Начало. В дом Клавдия Петровна вошла походкой тигрицы: пружиня, тихо, исподволь готовясь к прыжку. За ней следом в дом проскользнул Ипполит.
Нездоровый интерес к своим воротам Клавдия Петровна заметила не сразу. Женщина она всегда была тихая.
Когда её мужик - со своим "бесом в ребре" - ушёл к молодухе, народ немного оживился интересом к ней.
Но она морду бить, волосья выдирать никому не стала. Как будто ничего не случилось как будто мужья после 27-ми лет брака каждый день уходят...
В общем, никого её жизнь не интересовала.
А тут почти каждый перед её воротами останавливался, удивлялся. Машины притормаживали. Велосипед с пацаном чуть не упал.
Один самый смелый всё же попытался войти в калитку. Не открылось. Удивился. Тарабанить начал - надежду проявлять. Нетерпение.
Клава на шум вышла. Удивлённая. Но почти без страха – за спиной в доме теперь опять муж – вроде как есть. А муж – бывший, как ни крути – нос только и полглаза в окошко выставил. И то – из-за тюля прозрачного.
Ну, вроде ж и охранник возле ворот привязанный есть – Бобик. А тот тоже – чуть косточкой от нахальства такого не подавился.
Косточку аккуратно отложил и на хозяйку внимательно смотрит:
- Чего это у нас тут творится? То мужья бывшие с забора падают, как тюк соломы. То чужие, как кобели какие ломают калитку. И гавкнул предупреждающе. Клава тоже голос подала:
- Чего надо? Чего ломаешь калитку? – думала ошибся, может, спьяну.
- Ты, раз тут объявилась, так открывай – заявляет наглый мужик. А сам уже полштакетины оторвал.
Клава даже вскрикнула от такого. Оглянулась, а бывший только за шторкой и присутствует. Уже хотела взять чего потяжелее в руку…
Тут из кустов возле забора метнулось лохматое чудовище, с диким рычанием, мужику в лохмы вцепилось. Тот заорал, руками пытается отбиться. Да только хуже – когти, как железные рубаху полоснули, кро*вь капает. Мужик слова неприличные вспомнил, да и тикать. Чудовище еще порычало для порядка и на забор победно уселось.
- Ипполит, Поличка мой – потянулась к нему Клава погладить.
Тут и Бобик гавкнул для порядка.
Вышла за калитку, глаз за что-то непривычное цепляется. А это ворота красной краской написаны. И слово какое-то странное.
Стоит Клава, понять пытается: Что такое? Кто ее ворота так странно порисовал?
А тут из-за спины голос Аси:
- Бар "дель"... - а чего с маленькой буквы? Удивилась.
Клава тоже удивилась – как это милиционерша сумела незаметно, а главное – вовремя тут объявиться?
- Не знаю…
- Ты что бар открыть решила? – это милиционерша спрашивает Клаву.
- Какой «Бар»?
- Ну как – вот объявление же на воротах. Только зря ты прям на воротах написала. Надо было просто табличку повесить. – поучила Клавдию Петровну майорша. – И название… смотри «Дель». По-иностранному?
- Да ничего я не писала! – почти заплакала Клавдия. – Не знаю я, кто это написал и зачем?
Майорша помолчала. Потом выдвинула версию:
- Муж говоришь, бывший вернулся… Так это, наверное, Лариска тебе за то, что мужика у нее увела…
- Да не уводила я. Он сам ко мне пришел. Лежит, вон, до сих пор спину разогнуть не может. Пусть забирает. – и Клавдия Петровна решительно повернула во двор.
Потом вспомнила:
- А ты чего тут? Случайно проезжала?
- Нет, напомнить тебе, что к вечеру у Раисы собираемся. Придёшь?
- Приду! – угрожающе пообещала Клавдия Петровна. И повторила, глядя уже в сторону дома – Я приду…
Потом повернулась, вышла за ворота, сфотографировала надпись. Она явно вошла во вкус с фото фиксацией. Опять для интернета готовит?
Ася уехала, тихонько улыбаясь.
В дом Клавдия Петровна вошла походкой тигрицы: пружиня, тихо, исподволь готовясь к прыжку. За ней следом в дом проскользнул Ипполит.
Остановилась напротив дивана с «болезным».
