Глава 65
– Сияет она, вы только гляньте, – мама фыркнула и ушла на кухню, ворча, что массовая драка – не повод улыбаться, будто тебе подарили цветы и пригласили на свидание. И что все трое – Зорькин, Андрей и папа – вели себя крайне неразумно, и всё могло бы кончиться печальней, чем кончилось.
Катя закрыла дверь в ванную, включила воду, поболтала во флакончике остатки шампуня и подумала, что мама неправа. Именно сегодня Андрей повёл себя адекватно обстоятельствам, чего нельзя было сказать о его поведении в предыдущие дни. Пожалуй, его странности начались с того момента, как он решил разжиться совместным с Катей имуществом в виде компьютера и принтера. Притащив это к ней домой, он принялся изображать, будто тут же и прописан. Приходил почти каждый день, чтобы внести в свой диплом абсолютно незначительные, с её точки зрения, поправки или вписать туда жалкую пару-тройку абзацев. В этот шедевральный труд Катя заглядывала частенько и поражалась, какой ерунды достаточно понаписать, чтобы стать учителем математики. Тут же, в её комнате, он проверял стопки тетрадей, сооружал планы уроков, а однажды и спать завалился на её диван. Впрочем, это была мамина идея…
Раньше Катя была бы в восторге – Андрей почти постоянно с ней, и какая разница, что и зачем он делает, главное рядом. Теперь же это почему-то казалось ей подозрительным. Приходит добровольно, особых поводов не имея, смотрит странно, требует внимания к себе и болтает не меньше, чем раньше трепался под препаратами. Домом общение, конечно же, не ограничивалось, и самая большая проблема – в школе он вёл себя так же. Лез с разговорами, обнимал за плечи, чем вызывал дикую ревность у втрескавшихся в него Людки и ещё нескольких особей женского пола. Им же не объяснишь, что он хватает её как друга и игуану, а не как девушку своей мечты. Поскольку приходилось себя сдерживать, такое интенсивное внимание Андрея отнимало у Кати много сил и иногда пугало. Что-то же это значит? Будь нагрузка в школе и на курсах чуть меньше, может быть, Катя и разобралась бы, что происходит. Но она не успевала. Потом ко всему прочему заболела их математичка, и Андрея поставили на замену. Тут обнаружилось, что ему просто на месте не сидится, так хочется дёргать её к доске… Удовольствия от того, как она замечательно решает задачки, ему хватало ненадолго, и он вызывал её снова и снова… Веди себя так какой-нибудь из её одноклассников, она бы сразу поставила диагноз – влюбился. Но это же был Андрей. Абсолютно взрослый человек, а взрослые мужчины проявляют свои чувства иначе. Цветы, кафе, свидания, в конце концов, взрослый мужчина просто скажет девушке – я к тебе неравнодушен, давай встречаться. Но ничего подобного Андрей не делал, да и странно было бы поверить, что он что-то к ней испытывает. Поверить, а потом выяснить, что всё его поведение вызвано чем-нибудь другим – хоть теми же лекарствами для поддержки мозга или волнением от роли учителя. Разочарование вынести будет непросто. Точно! Наверняка он вызывал к доске именно её, потому что другие девушки или начинали строить ему глазки, или пытались хамить, потому что крышу при виде такого потрясающего молодого педагога рвало почти у всех…
Выбравшись из душа и устроившись на диване, Катя достала дневник. Сегодняшнее событие требовало описания. Подготовка к КВНу была закончена. Андрея Рома неожиданно включил в команду, ещё и поставил в общие с Катей номера. Особенно возмущался Андрей номером «бездарный мальчик на экзамене в музыкальную школу». Но Малиновский сказал – лучше всех бездарность сыграет истинная бездарность. Зачем кому-то изображать отсутствие слуха, когда в команде такой замечательный персонаж, по ушам которого прогулялось целое стадо медведей. Напомнив другу, что медведи стадами не ходят, стадами передвигаются бараны, такие, как сам Малиновский, Андрей, тем не менее, смирился и репетировал сценки почти спокойно.
Зазвонил телефон, и Катя насторожилась. В комнату заглянула мама.
– Андрей доехал, всё нормально.
