не говорил. Что такое – плохая? Что такое – хорошая? Таких нет. Есть личность. Есть неуверенный человек. Личность, уверенность привлекают. Неуверенность не привлекает. Твоя уверенность – не настоящая. Ты защищаешься. Скажи, от чего?

- Извини, я устала танцевать.

Рита села в самый дальний угол. Настроение было испорчено. Душа болела так же, как и в детстве.

«Так хочется избавиться от этой боли, избавиться от этого ада. Навсегда. Я так стараюсь быть уверенной. Видимо, стараться и быть – разные вещи. Истомина, милая Истомина, как же ты помогала мне тогда, в работе и в жизни, - думала Рита, - Как мне стать собой. Хосе прав. Я стараюсь. Стараюсь быть уверенной, доброй, отзывчивой, а по отношению к таким людям, как Стас, я отвратительна и жестока. Где же я сама? Где? Наверняка, Эмма сказала бы Хосе, что это не его дело – лезть в её душу, а Стасу была бы благодарна за то, что он любит её. Женя, ты говорил о дерзости. Я боюсь быть дерзкой. Боюсь, что меня осудят и оскорбят. И я опять, как в детстве, начну испытывать эту боль. Окажусь в этом нестерпимом аду. Я бегу от этого ада. Я прячусь от него. Терпсихора учила гармонии. Я не могу найти эту гармонию. Мама права: я просто никчёмный человек. И я каждый день, каждую секунду стараюсь доказать ей, а заодно и всему миру, что это не так, и что я заслуживаю любви. Какое мерзкое слово: заслуживаю. Зря я тогда не бросилась с обрыва. Стрекозы, зачем вы меня спасли?»

- Рита, - услышала она Золтана и посмотрела на него полными слёз глазами, - Я должен откланяться. Вы едете в общежитие?

- Нет, нет. Я остаюсь, - быстро ответила Рита, - Надо помочь Эмме всё убрать.

- Вы плачете? Вам плохо? Я могу Вам помочь? Не стесняйтесь, прошу Вас. Я могу остаться. Вы только скажите.

- Мы с Эммой справимся. Вы езжайте. Метро уже работает. У меня всё хорошо, - ответила Рита, и посмотрела на Золтана с благодарностью.

«Какой он добрый, - подумала она, - Хотелось бы, чтобы у меня был такой же сын. Добрый, внимательный и заботливый».

Золтан появился на следующий же день с предложением пойти погулять.

- Золтан, я не могу. Мне надо заниматься. Я не успеваю, - быстро ответила Рита, и подумала о Виктории.

- Может, я могу чем-то помочь? Правда, я на механико–математическом факультете учусь. К журналистике никакого отношения не имею.

- Так почему Вас к нам в общежитие поселили?

- Мест не было. Я даже расстроился вначале. А теперь рад. Я бы иначе с Вами не познакомился. Скажите, что я могу для Вас сделать, и я начну.

- Это исключено. Я привыкла всё делать сама. Спасибо, конечно. Лучше будет, если мне никто не будет мешать.

- Извините. А можно я зайду завтра вечером? Невозможно весь день заниматься. Надо и отдыхать.

Рита вспомнила, что Вика просила передать Золтану привет.

- Подождите. Вика просила передать Вам привет.

- Вика? Спасибо. Она хорошая девушка, но мне понравились Вы и Эмма. Вы обе красивы и уверенны. Это так привлекает. Вика властный человек. Я боюсь таких людей.

- Вы боитесь?- Рита с удивлением посмотрела на Золтана, - И не боитесь в этом признаться?

- Я не боюсь признаться во многом. У всех есть недостатки. Главное, относиться к ним спокойно или с иронией. Я не боюсь признаться даже в том, что Вы мне очень нравитесь, Рита. Меня тянет к Вам. Я понимаю, что я очень рано Вам об этом говорю, и Вы вольны меня выгнать.

- А если я Вас выгоню, Вы больше не придёте?

- Нет, конечно. Гордость не позволит. Навязчивость – удел слабых людей. Если Вы меня сейчас прогоните, то я буду ждать, когда Вы меня и позовёте. Надеюсь, дождусь.

- Я Вас не выгоняю. Давайте завтра пойдём на Воробьёвы горы. Вы там были?

Они гуляли на Воробьёвых горах, и Золтан много рассказывал о себе, о своей семье, о том, что его род по материнской линии происходит с середины ХVвека от польских дворян Валевских, а по отцу – он венгр и потомок княжеского рода. Говорил, что, если женится, то один раз и на всю жизнь, что будет очень любить своих детей, и передаст им такое же воспитание, которое получил от родителей.

- А какое ты получил воспитание? В чём оно заключалось?

- Меня родители очень любили. Да и бабушка с дедушкой, как это говорят, души во мне не чаяли. Я был очень счастлив в детстве. Они никогда меня не наказывали. Если я делал что-то не так, они мне объясняли. Убедили меня, что занятие музыкой и знание иностранных языков мне пригодится в жизни. Они не заставляли, и я занимался с удовольствием. Мама мне всегда говорила, что любит меня, что я добьюсь в жизни многого, что я … Одним словом, что я хороший человек и она мной гордится. Что ещё надо ребёнку, согласись?

- Я согласна, - ответила Рита, и отвернулась от Золтана, чтобы он не увидел её слёз.

- Знаешь, они старались вселить в меня уверенность в себе, в собственных силах. Но иногда мне кажется, что люди сторонятся меня. У меня очень мало друзей. Даже нет настоящего единственного друга. Даже девушки, вернее, длительных отношений никогда не было. Не знаю, почему. Я всегда вежлив со всеми. Правда, я не люблю шумных компаний, где надо много пить. Я вообще не пью. Никогда. И не курю, как ты, наверное, заметила.

- Ты идеален. Тебе не каждый сможет соответствовать.

- Идеальные тоже и жить, и любить, и дружить хотят, - с горечью в голосе ответил Золтан, - Какой есть. Ты, Рита, сейчас такая красивая. Твои волосы вьются, словно у рябины цветы. И глаза сияют. Ты что, тоже боишься мне не соответствовать?

- С Анжелой Девис меня сравнивали, а вот с рябиной – впервые.

Золтан обладал приятными манерами, доброй душой и уникальной памятью: мог дословно повторить целый лист печатного текста, прочитав его один раз.

Юноша голубых кровей шёл на красный диплом, но его не смущало даже то, что распределение было не по специальности, что он должен был ехать в Молдавию в маленький городок Бендеры, и что ему предстояло три года работать мастером цеха на трубопрокатном заводе. Он мог бы остаться в Киеве, но отказался от помощи родного брата, который был главным режиссёром на центральном канале Украинского телевидения и имел большие связи.

Рита относилась к Золтану с огромной теплотой, как к большому, умному и удивительно искреннему ребёнку. С ним нужно было очень бережно обходиться, так как его расстраивало всё, что выходило за рамки его понимания порядочности. Особенно он расстраивался, когда Рита отсутствовала в то время, когда он должен был прийти. Она избегала его, стараясь не привязаться к нему. Он, действительно, был идеальным во всём. Она сознательно заглушала трепет сердца, возникающий при его появлении. Она считала, что не может, пока не может, соответствовать Золтану.

- Рита, я спросил у ребят, что означает твоё обручальное кольцо. Ты замужем? – спросил он через неделю после их прогулки на Воробьёвых горах.

- А почему не спросил у меня?

- Неудобно. Это же твоя личная жизнь, - ответил он, смутившись, - Если бы считала нужным, сама рассказала бы мне об этом.

- Да, я замужем.

- В таком случае, я не должен видеться с тобой. Я не имею права так вести себя по отношению к твоему мужу и добиваться тебя. Это непорядочно будет с моей стороны. Ты же видишь, что нравишься мне. Теперь я понимаю, почему ты избегаешь меня.

- Лучше бы ты спросил, почему я тебя избегаю.

- Видимо, ты относишься ко мне несерьёзно. Хорошо, что я скоро уезжаю.

Золтан не появлялся несколько дней. Пришёл перед самым отъездом.

- Рита, я не знаю, что мне делать. Все эти дни я думал только о тебе. Помоги мне.

- Помочь? Но чем?

- Ты можешь поехать со мной? Ну, скажем, на неделю. Я покажу тебе Киев. Ты там была?

