Глиняный шар
Рассказывает писатель-фантаст Андрей Дмитриевич Балабуха.
В девяностом году теперь уже прошлого, двадцатого века проводился Соцкон – конвент любителей фантастики социалистических стран. Местом проведения был выбран поселок Коблево, что почти посередине между Николаевом и Одессой. Как водится, арендовали турбазу, которая, заметим, была построена на террасированном склоне, круто спускающемся к морю.
В назначенный день на конвент съехалось множество народу.
Вечером Андрей Дмитриевич с московской редактрисой из издательства «Мир» спустились к морю. Зрелище было завораживающее. На западе еще виднелась темно-багровая полоска, но все небо затянули иссиня-черные тучи, усиливающийся ветер гнал на берег совершенно черные (так вот оно почему Черное-то море!) волны, и от их пенных барашков исходило необычайной силы бирюзовое свечение – хоть газету читай. Наверное, окажись на месте Балабухи более прагматичный человек, он задумался бы: а вдруг это что-то да значит? Но у поэтов свои законы мироздания, и бирюзовый свет для них – еще один повод сочинить новое стихотворение, придумать фантастический подводный мир, живущий по законам движения струн Нептуновой арфы, или повод задуматься о том, что древнее море хотело этим самым поведать писателю и поэту.
Море же пыталось предостеречь о надвигающей грозе, которая разразилась через пару часов после того, как Балабуха и его спутница, слава Богу, покинули берег.
О, это была незабываемая страшная гроза: казалось, дождь не начинался, как это обычно водится у дождей с одной капли, а упал весь и сразу, обрушившись на крыши и водостоки, заменив собой на несколько часов воздух.
И в итоге склон, на котором возведены были здания турбазы, размяк и поплыл, так что вся территория оказались под двадцати-, а где-то и под семидесятисантиметровым слоем жидкой глины.
Сразу же вышли из строя водопровод и канализация, по территории можно было передвигаться только по деревянным мосткам, спешно переброшенным работниками турбазы и приехавшими на конвент писателями от крыльца к крыльцу, и к превратившимся в своеобразные дорожки широким парапетам, венчающим каменные подпорные стенки террас.
Из окна своего номера, который они делили с редактором «Уральского следопыта», критиком и историком НФ[1] Виталием Бугровым[2], Андрей Дмитриевич разглядел трубу теплотрассы с краном. Тут же созрел план воспользоваться хотя бы этой водой. Они вдвоем отправились по перекинутым через глиняный разлив доскам в кухню, где раздобыли здоровенный бак. Этот бак с превеликим трудом удалось заполнить ржавой, вонючей жидкостью из теплотрассы, но в итоге их номер оказался единственным, где все-таки можно было пользоваться туалетом, – благо, распространенное и на троих фэнов, героически помогавших волочь бак на третий этаж.
Потом был совершен налет на бар, где они скупили всю минеральную воду: соленая или кислая, с газами и без – вся она без остатка пошла на приготовление чая и кофе, без которых пришлось бы плохо.
К слову, воду дали только через пару дней, так что труды отнюдь не пропали даром.
Кстати, о фэнах. Надо сказать, по конвентам ездят не только писатели с издателями; рядом с ними плечом к плечу собираются любители фантастики, благородные представители фэндома – фэны.
Об одном из таких подвижников-фэнов и пойдет наш рассказ. О легенде фэндома Борисе Завгороднем по прозвищу Завгар, о котором писатели, если их как следует попросить, подчас рассказывают невероятные легенды. Кем только ни являлся в писательском воображении Борис Завгородний, общепризнанный Фэн номер 1. Его называли тайным масоном, агентом спецслужб, гипнотизером, инопланетянином…
Впрочем, что можно сказать о человеке, в военном билете которого в графе «военная профессия» значится таинственное: «стрелок из кривоствольного пулемета»? Что это такое? Порой не знают даже военные. Неужели для стрельбы из-за угла? А такое бывает?
