Благодаря его стихам, страна узнала Дмитрия Маликова, «Иванушек» и Николая Расторгуева. Песни «Там за туманами» и «Улочки московские», кажется, существовали всегда – их поют и народные артисты, и уличные музыканты. В гостях у «Жизни» поэт Александр Шаганов.
– На чём рос поэт Шаганов в детстве? Какие Вы читали книги, смотрели фильмы?
– Как только я научился читать, меня записали в районную библиотеку, а когда я был студентом, то уже был записан в пять библиотек. Порой, даже прогуливая занятия, я ехал в читальный зал и читал Пастернака, Цветаеву, Мандельштама. Тогда этого в магазинах не было. А кинофильмы? «Место встречи изменить нельзя» и «Зимний вечер в Гаграх» - их я могу пересматривать до сих пор.
– Вы же были знакомы с Андреем Вознесенским?
– Это громко сказано. У нас с ним была всего одна встреча, но она очень событийная. Андрей Андреевич – это кумир моей юности. Однажды я случайно узнал его номер телефона и позвонил. И он мне очень вежливо ответил. И я ему решил отправить свои стихи, но перепутал адрес, указал не ту цифру. Тогда я решил переписать письмо и отправить его с телеграфа. Там-то я и встретил моего кумира Андрея Вознесенского, он тоже отправлял телеграмму. Я подошёл к нему весь смущённый, он припомнил мои звонки, я показал стихи, и он мне сказал: «Шаганов, у Вас фамилия поэта, постарайтесь её оправдать». Возможно всё, что я делаю – это оправдываю свою фамилию, чтобы не подвести то доброе пожелание Андрея Вознесенского.
– А что он Вам сказал про стихи?
– Мне тогда было шестнадцать лет, и он сказал, что стихи немного подражательные, но так всегда бывает в юности.
– Песню «Комбат» Вы посвятили своему крёстному отцу, расскажите о нём?
– Это старший брат моего отца, который прошёл две войны – Финскую и Великую Отечественную, был награждён за оборону Ленинграда. Когда я приезжаю на Неву, то всегда вспоминаю его и всем рассказываю, что мой дядя защищал эти рубежи.
– Дядя рассказывал что-то про войну?
– Пройдя через все тяготы, ни дедушка мой, ни дядя не говорили о войне. На всех праздниках они поднимали тост только за то, чтобы не было войны. Мне кажется, что нам ничего не рассказывали о войне, чтобы не пугать нас. Все эти страшные события остались у них в сердцах. В каждом из нас генетически живёт память предыдущих поколений.
– Ещё одна песню, которую очень любят – «Там, за туманами». С ней действительно связано огромное количество трогательных историй?
– «Там, за туманами» я придумал за год до трагедии с «Курском». И получилось так, что история страны и история песни соприкоснулись. Изначально я её сочинил в память о своём отце, который в 50-е годы служил на Балтийском флоте. И он мне всегда рассказывал, что эти четыре года были самыми лучшими годами в его флотской юности. Потом я выступал с концертом в военном госпитале. Многие ребята были с очень тяжёлыми травмами, у некоторых ампутация. Когда исполняли «Там, за туманами», весь зал встал, а один парень на кресле отстоял всю песню на руках. Я готов был сам разреветься внутри, потому что он этим своим поднятием и гордым взглядом показал, что всё равно остался в строю. Вот так песня поднимает дух.
– Ваше лето часто проходило в деревне, а где Вам больше нравилось?
– Деревенский быт очень сильно отличается от городского. В деревнях все друг другу помогают, праздники устраивают, даже в последний путь провожают как-то дружнее. Как-то я, шестилетний, взял у деда кнут, пошёл загонять овец, а они меня испугались и разбежались. А я за ними бегу с этим кнутом и так щёлкнул, что зарядил себе между глаз. Глаз заплыл, бегу домой, овцы за мной. Но деду не мог сказать, что это я так кнутом игрался, сказал, что мошка залетела.
– А когда Вы начали курить?