- Нет, не была. Я согласна, если тебе это поможет. А где я буду жить? – спросила Рита, и только потом осознала, что, в очередной раз, не смогла ответить «нет».

- Ты согласна?! Отлично! Где будешь жить, решим. Разве это главное?

Неделя в этом необыкновенно ярком городе была прекрасна. Они жили в общежитии, в разных комнатах, встречались утром, возвращались вечером. Очень много фотографировались. Золтан внимательно следил за тем, чтобы Рита не носила обручального кольца.

- Я не хочу, чтобы люди думали, что я встречаюсь с замужней женщиной. Это неприлично. Никто не поверит, что мы просто дружим. Хотя, дружишь только ты, моя Рябинушка.

Рита, наблюдая за Золтаном, каждую секунду, проведённую с ним, понимала, что этот юноша идеален во всём: он предупреждал каждое её желание, был внимателен, галантен и заботлив. Его глаза светились счастьем, а она ещё раз убедилась в том, что решение родить от него ребёнка – правильное решение.

Именно таким она хотела бы видеть своего будущего сына: добрым, мягким и, если уж совсем быть честной перед собой, таким же красивым и благородным. Золтан – это идеал во всём, начиная от внешности, заканчивая его происхождением. Как будто сам Бог спустился с небес, чтобы показать Рите, каким должен быть мужчина. Такому человеку невозможно было рассказать ни о своём детстве, ни о своих внутренних переживаниях, ни о своих проблемах, ни о своих недостатках. Ему надо соответствовать, и она не сможет это сделать. Каждый день для неё будет борьба самой с собой, каждую секунду ей придётся следить за каждым своим шагом, жестом, поступком. Ей хватит сил на короткий промежуток времени, но постоянно… Нет, к этому она пока ещё не готова.

Рита вернулась в Москву. После смерти тёти прошло три месяца, боль от потери близкого человека немного притупилась, ездить каждый день в университет необходимости не было, и она решила переехать в комнату на Кутузовский проспект. Она сама переклеила обои, заменив их на более яркие, отнесла тётины вещи в церковь, оставив только необходимую мебель, и впервые за всю жизнь почувствовала себя дома. Соседи – алкоголики её не смущали, так как она знала, что справится с ними, чувствовала в себе внутренние силы и понимала, что она стала намного сильней и уверенней, чем до приезда в Москву.

Прошёл месяц. Рита перечитывала дипломную работу и исправляла ошибки, когда раздался звонок в дверь. Она никого не ждала, решив, что пришли к соседям, и искренне удивилась, когда увидела Золтана с огромным букетом красных роз.

- Золтан? Как ты меня нашёл? Почему ты в Москве? Ты же должен быть в Бендерах?

- Вот, решил к тебе заехать. Извини, что не предупредил. Не знал, как это сделать. Приехал в общежитие, и мне девочки дали твой адрес. Можно к тебе? Ты одна? Я не помешаю? Муж не в Москве? Я на один день. Завтра должен уехать.

- Как много вопросов. Одна я, одна. Проходи, раздевайся. Видишь, как я живу? Давай, я цветы в воду поставлю. Ты голоден? У меня есть борщ.

- Я принёс торт и вина. И ещё наши с тобой фотографии.

- Прекрасно, устроим праздник в честь твоего приезда. Я рада, что ты меня нашёл. Если честно, я даже скучала по тебе. Киев вспоминала. Спасибо за фотографии.

- Если бы ты знала, как я по тебе скучал.

- Так, все разговоры потом. Помоги мне накрыть на стол, пожалуйста.

Беседа затянулась за полночь. Золтан нервничал, порывался что-то сказать, останавливался на полуслове, краснел, переводил разговор с одной темы на другую, и, наконец, решительно сказал:

- Рита, я рассказал о тебе своим родителям. Я ездил к ним. Я сказал, что ты замужем. Сказал, что люблю тебя и хочу жениться. Они сказали, что разбивать чужую семью нельзя. Это непорядочно. Рита, скажи, ты любишь своего мужа? Ты могла бы с ним развестись? Нет, не так. Ты помнишь тот взгляд, в Новый Год? Когда я собрался уходить?

- Какой взгляд, Золтан?

- Ты на меня посмотрела так, как будто просила помощи и любви. У тебя был взгляд несчастной женщины. Мне захотелось помочь тебе.

- Золтан, ты мне очень помог. Ты даже не представляешь, как.

- Рита, ты хочешь быть со мной? Я знаю, что не должен это говорить, не должен разбивать твою семью. Но ведь всё может измениться, - взволнованно произнёс Золтан, - Ты молчишь? Я должен уйти? Ты замужем. Я должен уйти.

В это самое мгновение, Рита почувствовала, что где то там, на небесах, чья-то душа выбрала себе родителей: непредсказуемую маму и голубых кровей отца. Огромное счастье от сознания того, что у неё может быть сын от этого человека, охватило всё её сознание. Решение, о котором она так много думала, было принято. И пусть мама и общество осудят её решение. Да и Золтан, со временем, наверняка решит, что её доступность в этот момент, недопустима для идеальной жены. Так уж его воспитали.

«Лучше жить с любимым сыном, чем с нелюбимым мужем»,- подумала Рита.

- Не уходи. Ты ничего не разобьёшь. Останься.

На следующий день, стоя на перроне вокзала, Золтан, глядя на Риту влюблёнными глазами, тихо сказал:

- Ты теперь моя жена. Надеюсь, ты разведёшься. Я буду ждать тебя. Приезжай, как только защитишь диплом. Я, как устроюсь, сразу же напишу тебе.

Глава 7. Решение.

Через месяц после отъезда Золтана, Рита почувствовала что-то неладное: её мутило, кружилась голова, постоянно хотелось спать и есть. Через месяц государственные экзамены и защита дипломной работы, а у неё ни на что нет сил. Оставлять это без внимания было нельзя, и Рита направилась к кардиологу. Врач, осмотрев её, сообщил, что с сердцем у неё всё замечательно, а вот проверить себя у гинеколога просто необходимо.

Новость не ошеломила. Она её ждала. И уже через секунду Рита почувствовала необыкновенную нежность к тому существу, которое должно было вскоре появиться на свет, и о котором она так мечтала. Нежность переросла в любовь и восторг. Счастьем хотелось поделиться со всем миром. Позвонить матери? Нет, только не это. Эмма? Ну, конечно, Эмма! Вот, кто её поймёт и поддержит! Эмма и её мама!

Наталья Афанасьевна была дома одна.

- Наталья Афанасьевна, миленькая, родненькая! У меня будет ребёнок! Я так счастлива! Эмма дома?

- Ты, как всегда, словно фейерверк. Сколько же в тебе энергии! Сама горишь, и других зажигаешь. Поздравляю. Эмма с Николаем где-то ходят. Пойдём чай пить. Расскажешь всё подробно.

- Да я уже всё сказала. У меня скоро будет сын. Я его люблю безумно.

- Так уж и сын? А вдруг – дочь?

- Нет, я точно знаю, что сын. Я это чувствую! Я его чувствую! Я уже разговариваю с ним! Это такое счастье!

- Мужа порадовала?

- Это ребёнок не Стаса. Вы же знаете, какая у меня с ним проблема. Эмма, наверняка, рассказывала.

- Да, я немного в курсе. И кто же этот счастливчик? Он знает?

- Нет, не знает. Я не хочу ему говорить. Помните парня, которого я на Новый Год пригласила по просьбе Наташи? Золтан.

- Вот как? Произвёл приятное впечатление. По-моему, очень порядочный человек. Почему же не хочешь ему сказать?

- Именно поэтому и не хочу, из-за его порядочности.

- Я тебя совсем не понимаю. Разве ты не хочешь жить нормальной семейной жизнью?

- У меня всё не так, как у людей. А вдруг и с Золтаном будет, как со Стасом? Нет, нет, это очень страшно. Мне это будет мешать воспитывать сына. Я хочу всю себя отдать только ему. И никому больше.

- У многих первый брак не получается. Бывает. Не ты одна ошибаешься. Надо попытаться. Как же без семьи? Тем более, такой шанс.

- Да, Золтан очень благородный человек, но я не уверена в том, что он меня действительно любит и я ему нужна. Он меня в каждом письме зовёт к себе жить. Но я даже не думаю об этом. Меня так долго убеждали в том, что я никому не нужна и меня никто не полюбит…

- Да кто же тебя в этом убедил?