– Не из-за угла, а из укреплений, – смеется Андрей Дмитриевич.
На самом деле, это не страшно, что я не знаю. О подобном вообще мало кто слышал, так что Борису приходилось таскать с собой каталог стрелкового оружия, который он демонстрировал в качестве доказательства своей правоты.
Впрочем, история, о которой поведал мне Андрей Дмитриевич Балабуха, произошла на затопленной жидкой глиной турбазе, превратившей уютное и милое местечко по меньшей мере в зону, достойную самого изощренного сталкера братьев Стругацких.
Столовая размещалась на стилобате (так в античной архитектуре называли верхнюю поверхность ступенчатого цоколя храма, на которой сооружалась колоннада) – несколько ступеней вверх, высокое крыльцо. Террасы, как уже говорилось, ограничены каменным парапетом. С парапета до крыльца перекинуты доски.
Выбрав удачное время, когда сытые и довольные писатели после завтрака мирно перекуривали, обсуждая последствия стихийного бедствия, еще не отошедший после вечерних и ночных возлияний Завгар вдруг взгромоздился на этот самый парапет, показывая жестами, что желает произнести речь.
– Ребята, послушайте, что я вам сейчас скажу! – весело начинает Борис и… делает шаг назад.
Со странным чавкающим звуком тело шмякается в жидкую глину и, барахтаясь, начинает сползать вниз по склону. Несколько человек бросаются к откосу, но чем тут поможешь?
На глазах у испуганных и изумленных фантастов к морю катится все увеличивающийся и увеличивающийся шар, который, стремительно добравшись до воды, остановился в шаге от ее границы, чинно ожидая спешащих по лестнице спасателей.
Долго же из этого глиняного шара грязные и напуганные писатели извлекали Завгара.
Кто до чего допивается
Кто-то допивается до чертиков, кто-то до зеленых человечков, а вот Борис Завгородний умудрился допиться до Балабухи, даже не до одного, а до двух.
Как это понимать?
А вот так.
– Как же я вчерась нажрался, как нажрался… – жалуется с перепоя Борис Андрею Балабухе.
– Так не впервой же, Боря, – пытается утешить его друг.
– Не-а – впервой. Лежу у себя на кровати и вижу: два Балабухи в дверь заходят!
– А когда это было? – настораживается Андрей Дмитриевич.
– Да вчера, ближе к ночи, – продолжает стонать Борис.
– Нет, дорогой. Не то, что ближе к ночи, я вчера вообще к тебе не заходил!
Да, получается, что в тот день Фэн № 1 просто фантастически нализался, потому, что когда в глазах с перепоя двоится, это, можно сказать, в порядке вещей. Но вот когда двоится галлюцинация…
Одно слово – напился до полного Балабухи!..
Экология и фантастика
– На «Интерпрессконе»[3] в 1998 году Гарри Гаррисон[4] пил только водку, запивая ее исключительно пивом «девяточка»[5], делится воспоминаниями Александр Сидорович[6], –пьет и не косеет, не валится под стол, держась с каким-то особым величием. Продержался в таком режиме мэтр полный день, а на следующее утро прибегает ко мне жена Гарри Джоан. Мол, спасите, помогите, супруг-де отравился чем-то. Не иначе как вода у вас плохая, да трубы ржавые.
Вызвали скорую, поставили несчастному писателю капельницу, откачали.
А на следующий день отошедший после потребления «водопроводной воды» Гарри Гаррисон продолжил пить водку, «полируя» ее пивом.