Снова вытащив спрятанный под подушку дневник, Катя начала сочинять новую запись. Они шли с репетиции втроём – она, Коля и Андрей, – когда уже у самого дома им попался Денис с компанией. Денис, конечно, ушёл из школы после девятого класса и, насколько Катя знала из разговоров одноклассников, уже бросил и какой-то колледж. В своём дворе она видела его пару раз – болтался с такими же дурными парнями из первого подъезда, они пили до темноты пиво на скамеечках, а потом в темноте свинчивали наверняка в какой-нибудь ночной клуб. Денег на клубы у придурков из Катиного дома, конечно, не было, наверное, туда их таскал Денис. А днём спускался на их уровень – жрать дешёвое пойло из пластиковых бутылок. Впрочем, ей их существование было малоинтересно. Сегодня они шли навстречу, уже нетрезвые, и, увидев Катю, Денис позволил себе ляпнуть гадость. Видимо, посчитав, что их трое, в том числе не боец Катя и Зорькин, половина мужчины, а вот со стороны Дениса – четверо пусть и пьяных, но довольно крепких парней. Так что можно оскорблять её, и никакого ответа не будет. Показав на Андрея и Колю пальцем, Денис заявил – мол, надо же, Пушкарёва, как та сорока, этому дала, этому дала. И только Дениса какого-то чёрта обделила. И договорил, что Андрея-то она точно привлекла как сексуальную гуманитарную миссию, потому что Колюня не справлялся. Андрей попросил извиниться. Конечно, извиняться перед ним не стали, а усугубили ситуацию ещё парой мерзостей. Катя хотела было ускорить шаг, проскочить к подъезду и тем спастись, но Андрей вдруг сказал: «Подержи», – и отдал ей свои очки. Драка была недолгой, потому что почти сразу из подъезда вышел Катин папа, собирающийся на смену в «Зималетто». Мгновенно оценил ситуацию и… включился. Увидев папу, Коля, до того только прыгавший вокруг и не способный сообразить, что же делать, тоже отдал Кате очки. «Будет драться», – подумала Катя. Но Зорькин лишь набрал в лёгкие побольше воздуха и стал орать: «Милиция!» А потом всё-таки полез в заварушку, с единственной целью – путаться у тех, кто знает, что делать, под ногами. Вопли Зорькина привлекли местных старичков, прогуливающихся с вёдрами к помойке, и собачника, пообещавшего спустить собаку. Денис с приятелями предпочли смыться. И, на радость Кате, этот дегенерат напоследок всё-таки извинился. Конечно, не от души, а оттого, что Андрей завернул ему руку так, что ещё сантиметр – и, пожалуй, сломал бы. Папа, схвативший в нос, решил вернуться домой и умыться. Так они и появились перед мамой – в крови и боевом азарте. Папа, умываясь в ванной, дверь туда не закрыл и никак не мог замолчать, рассказывая, в каких потасовках успел поучаствовать в юности. От умывальника мама отволокла его практически за шиворот, чтобы иметь возможность рассмотреть при свете своего драгоценного практиканта и решить, сильно ли он пострадал. Когда папа обиженно поинтересовался, не хочет ли мама и к нему отнестись так же внимательно, мама строго сказала, что глядеть на придурков среднего возраста, лезущих в драку, словно они дети малые, ей ни к чему, и потом у папы голова чугунная, ей ничего не сделается. А вот Андрея могли снова встряхнуть, и сейчас он свалится в обморок, как уже когда-то было. Андрей отпирался, что и у него голова чугунная и ничего ей не сделается, папа же проникся мамиными словами и предложил Андрею остаться у них ночевать. Мало ли что. Но Андрей показал на воротник рубашки, испачканный кровью, и сказал – позарез надо домой. Тогда они решили, что поедут вместе, – сначала до дома Андрея, потом папа – в «Зималетто», благо до него рукой подать. И из дома Андрей позвонит маме, отчитавшись – доехал без обмороков. Зорькин, потрещав, что, в общем-то, абсолютным победителем надо считать его, ведь именно он переломил ход сражения, тоже убрался. Тогда Катя и поняла, что глупо улыбается. Андрей вступился за неё. И не как-то там всего лишь прикрыв от собаки, а влез в настоящую кровавую драку…
Фингал и ссадина на лице Андрея на следующий день поумерили Катину радость – всё-таки ему было больно, наверняка больно и до сих пор, а она испытывает от происшедшего какое-то странное удовольствие. Но стоило ему нацарапать на доске систему уравнений и вызвать Катю, как она вдруг снова ощутила подъём. Дурочка, чего она так напрягалась, что он её дёргает. Неужели лучше было бы, не обращай он на неё никакого внимания… В этот же день ей в голову пришла ещё одна шальная мысль… На литературе им рассказывали о рыбаковских «Детях Арбата», и Катю поразила одна деталь – юноша, относящийся к девушке моложе его просто как к другу, полюбил её, находясь в ссылке, просто потому что она писала ему письма. Если в подругу, которая всегда перед глазами, мелкая для тебя и максимум «свой парень», можно втрескаться даже по переписке, почему бы Андрею всё-таки не испытать к ней чувства чуть более сильные, чем те, с какими относятся к подружкам детства. Разумеется, поверить в это она не спешила и опасалась, как и прежде, но мысль всё-таки появилась, и, наверное, стоило всё спокойно проанализировать. Потом. Когда найдётся время… Вот в апреле… закончатся курсы… И она непременно присмотрится к Андрею внимательнее. К тому же если он сейчас вдруг и принимает какие-то лекарства, хотя при Кате не делал этого ни разу, не будет ведь он глотать их месяцами…
В команды противников на КВНе тоже было включено по взрослому человеку – у второго одиннадцатого класса – физрук, у третьего – молодой учитель информатики. Так что никто не мог ткнуть их команду, будто они одни используют взрослые мозги и победили нечестно. Выиграли они с большим отрывом: Рома Малиновский вставил в сценарий не только сценки, возможно, вычитанные в какой-нибудь методической литературе, но и точно самостоятельно сочинённые песенки про их школьную жизнь. А в рамках конкурса «Домашнее задание» устроил на сцене «Поле чудес» с вовлечением ничего не подозревающих учителей из зала, которым задавали провокационные вопросы.