- Были люди… Неважно.

- Не верь им. Это были плохие люди. Ты посмотри на себя! Ты же красавица! А энергии в тебе сколько!

- Да разве дело в красоте? Вы Эмму вон как воспитали: она точно знает, что её все любят. Просто так любят. Только за то, что она есть. И такая, какая есть. И ей не надо стараться заслужить чью-то любовь. Не надо думать, соответствует она Николаю, или другому мужчине, или не соответствует.

- А как по-другому? Она с детства для меня самая любимая маленькая Принцесса.

- Если бы меня мать любила так, как Вы - Эмму! Возможно, я бы и верила мужчинам. Так хочется испытать эту любовь. Я же имею на это право?

- Не только имеешь. Ты достойна. В тебе столько любви и доброты. Я понимаю, почему вокруг тебя столько мужчин. Ты тёплый человек и в тебе много жизни, понимаешь?

- Много мужчин? Это плохо? Знаете, я думала, что они смогут восполнить то, что я не получила в детстве. ХОТЕЛА ДУШУ СОГРЕТЬ ЭТОЙ ЛЮБОВЬЮ. Вы меня понимаете?

- Не оправдывайся. Ты вольна в своих поступках.

- Всё ещё оправдываюсь? Господи, ну как же мне от этого избавиться!

- Перестань объяснять свои поступки. Ты достойный человек, Рита. Тебе не надо себя стыдиться. Но речь сейчас не о тебе. Я советую всё рассказать Золтану. А вдруг у вас с ним всё сложится, и ты его полюбишь, и он станет прекрасным отцом? У ребёнка должна быть полноценная семья, поверь.

- Возможно, Золтан и станет хорошим мужем и отцом. А если через год разочаруется во мне? Он же виду не подаст! Он благородный человек! Его так воспитали, что он просто не может совершать некрасивые поступки. Он слишком идеален, и я этого боюсь. А если его ждёт истинная любовь и счастливая жизнь с прекрасной женщиной? С такой, как Эмма? А он будет со мной и не сможет оставить семью? И никогда не будет счастлив? Я же у него первая была. И это в 26 лет!

- Ты неисправима. Перестань думать о других. Подумай о себе, милая моя. Подумай о ребёнке. Ты собираешься пойти против общества и его законов. У нас не любят отклонения от правил. Знаешь, как на тебя будут смотреть? Ты к этому готова?

- Я к этому готова, хотя живу-то я по законам общества. Работаю с 17 лет, учусь, перехожу дорогу в положенном месте, не ворую, не убиваю, не ропщу, что живу за «железным занавесом». Но как подчинить законам общества свою душу? Как? Я уже вышла замуж, чтобы выполнить долг перед обществом. И никому это ничего, кроме боли, не принесло. Не готова я к семье. Боюсь, что не справлюсь. Да и зачем, скажите?

- Как зачем, Рита? Одной очень тяжело. Очень. Я знаю, что у нас с мужем была истинная любовь, о которой все мечтают, а со временем мы стали хорошими друзьями. Я всегда могла на него положиться. С тех пор, как его не стало, мне одиноко. Даже посоветоваться не с кем. Жизнь длинная, и в ней бывают очень сложные ситуации. Пережить их вдвоём гораздо легче, чем одной. Ты выбираешь путь без поддержки? У тебя хватит на это сил? Подумай об этом.

- Хватит. Ради такого сына, который будет у меня, я готова на всё. Я ему дам столько любви, сколько хотела бы получить сама. Я не хочу его ни с кем делить. Он мой. Только мой. А Золтан слишком хорош для меня. Я его не достойна. И ещё: я совершено не знаю, что должен делать мужчина в семье. Что должна делать женщина, знаю: готовить, стирать, гладить, убирать квартиру. Для меня одной – это не проблема. Мужчина требует больше времени и сил. Лучше отдать всё это сыну.

В прихожей хлопнула дверь, и в комнату ворвался свежий ветер. На пороге стояла Эмма, как будто сотканная из счастья и солнечного света.

- Мама, Рита, как это мило, что вы вместе! Надеюсь, я вам не помешала? У вас какой-то серьёзный разговор? Вы с такими лицами сидите, просто жуть, – весело сказала Эмма, присаживаясь к ним за стол.

- Мы тебя заждались, доченька. У нас для тебя есть новость.

- Вы меня посвятите в неё? У меня, тоже, есть, что вам сообщить. Мне Николай сделал предложение, так что начинаем готовиться к свадьбе!

- Поздравляю, моя дорогая. Вы меня обе сегодня радуете. Одна замуж выходит, другая ребёнка ждёт. Определённо, сегодня счастливый день.

- Да что ты? Какая прелесть! Значит, Стас дождался своего часа? Молодец! Как приятно, когда тебя обожают. Правда, Рита?

- Всё не так просто, доченька.

- Всё просто, мама. Мужчина любит, а женщина отвечает. В благодарность, – счастливо засмеялась Эмма, - Да, кстати, знаешь, кто мне звонил? Артур. Представляешь? Закончилась его ссылка. Спрашивал, не развелась ли ты с мужем.

- Рита, когда ты всё скажешь Стасу?- спросила Наталья Афанасьевна.

- Я ему напишу письмо. Ему и Золтану.

После разговора с Натальей Афанасьевной и Эммой, Рита вернулась домой и стала писать письмо Стасу. Ей было очень жалко своего несостоявшегося мужа, но продолжать этот кошмар она не имеет права. «Стас прекрасный человек и заслуживает гораздо лучшей участи, - думала она, - он обязательно встретит женщину, с которой будет счастлив».

И Стас получил это письмо. Страшное, уничтожающее его личность, его жизнь, его единственную любовь. «Что же ты делаешь, Рита? Какая тебе ещё нужна любовь? Не понимаю. Чем же я плох? Нет, не плох. Ты пишешь – чужой. Но как стать своим? Как? И как принять ребёнка? Да меня мама со свету сживёт. Но я готов принять этого ребёнка. Прости, мама. Рита мне дороже. Я буду её умолять остаться со мной. Мы вместе воспитаем этого ребёнка. Я буду любить его, как родного. Надо ехать. Но когда? Впереди гастроли на полгода».

Глава 8. Встречи.

Диплом был защищён, распределение, имея московскую прописку, Рита получила в редакцию журнала «Искусство кино». Ей пришлось сказать, что она ждёт ребёнка. Ни о какой работе журналиста не могло быть и речи: слабость и тошнота не отпускали её ни на минуту.

Ей предложили должность корректора, и она с радостью согласилась. Она прекрасно понимала, что никаких других источников к существованию у неё не будет, и что декретный отпуск ей придётся сократить до минимума. Работа корректора позволит ей брать работу на дом. Она обязательно договорится об этом. А когда сын немного подрастёт, она вернётся к осуществлению своей давней мечты – стать настоящим журналистом. Она подождёт. Ждать она умеет.

За два месяца до родов, приехал Стас. Он принёс торт и цветы. Он умолял Риту отказаться от развода, говорил, что пошёл наперекор матери, которая была категорически против такого унизительного положения для своего сына. Её можно было понять. И Рита понимала.

- Рита, я не знаю, зачем ты это сделала. Но я готов принять этого ребёнка. Готов воспитывать и любить, как своего. Я не осуждаю тебя. Не имею права, - говорил Стас, стоя перед ней на коленях, а она, как и раньше, задыхалась от отвращения к поседевшему от горя мужу, ненавидя себя за причинённые ему страдания, но представить их жизнь втроём она не могла ни на секунду.

- Стас, прости меня, прости. Я виновата во всём. Но я не могу. Я тебе всё написала в письме. Не заставляй меня повторять. Поверь, я страдаю не меньше тебя. Мне очень больно и тяжело. Я не могу прикасаться к тебе. Не могу.

- Рита, хорошо. Я согласен. Наверное, и я виноват во многом. У меня кроме музыки никогда ничего в жизни не было. Музыка и ты. Вот всё, что было в моей жизни. И мама, которая…

- Молчи. У нас у всех есть мамы.

- Рита, позволь мне, в силу моих возможностей, помогать тебе какое-то время?