Ума не приложу, сокрушается доверчивый Сидорович, вроде как глаз с мэтра не сводили, все время он с кем-нибудь общался, каждую секунду можно сказать на глазах был. Когда же он водой-то не подходящей для тонкого иностранного организма травануться-то успевал? Вроде как все видели – водка и пиво, водка и пиво, водка и пиво…
О том, что может вытечь из заурядной драки по пьяному делу
У творческих людей все должно быть по-особенному. Как в каком-то телефильме: «У нас, царей, все не как у людей». Вот и фантаст или, скажем, правильный фэн, ежели и нажирается, то и ведет себя не как нетрезвый грузчик или, скажем, продавец мороженого, а по-особенному – широко, фантастично.… Во всяком случае, хочется в это верить.
Один по пьяному делу читает лекции о всемирной литературе бомжам и забулдыгам, другой спешно открывает третий глаз и начинает вещать оттуда волю Всевышнего, третий с упоением рассказывает о двадцатитомнике Роберта Хайнлайна[7], по черному корешку которого от первого до последнего тома летит в неведомые дали золотой дракон (работа художницы Яны Ашмариной[8]).
Томов, правда, издали всего шесть или семь, прищемив дракону хвост и не выпустив его таким образом из виртуальной реальности в наш мир, но поговорить о драконе фантасты и фэны всегда рады.
В 1993 году в Екатеринбурге проходила очередная «Аэлита[9]», на которую съехались со всей необъятной, писатели-фантасты. Заселяли писателей в гостиницу «Большой Урал» – жуткая гостиница с совершенно неухоженными, неустроенными, похожими на казармы номерами. Впрочем, сказать «неухоженными» – ничего не сказать. В номере, доставшемся Андрею Дмитриевичу Балабухе, вообще света не было.
Впрочем, этим советского человека не удивишь, и Балабуха как опытный командировочный неизменно таскал с собой лампочку, которую и ввернул тут же на глазах у «изумленной публики».
На этой «Аэлите» Балабухе вручали Ефремовскую премию[10], так что повод присутствовать был достойный.
Ну, устроился худо-бедно, со знакомыми поболтал, с кем-то познакомился, новостями обменялся и спать.
Часа в два ночи – звонок.
Что такое? Вроде никому этот номер еще дать не успел.
Срочно нужно бежать, выручать из милиции великого фэна Шуру Олексенко[11], который, по словам участкового, ни много ни мало вступил в бой с местным казачеством и вроде как даже одержал победу.
Диво дивное! Какие такие казаки? Откуда он их выкопал? А раз бой был, отчего друзей на подмогу не позвал?
Выясняется, что Александр Олексенко в поддатом состоянии пошел гулять по городу. И на вокзальной площади взору его предстала дивная картинка: молодой казак не более чем двадцати лет от роду весь из себя при погонах, Георгиевских крестах, с шашкой да на лихом коне мирно двигался куда-то по своим казачьим делам.
«Этого не может быть», – решил про себя Олексенко, протирая пьяные глаза. Но образ не исчез, а наоборот сделался еще отчетливее.
Никакой ошибки или галлюцинации, неведомый юноша действительно мирно гарцевал по площади, побрякивая дедовскими крестами.
И тут Шуру проняло. Он бросился на вооруженного казака, требуя немедленно дать исчерпывающий ответ: кто он такой, какое отношение имеет к этим крестам и к этой форме? Что он делает в местности, где его вообще не должно быть?
В порыве благородного негодования он стащил пацана с коня и, разоружив его, хотел уже наподдать, как вдруг на место потасовки прибыла доблестная милиция и обоих оттащили в кутузку.
К утру добравшимся до отделения писателям удалось-таки как-то отмазать приятеля, забрав его с собой в гостиницу.
Но этим дело не кончилось, и Олексенко как человек основательный взялся доказывать всем, насколько он был прав. Доказательства были собраны, и Олексенко защищал себя перед фэндомом в течение целого месяца, выкладывая в деталях историю казачества, историю формы и погон и в результате убедительно доказав, почему именно этой формы и этих казаков на Урале не могло быть в принципе.
– Забавное дело, – говорит Андрей Дмитриевич, – я сильно подозреваю, что до стычки с казаком таких глубоких познаний у Шуры не было. Стало быть, не всегда пьяные потасовки приводят к чему-то плохому. Бывает и совсем по-другому.