Зал хохотал, жюри было в восторге, а Катя ждала, когда КВН закончится и начнётся дискотека. Почему-то она решила, что танцуя с Андреем, существенно продвинется в понимании его поведения. Если он к ней неравнодушен, это должно быть заметно! Вон как она чуть ли с ног не валилась после танцев с любимым. И он тоже не сможет ничем себя не выдать.
– Вопрос Елене Александровне Пушкарёвой, – сказал в микрофон Рома, и Коля Зорькин показал маме, стоящей перед барабаном поля чудес, лист ватмана, – перед вами формула: а) Ньютона-Лейбница, б) Исаева-Штирлица, в) какая вам разница.
Мама посмотрела на Рому с Андреем как на самое лучшее, что она могла сейчас узреть, а когда её отпустили со сцены, ушла из зала в учительскую. Впрочем, и конкурс этот был последним. Родители и зрители из среднего звена покинули помещение, в школе остались лишь старшеклассники и все связанные с ними. Мама была дежурным учителем. Завуч с директором во время дискотек обычно находились в вестибюле, чтобы не пускать посторонних, рвущихся в школу, классные руководители – с учениками, а дежурный учитель бродил то там, то сям, а чаще всего нигде не бродил, а мирно проверял тетрадки в учительской. Чем мама и занялась.
После нескольких первых танцев, когда музыка звучала такая, что под неё только нервно дрыгаться, – Андрей в этом не участвовал, а куда-то выходил, – наконец включили медленную композицию.
– Ну что, Пушкарёва, пошли, – обнаружив перед собой Зорькина, Катя испытала острое желание дать ему по башке. – А то стоишь одна, как пень в весенний день.
Снизошёл, молодец. К счастью, тут же появился Андрей и сделал такое, что желание бить кого-то прошло, стало спокойно и хорошо. Он отодвинул Зорькина и сказал:
– Катя моя.
Попробовал бы кто-то другой сказать так – получил бы сразу. Но произнесённое Андреем, пусть даже не совсем серьёзно, это казалось правильным и всё объясняющим. Катя – его, и всяким Коленькам рядом не место. Зорькин пожал плечами и убрался искать другую добычу, а Катю накрыло приятными ощущениями – в танце Андрей обнимал её, и она думать забыла, что хотела понять, как же он к ней относится на самом деле. Он просто был рядом, обнимал, она ощущала его тепло и дыхание… И мысли были не о его чувствах, а о том, что композиция не очень длинная и надо будет самой пригласить Андрея на белый танец.
Но сделать этого Катя не успела. К ним подошла мама, которой тут вообще не должно было быть, попросила Андрея выйти с ней в коридор, по дороге они прихватили Рому. И обратно никто из троих не вернулся. Катя прождала минут двадцать, стоя у подоконника и отмахиваясь от желающих вовлечь её в танцы. Она не хочет, она ждёт человека, который сказал «Катя – моя».
Терпение кончилось, и она отправилась в учительскую. Неужели мама решила, что практикантам и потанцевать нельзя, и засадила их за какие-нибудь планы или отчёты?
Мама была в учительской одна. И на Катин возмущённый вопрос – куда делись Андрей с Ромой – ответила, что им домой звонила Маргарита Рудольфовна, а папа дал телефон учительской. Произошёл несчастный случай – семья Воропаевых попала в аварию. И Жданова просила, чтобы Андрею и Роме позволили несколько дней не приходить на практику, они сейчас будут очень нужны в «Зималетто»…
Катя села рядом с мамой – возвращаться на дискотеку не было никакого смысла…