- Помогать? Мне? После того, что я сделала? Какую боль тебе причинила? Как ты мне собираешься помогать? Чем? Я не приму твою помощь!

- Я буду присылать деньги. Для тебя и ребёнка. Пока не уеду из страны. Прошу тебя, сделай это для меня. Мне так хочется побыть ещё немного мужем и отцом. Заботливым мужем и любящим отцом. Представится ли мне ещё в жизни такая возможность, не знаю.

- Ты собираешься уезжать?

- Меня пригласили в Израиль. Я не дал пока согласия. Но теперь меня ничего не держит. Так ты согласна? Соглашайся. Тебе сейчас деньги очень не помешают.

- Если тебе так будет легче, то я не возражаю. Если ты передумаешь, я буду только рада.

На развод подали вместе. Рита оделась так, что не было видно округлившегося живота. В ЗАГСе никто ничего не заметил и лишних вопросов не задавал.

Рита вернулась домой и, оставшись одна, прорыдала весь вечер. Ей было больно от развода со Стасом, больно от того, что она не смогла его полюбить, больно от сознания, какую травму ему нанесла. Она знала, чувствовала, какой ад творится в его душе. Она жалела его, но остаться с ним не могла физически.

На следующий день после разговора со Стасом, вечером, без предупреждения, без предварительного звонка или письма к ней в дом пришёл Золтан. В руках он держал огромный букет алых роз.

Полгода она получала от Золтана письма с подробным описанием его жизни в Бендерах. Он с восторгом рассказывал о своей интересной работе, о том, что его повысили в должности, и он уже не мастер, а начальник цеха. Он писал о людях, с которыми его сдружила работа, и у него появились, наконец-то, друзья. Он мечтал дослужиться до директора завода, и эту мечту обязательно осуществит. Плохо было только одно – её, Риты, не было рядом. Он постоянно приглашал её к себе, так как сам вырваться, чтобы увидеть её, никак не мог. Работы было очень много. Ему хотелось всё изменить, перестроить, добиться для своего цеха, а затем и для всего завода нового оборудования. И если раньше, после окончания института, он говорил о том, что проработает только три года, как и подобает молодому специалисту, то сейчас он писал, что нашёл своё место в жизни.

Рита понимала, что приняла правильное решение. Месяц назад она написала Золтану письмо, в котором говорила о том, что разводиться с мужем пока не будет, так как ждёт от него ребёнка. Объяснила, что и она, как «молодой специалист» обязана отработать в редакции три года. Ни о каком переезде пока не может быть и речи.

Их разлучало не только её решение отказаться от Золтана. Их разлучала жизнь.

Именно поэтому, увидев Золтана на пороге своей квартиры, она была удивлена и расстроена. У неё не было сил вести тяжёлый разговор, а уж выяснять отношения она просто боялась.

- Я думал, что ты обрадуешься моему приезду: обнимешь, поцелуешь. Не ожидал, что ты так холодно меня встретишь.

- Золтан, зачем ты приехал? Я же написала тебе, что не буду разводиться с мужем. Ты видишь, что я беременна? Это его ребёнок. Его.

- Ты не представляешь себе, с каким трудом я выбил эту командировку в Подольск. Только ради тебя. Мне сегодня же надо вернуться обратно. Рита, прошу тебя. Скажи мне правду. Это действительно не мой ребёнок? Или, всё-таки, он мой?

- А что бы изменилось, если бы это был твой ребёнок? – спросила Рита. Она была близка к тому, чтобы признаться Золтану. «Как же трудно выполнить решение, которое так легко было принято»- пронзила мысль.

- Мы попытались бы создать семью. Там, в Бендерах. Нам бы дали семейное общежитие. Но я вижу, что ты просто ничего не хочешь. Я тебе совершенно не нужен. Надеюсь, что это действительно, не мой ребёнок.

- Живи спокойно. Это не твой ребёнок. А теперь уходи. Пожалуйста. И розы забери. У меня на них аллергия.

Золтан сильно покраснел, как то весь обмяк, сжался, и быстро вышел из квартиры.

«Если меня выгонят, я буду ждать, когда меня пригласят обратно. Гордость мне не позволит быть навязчивым», - вспомнила она его слова при первой встрече.

- Я обязательно скажу тебе, что у тебя есть сын. Когда-нибудь. Когда буду готова. Подожди немного, - прошептала она, когда за Золтаном закрылась дверь.

Одиночество и тоска навалились с такой силой, что нечем стало дышать. Так хочется, чтобы в такие моменты рядом был родной человек, к которому можно было бы прислониться, прижаться, положить голову на плечо, и почувствовать его любовь и поддержку. Мама? Нет, она ничего не знает. Рите ещё предстоит всё ей рассказать. Без скандала не обойдётся. Она предложила приехать перед родами, и побыть с Ритой и малышом какое-то время. И Рита ей очень благодарна за это.

Эмма! Ей необходима сейчас только Эмма. И Наталья Афанасьевна. Рита позвонила.

- Наталья Афанасьевна, добрый вечер. Эмма дома?

- Дома. А что случилось? У тебя такой расстроенный голос? Не хочешь приехать?

- Очень хочу. Можно?

- Конечно, родная, приезжай.

От тёплых слов, от сочувствия, на глаза навернулись слёзы. Нет, плакать и переживать нельзя. Это очень вредно для ребёнка. Рита быстро оделась и вышла из квартиры. Путь предстоял не близкий. Полгода назад Наталья Афанасьевна, как доктор медицинских наук, получила отдельную трёхкомнатную квартиру в очень отдалённом районе «Ясенево». На новоселье пришло очень много народа. Был приглашён и Артур. Именно он и предложил своими силами сделать ремонт в квартире.

На протяжении двух месяцев каждое воскресенье молодёжь собиралась у Эммы, клеили обои, красили потолки, расставляли мебель. А вечером, после ужина, без которого Наталья Афанасьевна не отпускала уставших друзей своей дочери, Артур сажал всех желающих в свою машину и развозил по домам. Рита всегда была в их числе.

После окончания ремонта, он стал иногда звонить Рите, интересоваться её самочувствием, так как знал уже, что она ждёт ребёнка. Однажды, без предупреждения, зашёл в гости днём с огромной сумкой продуктов.

Среди её друзей это было принято и даже очень приятно. Весь оргкомитет «Буревестника», с которым она сдружилась прошлым летом, раз или два раза в месяц собирались у неё дома. Это было начало семидесятых - время песен Высоцкого, Окуджавы, Визбора, Розенбаума и, конечно же, Вертинского. Они слушали пластинки, обсуждали, почти шёпотом, политику партии, а те, кто уже работал в газетах, приносили свои статьи и читали их вслух. Одним словом, в маленькой комнате Риты образовался узкий круг интеллигентной молодёжи. Рита любила и своих новых друзей, и эти необыкновенные вечера, сердце её трепетало от счастья, и порой она чувствовала себя истинной Истоминой, собравшей вокруг себя, возможно, будущих Пушкиных и Тургеневых. Мечтать ведь никто не может запретить?

Когда приходили одни девушки, то речь шла, в основном, о личной жизни, о том, что трудно встретить любовь, а ещё труднее найти достойного мужчину, за которого хотелось бы выйти замуж. При мужчинах такие разговоры не практиковались.

Артур гармонично вписался в круг её друзей, хотя был лет на пять старше их всех, чаще, чем другие приносил новые пластинки Высоцкого и Окуджавы, и неизменно, большие сумки с продуктами.

В один из воскресных дней Артур был единственным её гостем. Она приготовила быстро обед, накормила своего нового приятеля, а потом, даже не заметив, проговорила с ним несколько часов. Рита умела слушать, не перебивая собеседника, а ему, видимо, необходимо было выговориться, и именно в тот день Рита узнала грустную историю его жизни.

Он рассказал, что родился в профессорской семье от 18-летней красавицы и 60-летнего учёного архитектора. Элла, так звали юную маму, обладала практичным взглядом на жизнь и всепоглощающей любовью к собственной персоне. Решив, что самое главное дело в своей жизни она совершила, и все должны уже только за это быть ей благодарны, красавица-мама оставила сына и мужа на попечение нянек и кухарок, а сама отправилась в длинное плавание по жизненным увлечениям и удовольствиям.

