История этой русской царицы связана с коротким правлением Василия Ивановича Шуйского 1606 -1610. Мария, в девичестве Екатерина, происходила из знатной семьи. Ее отцом был боярин князь Петр Иванович Буйносов-Ростовский – потомок удельных ростовских князей. У Марии-Екатерины Буйносовой было двое братьев и две сестры, вышедшие замуж за князей Долгорукого и Воротынского. Отец будущей царицы не дожил ее свадьбы: служа белгородским воеводой, погиб в начале правления Шуйского, в 1607 году, в сражении с войском бунтовщика Ивана Болотникова.
Елена Буйносова, как и ее сестры, была завидной невестой, могла рассчитывать на блестящую партию. Таковой, с точки зрения ее семьи, оказался немолодой вдовый боярин Василий Иванович Шуйский. Его первая жена, Елена Михайловна Репнина-Оболенская, умерла еще в 1592 году, не оставив ему детей, а потом Борис Годунов запретил Шуйскому жениться вторично, чтобы его отпрыски не увеличивали количество возможных претендентов на престол (князья Шуйские принадлежали к династии великих князей владимирских).
С Буйносовой-Ростовской Шуйский был помолвлен в 1605 году, когда Лжедмитрий I вернул его из ссылки, но свадьба состоялась, только когда жених второй год как сам сидел на царском троне. Все это время (между сватовством и свадьбой) Василию Ивановичу было не до женитьбы сначала он готовил бунт против самозванца. Наконец, 6 января 1608 года княжна Буйносова- Ростовская была объявлена официальной невестой государя. Поскольку уговор о свадьбе существовал давно, никакого «смотра невест» не проводили. Крестильное имя Екатерина, данное в часть раннехристианской мученицы, в то время считалось неподходящим для царицы и было заменено на Марию.
Жениху на момент свадьбы уже было 56 лет, невесте - 18-20. Но, когда речь шла о государственных и династических интересах, такая разница в возрасте никого не смущала. От молодой жены можно было с большей уверенностью ожидать рождения здоровых наследников. Но есть сведения, что Василий Шуйский все-таки нравился Екатерине.
Свадьба состоялась 17 января 1608 года, игралась пышно и торжественно, по образцу традиционных царских свадебных обрядов. Жених, одетый в роскошную шубу из золотой парчи на соболях, собрал своих дружек и бояр в Золотой палате, и оттуда они чинно двинулись за невестой, сидевшей на «чертожном месте» (возвышении, предназначенном для государя) в Грановитой палате. Весь путь царя со свитой окроплялся святой водой. Это делал царский духовник, благовещенский протопоп Кондратий.
Венчание состоялось в Успенском соборе Кремля. Свадебные гулянья продолжались три дня. Радостный государь жаловал бояр заморскими красными винами. В последний день до пира и сразу после него гости тешились пением, танцами и скоморошьими представлениями под музыку. На свадебном пиру присутствовали лишь те знатные бояре, «которые были на Москве», и около 70 дворян. Количество гостей для масштабов царской свадьбы скромное, но обстановка в городе не благоприятствовала многолюдным празднествам - на пути к столице, в Орле, со своим лагерем обосновался еще один царь «Тушинский вор».
Современники вольно и невольно сравнивали эту свадьбу с недавней (прошло всего полтора года со свадьбы Лжедмитрия I и Марины Мнишек). Было очевидно, что свадебные торжества Шуйского уступали ей в блеске и веселье. Тогда гуляла вся Москва (хотя и с драками, грабежами, прочими безобразиями). Сейчас же, пока в Кремле шли свадебные пиры, за его стенами не прекращались казни противников нового царя. Исаак Масса отмечал, что свадьба Василия Шуйского была ознаменована только великими бедствиями и скорбями людей, которых, как это видели, каждый день топили.
Чуть позже, вернувшись из-под Алексина, где шли безнадежные бои с войсками Лжедмитрия II, царский брат Дмитрий Иванович Шуйский упрекал Василия, что тот удумал жениться в неподходящее время (вместо того, чтобы сыскать действительно законного наследника царского трона и передать ему власть) и веселился, «пока лилась невинная кровь». Но современный биограф Василия Шуйского, В. Н. Козляков, предполагает, что главной причиной раздражения брата царя стало то, что возможные сыновья, рожденные Буйносовой-Ростовский, отодвинут его самого от престола.
Однако опасения Дмитрия Шуйского были напрасны. Царица Мария родила только двух дочерей. Обе девочки умерли в младенчестве.
В жизни Марии Петровны было мало радости, она не смогла даже насладиться роскошью царского быта. По просьбе мужа Мария вместе с ближними боярынями занималась не вышиванием золотом и серебром, как это делали прежние царицы, распарывала со старых одеяний, в том числе с нарядов из ее в собственного приданого, жемчуг и драгоценные камни. За них в 1609 году было выручено 17 тысяч рублей, которые пошли на оплату жалованья войску. А сама царица, судя по описи ее имущества, должна была довольствоваться поношенными шубкой, телогреей и опашнем с серебряными пуговицами, а также одним жемчужным ожерельем, одним золотым, «а в нем искорка камешек червчат» (вероятно, маленький рубин) и четырьмя серебряными перстнями, в одном из которых была жемчужная вставка, в другом - «берюзишка».
Василий Шуйский явно не справлялся с царскими обязанностями в сложный для государства период. Не помогли ни ловкость и искушенность в интригах, ни жестокость к врагам: 17 июля 1610 года он был свергнут в результате боярского заговора. Василия с женой выдворили из царских палат и отправили на «старый» двор, где Шуйский жил, будучи боярином.