Полностью книгу "Многоточие сборки" можно прочитать на сайте АвторТудей: https://author.today/work/164779
[1] НФ – научная фантастика.
[2] Виталий Иванович Бугров (Россия, Екатеринбург, 14.5.1935-24.6.1994). Редактор, исследователь, библиограф, писатель. Лауреат премии "Странник"-1995 в номинации "Паладин фантастики".
Один из известнейших энтузиастов отечественной фантастики, автор популярных книг по истории фантастической литературы. Жил в Свердловске (Екатеринбурге). В течение многих лет заведовал отделом фантастики в журнале "Уральский следопыт", был одним из основных организаторов фестиваля и премии "Аэлита".
[3] Интерпресско́н (общественное объединение «ИНТЕРПРЕССКОН») — конвент писателей и любителей фантастики. Проводится с 1990 года (в 1990 году — под названием «Фэнзинкон»).
[4] Га́рри Га́ррисон (англ. Harry Harrison, псевдоним, настоящее имя Ге́нри Ма́ксвелл Де́мпси, англ. Henry Maxwell Dempsey; 12 марта 1925, Стэмфорд, Коннектикут) — писатель-фантаст.
[5] Имеется в виду пиво Балтика № 9 «Крепкое».
[6] Александр Викторович Сидорович. Родился в Ленинграде 23.09.1960г.
Один из виднейших представителей российского фэндома. Еще в 80-е годы он был председателем основного ленинградского Клуба любителей фантастики - КЛФ "МИФ-XX". Он "отец-основатель" и постоянный организатор фестивалей фантастики "Интерпресскон", в рамках которых вручаются премии "Бронзовая улитка" и "Интерпресскон". Лауреат премии имени Ивана Ефремова 1999 года за вклад в развитие фантастики. Дважды лауреат премии "Малый Странник", лауреат «Беляевской премии» за многолетнее подвижничество на поприще развития отечественной фантастической литературы, в 2009 году удостоен ордена «Рыцарь фантастики» имени И.Г. Халымбаджи за выдающийся вклад в развитие отечественного фэндома. В настоящее время главный редактор «Ленинградского издательства».
[7] Ро́берт Э́нсон Ха́йнлайн (англ. Robert Anson Heinlein; 7 июля 1907 — 8 мая 1988) — один из крупнейших писателей-фантастов XX века, во многом определивший лицо современной научной фантастики. Обладатель престижных премий «Хьюго» и «Небьюла».
[8] Яна Станиславовна Ашмарина (Россия, Санкт-Петербург). Художник, переводчик, редактор. Лауреат премии "Странник" в номинации "Художник": 1995 за иллюстрации к собранию сочинений Роберта Хайнлайна, 1997 за иллюстрации к декалогии Роджера Желязны "Янтарные хроники", 1999 за иллюстрации к книгам Р.Джордана из цикла "Колесо Времени".
[9] «Аэли́та» — литературная премия, старейшая советская и российская премия в области фантастики. Основана в 1981 году редакцией журнала «Уральский следопыт» совместно с Союзом Писателей РСФСР. С тех пор вручается ежегодно (с некоторыми перерывами) на фестивале фантастики «Аэлита» в Свердловске (Екатеринбурге) за лучшую книгу российской фантастики, вышедшую в течение предшествующих двух лет. Имена членов жюри премии никогда явно не оглашались.
[10] Приз имени И.А.Ефремова. Присуждается ежегодно на фестивале фантастики "Аэлита" за вклад в развитие отечественной фантастики. Приз учрежден журналом "Уральский следопыт" и НПО "Уралгеология".
[11] Александр Александрович ОЛЕКСЕНКО (р. 1964), русский фэн, руководитель проекта и составитель серии поэтических книг фантастов "Альтернативный Пегас".