Отец Артура был занят исключительно своими учёными трудами, поездками на конференции и симпозиумы, да старшими детьми от первых двух браков, которых надо было устроить в жизни, дать им образование и позаботиться об их благосостоянии. Няни маленького мальчика постоянно менялись, так как из-за капризов и требований хозяйки, долго находиться в этом доме не могли, и Артур, не успев привыкнуть к одной, начинал знакомиться с новой тётей, которая и говорила и пахла уже совсем по-другому.

В три годика родители отдали сына в садик на пятидневку, а в первый класс он пошёл в школу интернат. Когда ему исполнилось 12 лет, отец ушёл из жизни, и Элла, забыв о том, что она мать, устроила сына в кадетскую школу интернат, которая только что открылась в Москве и называлась «Московский дипломатический кадетский корпус». Решив, что материнский долг она исполнила, быстренько выскочила замуж за дипломата и укатила жить в Париж. Приезжала к сыну только летом, когда начинались каникулы в интернате, определяла его на всё лето в пионерский лагерь и вновь стремилась в свою красивую европейскую жизнь.

Окончив блестяще школу-интернат, Артур получил в подарок от матери роскошную машину и напутствие: «Ты уже совсем взрослый. В 18 лет я тебя уже родила. Деньги присылать буду. Учись. Приезжать больше не планирую. У меня новая семья во Франции и двое маленьких детей».

Сдав на отлично все экзамены, Артур поступил в Московский архитектурный институт и пошёл по стопам отца. Больше он мать не видел. Ещё лет пять она присылала ему незначительные суммы денег, которых хватало на еду и одежду, а потом и вовсе исчезла из его жизни.

Познакомившись с Викторией, Артур впервые почувствовал, что любим и кому-то нужен, приняв настойчивость и некоторую навязчивость девушки за проявление любви. Решив, что в его возрасте пора обзаводиться семьёй и не возвращаться каждый день после работы в пустую огромную квартиру, ответил согласием на предложение Вики создать семью и уехал вместе с невестой на отдых к Чёрному морю.

Воспоминания прервал голос кондуктора, объявивший нужную ей остановку, и она, еле успев выскочить из автобуса, направилась в тёплый и дорогой её сердцу дом.

Наталья Афанасьевна встретила её, как всегда, очень доброжелательно. Эмма обняла подругу, и тихо шепнула, что они, с некоторых пор, обе ждут ребёнка.

- Надеюсь, что и у меня будет сын, да, мама?

- Сын, сын. Определённо, сын. Будет у меня сразу два внука. И буду я счастливой бабушкой. Рита, рассказывай, что с тобой случилось? На тебе лица нет.

И Рита рассказала. И о Стасе, и о Золтане.

- Ну, что,- спросила Наталья Афанасьевна, - добилась своего? Одна осталась? Довольна теперь?

- Я этого хотела.

- Ну и как тебе теперь? Хорошо?

- Тяжело. Очень тяжело. Поэтому и приехала к вам.

- Никогда, родная моя, не поверю, что женщина сознательно обрекает себя на одиночество. Это неправильно. Так не должно быть. Эмма, почему ты молчишь?

- Мама, мне Рита рассказала немного о своём детстве. Оттуда все проблемы. Всё, к сожалению, логично.

- Причём здесь моё детство, Эмма? Если бы я согласилась, было бы ещё хуже. Я постоянно чувствовала бы себя виноватой в том, что Золтан женился на мне из-за ребёнка. Это – первое. Второе – я любое его замечание воспринимала бы, как недовольство мной. Я постоянно не оправдываю его ожиданий. Это был бы ад.

- Мама, тебе не кажется, что с этим надо что-то делать? Может, поговоришь с Алексеем Николаевичем? Артур, кстати, очень доволен, что стал ходить к нему.

- К кому Артур ходит? – удивилась Рита.

- К психологу, - ответила Эмма.

- Как? Он же абсолютно нормальный человек.

- А к психологам ненормальные не ходят, - пояснила Наталья Афанасьевна, - В других странах это давно практикуется. Даже личные психологи есть, семейные. В нашей стране считают, что эта профессия никому не нужна. Это глубокое заблуждение. Душу тоже надо лечить, как и любой другой орган. Если она больна.

- Но я абсолютно здорова. Просто я не знаю себя, не понимаю. Душа всё время болит. Но я же не психически больна.

- Милая моя, «психИ» в переводе с греческого – душа. Алексей Николаевич просто будет с тобой разговаривать, ничего больше. Никаких таблеток и уколов. У тебя, как и у Артура, есть внутренние проблемы. Нет внутренней гармонии. Поэтому и жизнь кувырком идёт, от неуверенности в себе. А неуверенность – от родительского воспитания.

- Артур мне рассказал о себе. Никто его не воспитывал. Он и мать свою видел два раза в год.

Наталья Афанасьевна подошла к Рите, обняла её.

- Девочка моя, давай к этому разговору вернёмся чуть позже. Родишь, немного окрепнешь, тогда и поговорим. Договорились? Эмма, почему ты раньше не подумала об этом? Ты же врач. И ты – подруга.

- Я не предполагала, что это настолько серьёзно. У Риты есть муж, поклонники. В неё влюбляются. Да и Артур влюблён. Я это вижу.

- Перестань, Эмма. Никто в меня не влюблён. Мы просто дружим. Удивительно, но он заботится обо мне. Воздухом дышать за город возит. Говорит, что это мне и будущему ребёнку полезно. Горы фруктов привозит, когда приходит ко мне. Нам с ним очень интересно общаться. На любые темы. Часами говорим. У него дома была один раз. Такая огромная квартира. Красивая. Вот и всё. Ничего больше.

- А что может быть «больше» в твоём положении? Ты же испытываешь к нему свой трепет сердца? – спросила Эмма.

- Конечно! Он интересный человек. Я бы даже сказала, что у меня к нему платоническая любовь. Это так интересно! Никогда такого не было.

- Бедный Артур,- сочувственно сказала Наталья Афанасьевна, - Надеюсь, вскоре, он наберётся смелости, и сможет сказать тебе о своём чувстве. Подожди, милая.

Глава 9. Психолог.

Врачом Алексей решил стать после того, как попал в больницу со сломанным ребром. Ему было тогда 10 лет. Врачи отнеслись к нему с такой теплотой и заботой, что он сразу и навсегда полюбил эту профессию. Он не сказал им, что это отец избил его за очередное непослушание. Упал с лестницы и всё тут. Зачем им его проблемы? Зачем им знать, что он ненавидит своих родителей? Ненавидит давно и люто. Сколько он себя помнил, отец и мать били его всегда. Чаще, конечно, отец. А мать смотрела и ухмылялась. Кто-то говорит о том, что существует родительская любовь. Узнать бы, где она и что это такое.

Именно после больницы он изменил своё поведение. У него появилась цель – стать врачом. И ради этого он был готов на всё: он больше не таскал в дом щенков и кошек с улицы, которых было безумно жалко, не просил у родителей денег на кино и на школьные пирожки, всегда горячие и ужасно вкусные; старался получать только хорошие отметки в школе, а главное, он смотрел на отца и мать с такой любовью и так кротко улыбался, что у них не поднималась рука избивать его, как раньше, скалкой или табуреткой. Да и за что? Ангел, а не ребёнок! Теперь ему доставались только подзатыльники, но такие, от которых на голове всегда были шишки. Но это можно было пережить гораздо легче, чем переломы и дикие боли по ночам от ударов, полученных в живот. Да, его хитрость удалась, а потом, со временем, превратилась и в привычку. Так, на всю жизнь, и осталось это удивительно кроткое выражение лица с любовью во взгляде. Женщинам очень нравится. Отбоя от них просто нет. Сейчас он этим гордится, а тогда, в юности…

Юность к нему пришла очень рано, лет в 13, и пришла вместе с маминой подругой, Сонечкой – крашеной блондинкой с пышными формами.

Сонечка – так ласково и немного насмешливо обращалась к ней мать – всегда приходила к ним в гости или с бутылкой водки, или с очередным поклонником и всё с той же неизменной бутылкой водки. Ассортимент не менялся.

В тот день родителей дома не было. Он готовил уроки, когда раздался звонок в дверь, и очень удивился, увидев на пороге тётю Соню.

- Тётя Соня, а мамы нет дома. Они с отцом за город уехали. К вечеру будут.

- Да? Ну, ничего. Я её подожду. А ты чем занимаешься, красавчик?