Весь ее вид был сплошное противоречие: ласковая улыбка, нежная почти и руки, крепко упёртые в бока.
Ипполит торжественно занял зрительное место на комоде – напротив.
- Ты, Сенечка, значит, вернулся ко мне… в родной дом. – ласковое почти пение Клавдии Петровны странно противоречило черноте ее глаз. Там полыхали нешуточные молнии с грозами.
Семён свою жену – бывшую жену – за двадцать семь лет совместной семейной жизни ни разу такой не видел.
Щеки разрумянились, грудь как у девушки волнуясь вздымалась… Снизу с дивана – это было просто божественное зрелище.
Если б не боялся, что убьёт, как только он рот откроет или двинется с места – кинулся бы обнять…
Но спина… тоже напомнила о себе.
Как и инстинкт самосохранения.
И Сёма не двигался. Почти не дышал.
Замер Семён от любви и от ужаса возмездия. Заслуженного.
- Вернул…ся… - решился-таки Семён. Рука дернулась – потянуться обнять…
Ипполит предупреждающе зарычал.
Сёма вернул руку на исходную позицию.
- Клавочка, может, мы без него поговорим? – Семён осторожно показал глазами на зверюку лохматого.
- Без Ипполита? – уточнила Клава безжалостно ласково.
- Ну… - Семён хотел кивнуть, но бдительное кошачье око не позволило.
- А ты где был, когда ко мне во двор ломились? На диване? За шторкой? – издевательски уточнила милая Клава.
- Ну… - мужчина опять побоялся необдуманным звуком спровоцировать Полика, потому что видел, в каком состоянии сбежал нападавший на калитку Клавы мужик.
- Так вот Ипполит меня спас. А ты… - Клавдия Петровна презрительно глянула на лежавшего беспомощного практически бывшего…
- Клава, я же… видишь, двинуться не могу…- понял, что не очень-то это убедительно – из-за шторки же выглянуть смог, решил немного… оправдаться…? – Я думал… может ты тут без меня кавалера… женщина ты привлекательная…
- Кавалера…- возмутилась Клавдия Петровна. Достала телефон – Смотри, чего твоя… тьфу… чего с забором сделала! Люди смеются! Раньше дёгтём мазали, если кто… А мне за что? Это я мужа чужого увела?
Семён смотрел. Яркие буквы позорной надписи в телефоне казались ещё ярче.
- Ну,… это… - не смог ничего путного сказать. Что тут скажешь – буквы сами за себя говорят. И вся улица, наверно, тоже…
- Вот… Знаешь… - тут Клава опять руки упёрла. – Ты выметайся от меня!
Взяла Ипполита на руки, осторожно, погладила:
- Пойдем, покормлю тебя, защитник ты мой… - повернулась слегка к Семёну. – А ты выползай отсюда. Пока мне еще и дом не порисовали…
Лежал Семён… одинокий. Голодный – что самое грустное.
С кухни шли запахи, ласковое ворчание, урчание довольного кота…
А он… бывший законный муж… глава семьи… отец троих Клавиных детей…
Тут мысль одна перебила страдания внутреннего монолога. Точно.
Клава повернулась на легкое рычание Ипполита. На пороге кухни, на коленях стоял Семён:
- Клава, я тебя люблю, прости меня и выходи за меня замуж.– он стоял такой жалкий, в глазах было столько надежды.
У Клавдии Петровны на глаза навернулись слезы.
Но Полика разжалобить было не так легко. Он резко муркнул.
Клава очнулась:
- Замуж… Ты разведись сначала.
-Да мы… да я.. не расписался я с ней…вот. И Клавочка, я тебе машину куплю – вдруг бухнул, сам не понял, как.
И что? Вы бы как поступили?
Выходит, забор размалевала и не жена молодая вовсе, а просто – любовница? Сожительница, то есть?
Клава уже, как слабая женщина, смягчаться начала. Даже Ипполит задумался…
Эта история - с продолжением. Комментарии открыты для всех читателей.
Буду рада получить Ваш отклик. Поставьте лайк или напишите пару слов. Заранее - спасибо.
Ваши комментарии вдохновляют. 😊 ОЧЕНЬ! 🙂
Продолжение 05.09.23 в 6:30 мск.