Но оставшиеся жить на боярском дворе Шуйские представляли бы опасность для новых правителей Москвы. Устранить их, не убивая, можно было только одним способом - пострижением в монастыри. 19 июля дворянин Захарий Ляпунов и Засекин силой отвезли Василия Ивановича в Чудов монастырь. Бывший царь отказался произносить монашеские клятвы, уверенно твердя в ответ на все вопросы «Несть моего желания и обещания к постриганию». Тогда за него обеты дал князь Василий Туренин. Царицу Марию Петровну также постригли насильно - она и ее муж, «на постригании ответу не даяше». Ее нарекли монашеским именем Елена и отвезли в московский Иоанно-Предтеченский монастырь. С ней монашескую келью отправилась дочь-младенец Анастасия. Чуть позже Василий Шуйский был выдан полякам в качестве пленника. Он умер в 1612 году, находясь в заточении в Гостынинском замке, в 130 верстах от Варшавы.
Мария Петровна пережила своего мужа на 14 лет. В эти годы на ее долю выпало немало новых испытаний. Пришедшая к власти после свержения Шуйского Семибоярщина быстро обнаружила, что государственная казна пуста. Тогда вспомнили, что царица Мария в свое время была допущена к распоряжению государевыми ценностями и занималась распродажей дворцового имущества. Ей устроили допрос, не припрятала ли она часть царской казны, не раздала ли ее по родственникам и доверенным лицам. Организовали даже очную ставку инокини-царицы с сестрами Марией и Пелагеей, а также с ее бывшими ближними боярынями, проверили все приходные и расходные книги ее двора, но доказательств «хищений» не нашли. Чтобы хоть как-то восполнить потери, решили конфисковать все подарки, которые когда-то царица делала разным людям, и потребовали, чтобы она составила список облагодетельствованных ею. Это до глубины души возмутило Марию Петровну, и она заявила, что не помнит, кому и что дарила все деньги, полученные от продажи царского имущества, пошли на оплату войска.
В сердцах она упрекала следователей: «Рострига (то есть Лжедмитрий I) был не лучше нас, да его дачи ни у кого не емлют». Историк Л. М. Савелов, опубликовавший материалы о царице Марии Петровне в журнале «Русский архив» за 1914 год, отметил, что она также выразила желание снова жить со своим мужем, не давала согласия на иноческий постриг, но следственная комиссия указала ей на невозможность этого, ибо теперь они оба - лица монашествующие.
Как жила Мария Петровна в то время, когда русским царем был провозглашен королевич Владислав, а Кремль занят польским гарнизоном, неизвестно. После освобождения Москвы от поляков, в ноябре 1612 года, бывшую царицу перевезли в суздальский Покровский монастырь, куда традиционно ссылали женщин из царских семей, подвергнутых пострижению. «Пискаревский летописец», сведения которого могут быть недостоверными, утверждает, что патриарх Гермоген, считавший насильственное пострижение царской четы незаконным, будто бы разрешил Василию Шуйскому и Марии Петровне не носить монашеское одеяние. Узнав об этом, бывшая царица «Платье черное скинула» и, живя в Покровском монастыре, носила светскую одежду.
В Суздале царица Мария пережила еще одну утрату: умерла ее маленькая дочка Анастасия, все это время, видимо, бывшая вместе с матерью. Царевну похоронили в Покровской обители, как других представительниц великокняжеских и царских родов, закончивших здесь свою жизнь.
В 1613 году, после восшествия на престол Михаила Федоровича Романова, положение Марии Петровны изменилось к лучшему. К ней благоволила мать молодого государя, инокиня-царица Марфа (Шестова). когда-то сама насильно постриженная в монахини к тому же, как пишет современная исследовательница В. Г. Вовина, Мария Буйносова, еще будучи царицей, сама помогала семье Михаила Романова. Сохранились документы, свидетельствующие о том, что новый царь пожаловал Марии дома в Нижнем Новгороде и поместья в Нижегородской земле. Бывшая царица имена штат приказных людей, занимавшихся ее делами.
В 1615 году Марию Петровну перевели в Московский Новодевичий монастырь, где она расположилась со всеми мыслимыми в монашеской обители удобствами - в отдельных просторных палатах с хозяйственными службами. Ей определили слуг и выделяли средства на повседневные нужды. «На новоселье» царь Михаил Федорович пожаловал ей сорок соболей. Пожалуй, Мария стала жить даже лучше, чем в тот период, когда была русской царицей. По крайней мере, теперь она могла наслаждаться покоем и уважением.
Мария Петровна умерла 2 января 1626 года, приняв пред кончиной схиму, как следует из надписи на ее capкофаге. Сначала ее похоронили в Суздале, рядом с дочерью. Но в 1635 году царю Михаилу Федоровичу удалось вернуть на родину останки Василия Шуйского, которые поместили в царскую усыпальницу в Архангельском соборе Кремля. Тогда же привезли из Суздаля и останки Марии Петровны, с почетом перезахоронили их в кремлевском Вознесенском монастыре, где было принято хоронить великих княгинь и цариц. B советское время, при разрушении Вознесенского собора, саркофаг Марии вместе с другими перенесли в подземную палату пристройки Архангельского собора. При обследовании саркофага в начале 2000-х годов в нем обнаружили печать отца царя Михаила Федоровича патриарха Филарета, который, вероятно, принимал участие захоронении бывшей государыни.