- Уроки делаю. А Вы на кухне подождите. Я Вам чай сейчас приготовлю. Будете?

- Ах, Лёшенька, да не хочу я на кухне. Я рядышком посижу, с тобой. Ты так вырос, выше меня на целую голову.

- Ну, это не сложно, тётя Соня.

- Ну что ты заладил: тётя Соня, тётя Соня. Никакая я тебе не тётя. Тебе сколько лет? 16?

- Нет, 13. Через полгода 14 будет.

- Ну, вот видишь. А мне 25. Я тебе никак в тётки не гожусь.

- А мама говорила, что Вы старше её.

- Врёт твоя мама. Ясно тебе, ангелочек? До чего же ты хорош! Так и хочется тебя съесть. Всего. Без остатка. Давай вместе водочки выпьем, а? Закусь найдёшь?

- Закусить найду, а пить с Вами не буду.

- Я тебе что, алкоголичка - одна пить? Тоже мне, придумал. Один глоточек выпьешь за компанию. Ничегошеньки с тобой не случится, красавчик. Давай, давай, накрывай на стол. Ставь рюмки.

Алексей, молча, накрыл на стол, поставил тарелки, рюмки, и нарезал докторской колбасы. Гостья налила водку и придвинула свой стул к юноше так близко, что он почувствовал запах её тела, духов и ещё чего-то приторного и волнующего. Она нежно обняла его и стала гладить шею, ухо, шептала ему, что он такой красивый и сладенький, что так и хочется его поцеловать. Сама взяла рюмку и поднесла к его губам. Он боялся пошевелиться. Глотнул водку. Она обожгла его. Сонечка прижалась своим ярко накрашенным ртом к его губам, от чего у него закружилась голова, руки и ноги ослабели, и весь он как-то обмяк и испугался. Женщина всё делала сама: гладила его, целовала, снимала с него рубашку, брюки, трусы, подвела к дивану и стала раздеваться. Дальше он помнил смутно. Было только два ощущения: острого наслаждения и сильного отвращения к запаху пота, огромным обвисшим грудям, непромытому телу и сальным волосам, которые постоянно лезли ему в рот или находились где-то внизу, у его живота. Когда весь этот кошмар закончился, он бросился в туалет, и его стало рвать. Рвало долго и мучительно. Когда же он вернулся в комнату, женщина была уже одета и причёсана, спокойно сидела за столом и пила водку, закусывая докторской колбасой.

- Ну, что, ангелочек, понравилось? Первая я у тебя, вижу. Всю жизнь меня помнить будешь. Матери только не говори, а то ещё, чего доброго, прибьёт тебя ненароком. Рука у неё крепкая, сам знаешь. Понял, красавчик? Я - то, если что, скажу, что это ты ко мне приставал. Не боись, к тебе больше не приду. Не мужик ты ещё.

После этих слов его опять затошнило, пришлось опять бежать в туалет и просидеть там довольно долго. Когда он услышал, что Сонечка вышла из квартиры, стало легче, и он смог войти в комнату. На столе стояла пустая бутылка водки и кусок недоеденной колбасы. Лёша принял душ, пытаясь отмыть непривычные для него запахи, переоделся во всё свежее, убрал со стола и сел делать уроки.

На следующий день, придя в школу, он понял, насколько изменилась его жизнь. Учительниц, которые были для него раньше чуть ли не святые, начинал мысленно раздевать и представлять голыми и в отвратительных позах. Своих сверстниц он видел в будущем, лет через 10-20 такими же толстыми, непромытыми и пахнущими, как тётя Соня. От отвращения темнело в глазах. Да, его первая женщина оказалась права: он её запомнил на всю жизнь.

С возрастом, когда стала возникать потребность в сексуальной жизни, ему необходимо было напиться, что бы провести с девушкой ночь. Ни о какой любви или нежности, а уж тем более, об отношениях, речи быть не могло. Ни с одной девушкой или женщиной больше одной ночи он выдержать не мог. Утром, протрезвев, очередная «одноразовая красотка», как он их называл, ничего, кроме брезгливости, у него не вызывала. В мединституте, где он успешно учился и шёл на красный диплом, его называли не иначе, как «Падший Ангел». Девчонки в него влюблялись, стоило ему лишь только посмотреть на них своим кротким взглядом, полным любви, добивались его внимания, но… Всех их ждала только одна ночь. И только с пьяным Лёшей.

И продолжалось бы всё это и дальше, если бы не очередная история, и опять с женщиной, вернее, с ровесницей.

На их курсе училась девушка Лида. Её и девушкой-то трудно было назвать. «Синий чулок», «не женщина, а сплошное недоразумение» - именно так называли её между собой ребята. И вот это «недоразумение» на Алексея, да и на других ребят, внимания не обращала, училась на одни пятерки, исправно ходила на занятия, одевалась кое-как, косметикой не пользовалась и, скорее всего, даже не предполагала, что относится к прекрасному полу и, в принципе, может являться продолжательницей рода человеческого. Вот Лёшкины друзья и поспорили с ним, что при всей его красоте и привлекательности, соблазнить Лиду у него не получится, и не потому, что он не сможет, а потому что она просто не женщина. Ну, а уж если получится провести с ней одну ночь, то они Лёшке памятник при жизни воздвигнут, как самому настоящему Дон Жуану. Лёшка и бровью не повёл. Решил попытать «счастья». Ребята ему комнату в общежитии выделили для этого дела. Он там ей встречу и назначил. Пришла. Он, если честно, не ожидал. Поставила перед ним бутылку водки и сказала:

- Пей. Знаю, что тебе выпить надо перед тем, как со мной лечь.

- Хорошо, что знаешь. А тебе это зачем? Ты, вроде, умная.

- У меня свой интерес.

Что за интерес был у Лиды, он узнал через месяц, когда и думать о ней забыл.

Явилась к нему домой и при родителях сообщила, что ждёт ребенка, и что им надо пожениться. Иначе, его из института исключат, потому что ректор ходит в друзьях у её учёного папочки. Мать, услышав Лиду, схватила в руки скалку, отец потянулся за табуретом, а Лида серьёзно произнесла:

- Мама, папа, готовьтесь к свадьбе. Я Лёшу у Вас забираю. Мы будем жить у нас. Лёша, неси чемодан.

Лёша струсил и покорно согласился. Он готов был согласиться на что угодно, лишь бы остаться в институте.

После свадьбы Алексей на женщин вообще смотреть перестал. К отвращению и брезгливости примешалось чувство ненависти. С Лидой они только один раз и целовались, на свадьбе, под крики «горько!». А после свадьбы…: при её родителях делали вид, что всё прекрасно, а оставшись одни, в своей комнате, старались, как можно меньше общаться, ругались шёпотом, а ночью клали между собой огромное одеяло, чтобы не дотрагиваться друг до друга.

Лида родила сына, и Лёшка, как ни странно, мальчишку полюбил и, исключительно из-за этого необыкновенного, глубокого чувства к своему ребёнку, решил выбрать своей специальностью педиатрию, и после окончания института получил распределение в детскую поликлинику.

Он искренне считал, что детям нужна его помощь не только, как врача, способного вылечить от гриппа и кори, но и как человека, который сможет помочь им в решении семейных проблем.

Он переживал за тех маленьких крошек, на которых родители кричали, поднимали руки, наказывали самым жестоким образом. Видел в детских глазах страдание от морального и физического насилия, от недостатка родительской любви, от незащищённости и несправедливости. Иногда хотелось сказать таким родителям: « Люди, что же вы делаете? Вы калечите собственного ребёнка! Для счастья рождён человек, для счастья, а не для страданий. Наша душа уникальный бесценный дар природы, и беречь её надо с самого рождения, и кто, как не вы, родители, ответственны за будущее своего сына и своей дочери».

Постепенно, год за годом, он разработал свою собственную методику, которая позволяла решать детские психологические проблемы.

Дети подрастали и, становясь взрослыми, доктора своего не забывали, продолжая приходить на консультации и советоваться с ним по самым животрепещущим и важным проблемам.

У Алексея среди коллег появились единомышленники, которые, как и он, считали психологию наукой будущего, наукой великой и необходимой для человечества. В переводе с греческого «психология» означает слово о душе или понимание души. Алексей называл «психологию» - разговор с душой. Эксперименты, в которых главным «пациентом» был он сам, привели к более глубокому пониманию и знанию науки и, соответственно, к большей помощи, которую он мог оказать нуждающимся в ней людям.