– В студенческие годы и меня настигла эта пагубная привычка. Человек становится взрослым только в двух моментах - когда он начинает курить и когда он бросает. Я, к сожалению, пока не бросил.
– Вы пробовали иглоукалывание?
– Если избавляться от курения, то только таким способом. Иглоукалывание состоит из десяти сеансов, иголочки вставляют в ухо и в переносицу. В этот момент у тебя сразу же пропадает желание курить. Я потом находился в компании курящих и уже никак не реагировал на табак. Но в это же время мне нужно было закончить песню «Не валяй дурака, Америка!». И там были какие-то строчки, которые нужно было срочно исправить. И от безнадёжности и стресса я опять закурил.
– А когда в первый раз попробовали пиво?
– Мне было 16 лет, и мы с моим товарищем решили шагнуть во взрослую жизнь. Он мне и предложил прогулять школу и пойти в пивную. Взяли этого пива целый бидон. Причём его было так много, что я отравился и лет 5 потом ещё не мог даже запаха переносить.
– А как отреагировали родители?
– Отец заметил, и у нас с ним состоялся серьёзный разговор. Я ему рассказал всё как есть. Мой отец никогда не повышал голос и никогда не ругался. Но мог так строго сказать, что с первого раза всё станет понятно. Я помню, как он меня застукал с сигаретой, это когда я уж учился в институте. Я шёл домой и курил, думал, что он дома будет через 5 минут, но мы встретились с ним на улице. Тогда он подошёл ко мне и так задумчиво сказал: «А я думал, что ты у меня никогда не закуришь…». Я начал оправдываться, что, мол, баловался. И после этой фразы я даже сейчас часто задумываюсь о том, как я его подвожу, что до сих пор не бросил.
– Вашей дочке-то уже 19 лет, Вы готовы принять её жениха?
– Папа может расслабиться только тогда, когда она будет на пенсии, а всё остальное время я буду переживать. А по поводу жениха? Я считаю, что ребёнок сам должен решать, с кем и как ему быть. И право на ошибку должно быть у всех.
– Вы выросли в большой семье, какое правило было главным в доме?
– Уважение к родителям, с их суждением нельзя было спорить. Среди нас, детей, всегда было равенство, если одному что-то покупалось, то, насколько возможно, и всем остальным. Если денег не хватало, то родители предупреждали нас, что в следующий раз купим. У моего отца было трое детей, а у дедушки пятеро. Мы все вместе собирались, принимали гостей. Вот этот деревенский быт в городской жизни не терялся, и все друг другу помогали. Когда у тебя большая семья, она даёт защиту и надёжность.
– Вы долго жили всей семьёй в одной комнате в коммуналке...
– Ребёнок все эти тягости не испытывает, это, наоборот, в радость, что ты живёшь в коммунальной квартире и рядом есть новые люди. Но для родителей это было очень тяжело, потому что жили мы впритык. Когда родители получили квартиру – это было одно из самых ярких впечатлений моего детства, потому что со старшим братом у нас была теперь одна комната на двоих. Так что застал две вот таких эстетики, и я счастлив, что так получилось.
– Расскажите про комнату, где Вы жили?
– Как заходишь, слева стояла кровать, на которой я спал с бабушкой. Рядом стояла маленькая кроватка моей сестры, потом диван, где спали папа с мамой и кресло-кровать, на которой спал старший брат. Стоял письменный стол, был телевизор на тумбочке и раскладывающийся стол. Мы все ходили по кругу и жили как космонавты. Коридор был большой и длинный, и мы могли даже покататься там на велосипеде. А из игрушек у нас были только стулья – мы ставили их так, что как будто бы получалась кабина самолёта. Каждые выходные мама пекла пироги, а на большой праздник покупался торт. Вообще я был сладкоежка и очень любил пироги с изюмом, яблоком и творогом.
Продолжение следует...
Из второй части интервью с Александром Шагановым вы узнаете о том, как он познакомился с Пугачёвой, почему Малежик его "послал" и в чём он ходил на свою первую в жизни "Песню года".
Автор: Юлия Ягафарова