Именно к этому врачу и направила Наталья Афанасьевна Артура на консультацию. Алексею Николаевичу к тому моменту было далеко за пятьдесят, опыт работы с пациентами был колоссальный, с первого разговора он мог определить проблему, с которой к нему пожаловали, и понять, как с этим человеком работать.

Посещения психолога, после первой же беседы, стали для Артура необходимы, как глоток воздуха. Через полгода, он чувствовал себя совершенно другим человеком: более уверенным и внутренне свободным.

Артур стал более смелым в своих высказываниях, более открытым с людьми, изменилась походка, исчезло лёгкое заикание, которое было у него с детства. А главное, он решил во что бы то ни стало попасть в Париж и найти свою мать, которую не видел с 18-ти лет. Он достаточно окреп, чтобы выдержать эту встречу.

О своих впечатлениях Артур делился с Ритой, да и она видела изменения, которые происходили с её другом.

Глава 10. Рождение сына.

В преддверии праздника, за неделю до Нового Года, на свет появился новый человек. Её сын. Самый лучший и самый любимый. Самый красивый и самый умный. Самый, самый. Как для любой матери. Он стал для неё самым главным человеком в жизни. Рита знала, что всегда будет любить его, никогда не обидит ни словом, ни поступком. Она будет любить его так, что он станет счастливым и уверенным в себе человеком. У него будет много друзей, прекрасная профессия кинорежиссёра, любимая жена, дети и счастливая семейная жизнь. А главное, она сделает всё возможное и невозможное, чтобы он никогда не чувствовал себя одиноким и никому не нужным.

Она чувствовала огромную ответственность за его судьбу, и это предавало ей сил и уверенности в завтрашнем дне. Она купила книгу о правильном воспитании ребёнка и выбрала, как ей показалось, самый правильный метод: японский. Именно в этой стране у детей существует период вседозволенности, и длится он с года до 5 лет. Он заключается в том, чтобы не ограничивать свободу личности, не наказывать, а объяснять, но не допускать опасных для ребёнка ситуаций.

Советский метод воспитания: трудолюбие, дисциплина и патриотизм, она категорически не приняла. Сама, на собственном примере, покажет сыну, что только любимая работа, и ответственное к ней отношение, раскрывает возможности человека. А что касается патриотизма, он сам решит, что в жизни имеет высокую цену, а что – нет.

Европейская система воспитания, а именно, самостоятельность с пелёнок, показалась ей слишком бесчеловечной: упал – поднимись сам, плачешь, не пожалею. А если не сможет подняться? Нет, это не для неё.

На имя, которое она дала сыну, повлияла работа в редакции «Искусство кино». Имя она дала ему – Эльдар. В честь Эльдара Рязанова. Уже вышли фильмы «Карнавальная ночь», «Гусарская баллада», «Берегись автомобиля» и, к моменту выписки из роддома, «Ирония судьбы, или с лёгким паром».

Забирали её из роддома Эмма с Николаем и Артур. Мама ждала дома. От редакции Рите принесли два подарка: детскую кроватку и коляску. Стас, как и обещал, прислал ей денег, и она смогла купить необходимые вещи для сына. А Золтан… Золтан прислал несколько телеграмм со словами «Люблю, скучаю, целую», «Поздравляю с Новым Годом», а чуть позже, «Поздравляю с 8 марта. Целую».

Полгода прошли, как в тумане. Всепоглощающая любовь к сыну, забота о нём, страх, что она сделает что-то не так, как надо, лишали её сна. Соседи-алкоголики, как специально, практически не выходили из дома. Запах табака и перегара, проникал в их с сыном комнату. Пелёнки, распашонки были пропитаны этим запахом. Ничего не спасало: ни кипячение, ни глажка, ни постоянное проветривание комнаты.

Через три месяца после родов, когда закончился декретный отпуск, она пришла в редакцию и договорилась брать работу на дом. Если бы не мать, Рита не смогла бы выдержать такое напряжение. Зоя Васильевна стала незаменимым её помощником, не переставая повторять при этом, что её дочь ни на что не способна, что она совершила большую глупость, отказавшись от такого хорошего мужа, что и из сына не сможет воспитать достойного человека.

- Такой же, как и ты, будет, ни на что не способный,- не уставала повторять мать и бабушка, - И не смей его целовать. Он сын тебе, а не любовник. Один позор от тебя на мою голову.

Рита молчала. Боялась, что будет скандал, и пропадёт молоко. Когда же такой момент настал, и она перевела сына на искусственное вскармливание, было принято решение пойти к психологу.

Глава 11. Чёрная птица.

Во время первой встречи психолог предупредил её о том, что после каждой беседы с ним, ей будут сниться сны, которые необходимо записывать для дальнейшего их анализа. Рита с большим рвением принялась за работу. Она знала и верила в то, что всё получится. Изменения, произошедшие с Артуром, были тому подтверждением.

Первое занятие особого впечатления не произвело. Это была беседа, тихая спокойная беседа между двумя друзьями, которые встретились после долгой разлуки. Рита расслабилась, отвечала откровенно, абсолютно не задумываясь о том, какое впечатление произведёт на собеседника, и сочтёт ли он её той, которой она привыкла считать себя всю жизнь.

Именно поэтому её удивил сон, который она увидела ночью: ей снился дремучий лес, топь, в которую она постоянно проваливалась, и рыдающая старая женщина, очень похожая на её бабушку. Она пыталась что-то сказать Рите, объяснить, показывала куда-то в сторону, где за деревьями просвечивалось солнце. Рита разобрала только одно слово: «проклятие».

На следующем занятии Рита задала вопрос Алексею Николаевичу.

- Скажите, Вы верите в родовое проклятие? Оно действительно существует? Мне снилась бабушка. Она что-то пыталась мне сказать. Но я услышала только одно слово: «проклятие».

- Нет, конечно. Проклятие существует только в нашем сознании. Поверив в него, мы сами построим такую модель мира и поведения, что непременно найдём подтверждение своего проклятия. Расскажите, когда Вы первый раз услышали об этом, и, немного расскажите о своём детстве и о своей маме. Вы любите её? Закройте глаза. Так будет легче сосредоточиться.

- Да, очень,- ответила Рита, - Но она очень строгая.

Ей показалось, что она лишь на мгновение закрыла глаза, и уснула. Её разбудил голос врача. Она посмотрела на часы.

- Я спасла два часа? Простите. Я редко высыпаюсь.

- Вы не спали. Вы работали. А теперь сядьте прямо, и спросите у матери всё, что Вас волнует. Спрашивайте. Начните со слова «мама».

Рита выпрямилась, тихо произнесла «мама» и разрыдалась. Она не могла произнести ни слова. Рыдания переросли в истерику, судороги во всём теле, ей было стыдно, неловко, но она не могла справиться с собой.

Алексей Николаевич, молча, протянул ей несколько салфеток, дал выпить стакан воды и похвалил за хорошую работу.

Ночью ей приснился сон о том, что она находится на берегу огромного, голубого моря, но чтобы дойти до него, необходимо преодолеть массу препятствий. Она перелезала через деревянные заборы, перепрыгивала через глубокие ямы, преодолевала высокие глинистые холмы. Море было рядом. Казалось, что стоит протянуть руку, и она коснётся воды. Но возникали новые препятствия, море отдалялось, сил становилось всё меньше, а желание окунуться в воду – сильнее.

После нескольких следующих занятий, которые неизменно заканчивались рыданиями и судорогами во всём теле, ей стали сниться незнакомые города, красивые дома и улицы, по которым она ходила в полном одиночестве, любуясь их красотой и гармонией. Ей снился Большой театр, на сцене которого она танцует в красивой яркой одежде, рукоплескание благодарной публики и огромные букеты цветов.

Переломный момент наступил на десятом занятии. Алексей Николаевич решил применить новую методику «холотропного дыхания» профессора Грофа. Это был большой риск, так как методика ещё не была утверждена в Америке, где проживал учёный, о ней пока только много говорили, спорили, и пытались понять её влияние на психику человека. Алексей уже испытывал на себе данную систему в присутствии своих коллег, но на пациенте это должно было произойти впервые.

Алексей Николаевич предложил Рите лечь на кушетку, закрыть глаза и начать глубоко и часто дышать. Она сделала всё, как просил врач, и ощутила, что погружается в полумрак, в темноту, в небытие.

На одно мгновение ей показалось, что сознание покинуло её, а затем она увидела себя совсем маленькой девочкой. На ней белое платье в красный горох и огромный бант в волосах. Рядом с ней мама, молодая и очень красивая.

Мама подходит к ней, обнимает её и произносит необыкновенные слова:

- Ты моя маленькая принцесса, я тебя так люблю. Ты у меня самая красивая девочка на свете. Ты мой самый любимый человек на свете, запомни это на всю свою жизнь.

- И я тебя люблю, мамочка,- отвечает маленькая Рита и плачет от счастья.

А потом в комнату заходит высокий седовласый мужчина с вьющимися волосами, протягивает Рите огромного плюшевого мишку, берёт её на руки, и задаёт вопрос, от которого у маленькой девочки перехватывает горло. От счастья перехватывает.

- Скажи, моя доченька, что ты хочешь, чтобы я тебе купил? Куклу или красивое платье? А хочешь, мы пойдём с тобой в зоопарк, или в цирк, или на море? Я выполню любое твоё желание. Ты только скажи.

- Папа, мама, - отвечает счастливый ребёнок, - Я хочу на море.

И в следующее мгновение она видит перед собой море, золотистый песок, и себя, юную девушку с длинными вьющимися волосами, танцующую на берегу. И нет никаких препятствий, чтобы дойти до моря. И она идёт. Легко, свободно, словно продолжает танцевать. Она входит в прохладную, прозрачную воду, и смотрит вдаль. И нет границ этого безбрежного пространства, нет границ сознания и счастья, нет границ мироздания и бытия.

И она понимает, чувствует, что сейчас, именно в это мгновение, произойдёт что-то очень важное в её жизни. Важное настолько, что ей необходимо открыть глаза и запомнить это на всю жизнь. Но глаза не открываются. Она пытается, борется за право увидеть это событие, встретить его с открытыми глазами. Борьба приносит нестерпимую боль в каждой клеточке тела. Боль заполняет сознание, душу, мысли. Боль нарастает, становится невыносимой, Рите начинает казаться, что она не вынесет больше ни одной секунды этой боли.

- Оставь меня, отпусти, я не выдержу больше,- кричит Рита и, наконец, открывает глаза.

На одно лишь мгновение она видит перед собой жёлтые глаза и клюв огромной чёрной птицы, сидящей на её груди. Птица с ненавистью смотрит ей в глаза, затем отворачивается, взмахивает крыльями, закрывая свет, комнату, всё пространство над Ритиной головой, стремительно поднимается вверх, и исчезает в воздухе.

- Что это? – задыхаясь от страха, спрашивает Рита, - Мне страшно. Что это за птица?

- Всё хорошо, моя девочка. Всё уже позади. Ты достойно выдержала испытание. Это твоя боль ушла. Твои обиды, оскорбления, несправедливость. Всё ушло. Этого не было. Забудь. Мы начинаем жизнь с чистого листа.

- Вы считаете, что я к этому готова?- спросила Рита, переведя дыхание.

- Готова. Конечно, готова. Я больше не вижу необходимости в наших занятиях. Ты молодец.

- Вы знаете, Алексей Николаевич, я недавно посмотрела фильм «Осенняя соната» с Ингрид Бергман. Там об отношениях между матерью и дочерью. Дочь не может матери простить, что та давала ей читать не те книги, которые она хотела, и мало времени проводила с ней. Всё! Вот и весь конфликт! Ей бы в моей ситуации побывать.

- Рита, твой случай уникальный. В моей практике такое впервые. Тебя не били. Тебя уничтожали. Уничтожали твою душу и твою личность. Это ещё страшней. Я уже не говорю обо всех жизненных установках относительно мужчин и семьи. Запомни: в семье, в будущей твоей семье, какой бы она не была, ты не дочь, которая должна заслужить любовь матери беспрекословным подчинением и взамен получить оскорбления. Хотя, о чём я говорю. Ты сама не допустишь таких ситуаций. Я верю в тебя, и в твой характер. Ты больше не станешь доказывать матери и всему окружающему миру, что ты достойна любви. Запомни, Рита, что бы ты не делала, ты всегда права. По-своему права. И пусть с этим считаются другие.

- Я это понимаю. Спасибо Вам за всё, - Рита с благодарностью обняла Алексея Николаевича, и вышла из кабинета.

Алексей ликовал. У него получилось! У Риты получилось! Ай да Гроф, ай да молодец! К сожалению, наша наука ещё не скоро станет применять эту методику. Да и сама психология… Дай бог, лет через пятьдесят, люди поймут, что наша Душа гораздо более важная составляющая в жизни человека, чем разум, что Душа на миллионы лет мудрее разума, что Душу надо беречь и лечить. И, если очень надо, то можно для её выздоровления применить и «хирургическое вмешательство», которое только что он сделал на свой страх и риск.

Многие не понимают, что их души искалечили свои же собственные родители. Не хотят никаких изменений в своей жизни. Привыкли. Считают, что так и надо.

Страшно видеть взрослых сыновей, идущих с мамой под ручку. Сделала из него послушника, откормила, лишила личной жизни и гордится тем, что рядом с ней мужчина. Да не мужчина он, не мужчина! Сын он тебе, сын! Отдай его жизни, отпусти от себя! Нет, не понимает.

А родители, которые детей своих бьют!?

А матери, которые ходят обнажёнными перед сыновьями и дочерями? Они что, не понимают, какие последствия будут? У таких детей ориентация меняется с возрастом и тому есть масса примеров.

Примеров масса.

«Когда же мы научимся любить друг друга», - думал профессор психологии, Алексей Николаевич Свиридов, - «И в первую очередь, своих детей».

Рита вернулась домой. Зоя Васильевна встретила её словами, к которым она так привыкла с детства.

- И где ты шлялась, интересно мне знать? Совсем ребёнка забросила. Совести у тебя нет. Не иначе, как к любовнику бегала, знаю я тебя. Лучше бы о сыне подумала.

В первое мгновение Рите, как всегда, захотелось сказать матери, что она была у врача, что ей это необходимо, что у неё нет любовника, что мама ошибается. Но с губ слетела фраза, которую она от себя даже не ожидала.

- Прекрати меня оскорблять.

- Не смей матери рот затыкать! Ишь, оскорбляю я её! Мне радоваться надо, что ты мать-одиночка? Я знала, что из тебя ничего путного не получится! Какой же дурой надо быть, чтобы от такого мужа отказываться! И что теперь тебя в жизни ждёт, кроме оскорблений да унижений? Да ещё и нищеты. И из Эльдара ничего путного не выйдет при такой матери. Мало того, что будет щупленьким да низкорослым, так ещё и имя дала, не выговоришь. И целовать его прекрати. Целуешь его, как любовника. Он сын, а не любовник.

- Знаешь, мама, ты родила меня из своей плоти и крови. А теперь свою же плоть и кровь оскорбляешь. Почему? Ты никогда не задумывалась над этим? А ты подумай. Может, ты просто не любишь себя? Не просто не любишь, а ненавидишь? Ненавидишь себя, своё тело, свой разум, свой характер. Но это твои проблемы. Ко мне это не имеет никакого отношения. И запомни, я – это я. Какая бы я не была, мне нравится быть такой. И тебе придётся с этим смириться.

- Помню. Ты мне уже писала, что ты красавица и умница.

- Да, писала. Под диктовку. Не понимая, что пишу. Боясь причинить тебе боль. Сейчас могу сказать тебе абсолютно осознанно, не под диктовку, что я умная и красивая. И тебе придётся с этим смириться. И я знаю теперь, что нравлюсь мужчинам. И с этим придётся смириться. Мои друзья достойные люди, и я их уважаю. Советую и тебе это делать. И последнее: я не собираюсь доказывать ни тебе, ни всему миру, что я отличница, что я само совершенство и что я достойна любви. Ещё одно оскорбление в мой адрес, или в адрес моего сына, и мы расстанемся с тобой навсегда. И я не шучу.

- Доченька, ну что ты, да я же просто за тебя боюсь.

Продолжение следует....