Весной на исходе второго курса я признался себе, что окончательно, бесповоротно и, кажется, совершенно безнадежно влюблен в однокурсницу Лизу. У нее при тонком женственном сложении были неожиданно низкий, задевающий какие-то потаенные струны голос и огромные темные глаза. Наверное, не все сказали бы, что она красавица, но вот взгляд на ней задержал бы любой мужчина. Я откровенно ухаживал за ней, но Лиза словно и не замечала этого. Ей казалось, что мы просто лучшие друзья. Впрочем, и на эту роль я был безропотно согласен. Я даже первый раз в жизни сочинил грустное стихотворение, оканчивавшееся строкой: «...Я прощаюсь с тобой навсегда». Но слава богу, мне хватило ума не показать ей. Вообще она относилась ко мне как к подруге, а не как к парню. К примеру, хвасталась новыми достижениями в вязании - Лиза была удивительно рукодельной девушкой для 2000-х годов. Теперь же нет нужды что-то делать своими руками, все есть в магазинах... Но она постоянно что-то вязала и ходила едва ли не каждый день в новой экстравагантной шапочке и в длинных немыслимых шарфах, которые по моде той поры наматывались на шею в несколько оборотов. Она даже по осени смастерила себе прекрасную дубленку с хитрыми кармашками, вставочками и пуговками, тщательно подобранными по форме и оттенку. Мы с ней много времени проводили вместе: несколько раз ходили в консерваторию слушать орган, пару раз были в Пушкинском, иногда ездили за город — по литературным усадьбам... Однажды случайно оказались на концерте какого-то очень хорошего пианиста, поздно вечером игравшего в фойе театра «Современник» для актеров труппы. Было так уютно и тепло в ту ночь, что Лиза даже прослезилась... Ее чувствительность и меня тронула до глубины души, конечно.
Мы даже вместе пошли как-то в гости к ее бабушке, знаменитой московской художнице. Очень странная дама оказалась! Она открыла нам дверь с сигаретой в зубах, ярко накрашенная и в чем-то похожем на индийское сари... Протянула мне руку в перстнях: «Тимоша!» Я, смутившись, сказал: «Нет, Глеб!» Она расхохоталась и басом ответила: «Нет, это я Тимоша. Так меня зовут друзья. Надеюсь, вы из их числа?» Я готов был провалиться сквозь пол от смущения. В ее доме, впрочем, были персонажи и еще более странные: какой-то пьяный бородач-рокер, надрывно оравший что-то из «Пинк Флойд» и тут же устроивший мне экзамен по русскому року. Потом откуда-то появилась стриженная наголо дама в чем-то немыслимо красном, уставившаяся на меня так, словно ожидала, что я украду серебро из буфета. Тут же вертелся смазливый иностранный корреспондент, очевидно пришедший взять интервью у Лизиной бабушки. Лиза была здесь совершенно в своей тарелке, а мне стало, откровенно скажу, не по себе. Особенно когда лысая тетка, преградив мне дорогу, представилась: «Анири, медиум». Мне хотелось спросить, а медиум — это кто? Но я боялся полного провала, все же меня привели представить бабушке, нужно было произвести хорошее впечатление...
— Глеб, посиди! Я скоро, — Лиза исчезла в недрах огромной мастерской, а я опасливо огляделся.
— Тимоша — гений, конечно! Это все ее картины! — хлопнул меня по плечу огромный рокер. — Вот, смотри, это Кузнецкий мост в грозу... Какой оливково-зеленый, да? Как у Караваджо...
Я ничего не понимаю в живописи, а потому ретировался от рокера очень быстро. И тут же попал в руки дамы-медиума.
— Хотите, я вам погадаю? — вкрадчиво пропела бритая и властно потянула к себе мою ладонь.
— Пожалуй, нет! — покраснел я. — Я совсем не верю в эти трюки...
— Какие еще трюки?! — обиделась дама. — Я вам не фокусник! Я экстрасенс!
Я до такой степени растерялся, что протянул ей сразу обе руки, а внутренне взмолился: «Лиза, приди скорее! Спаси меня!»
— А знаете, вы совсем не подходите Лизе! — заявила она. — Вернее, она вам...
— Да?.. Но мы же просто друзья, — пролепетал я.
— Нет, неправда! Я вижу, вы влюблены... Но это пройдет! Я вижу совсем другую девушку рядом с вами... Рыжая, кажется, искусствовед... Почему-то она ведет вас на крышу где-то в Питере... А познакомитесь вы в музее... Она что-то рассказывает, танцующая походка... И она в чем-то мягком как пух... Вы станете отличной парой! У вас будут сыновья.
— У кого будут сыновья? — выскочила откуда-то очень оживленная Лиза.
— А-а, ерунда, — выдернул я руки из цепких пальцев бритой дамы. — Идем?
— Как идем?! А чай? Ты какой-то нервный, хорошо, пойдем, — засмеялась Лиза. — Вижу, бабушкин паноптикум тебя перепугал...
— Ну нет... Просто она несет такую чушь! — я указал на даму-медиума и совсем растерялся, даже покраснел. — Я не знаю, как себя здесь вести...
Мы попрощались, бабушка ее смотрела нам вслед обеспокоенно, а ее лысая подруга довольно громко заявила: «Даже не думай! Это не ее мужчина!» Я это услышал, а Лиза, кажется, нет. Не могу сказать, что совсем не придал значения словам медиума. Тем не менее вскоре после сдачи летней сессии на одной из скамеек, затерянных в зарослях Ботанического сада, я признался Лизе в любви. И она — как ни странно! — не рассмеялась, не прогнала и даже не смутилась... Просто поцеловала меня в губы. Вкус этого поцелуя я помню и сегодня — через 20 лет.
На третьем курсе я уже не был так помешан на Лизе, но мы еще считали себя парой. И вместе встретили Новый год у ее подруги Лерки, на даче под Яхромой, — там случилась наша первая близость. Весной на несколько дней съездили в Псков и Таллин. Это была чудная поездка, я тонул в ее нежности. А потом мы поссорились... Из-за полной ерунды. Я как-то сказал ей, что она мало начитанна. Она стала спорить, я зачем-то настаивал: мол, ты же глотаешь книги без толку, не получая от этого удовольствия! Для оценки в зачетке! Ох, как же она обиделась!
И эта ссора почему-то затянулась на недели, я пытался мириться, но Лиза все дулась и ускользала... И это причиняло мне почти физическое страдание. А еще я ревновал ее к каждому столбу. И не без повода. Она словно специально, чтобы позлить меня, то с одним идет в кино, то с другим в кафе... Потом мы вроде и наладили приятельские отношения, но у нее появился Лева. Это был воспитанный, уверенный в себе парень с пятого курса, с обаятельной улыбкой и умным ироничным взглядом. Я еще какое-то время страдал: воображал, что рано или поздно она бросит этого Леву и позвонит мне. Я даже представлял, как буду холоден, учтив и жесток... То есть сообщу ей, что у меня есть другая женщина. Конечно, это были пустые фантазии - никаких женщин, кроме Лизы, у меня тогда не было. Я их просто не видел вокруг себя. И хотя уже понимал, что моя влюбленность постепенно тает, никаким усилием воли не мог попрощаться с нею. Катастрофа разразилась в начале лета... Я поехал в Питер и попал на экскурсию в Русском музее. И все. Вообще-то я с детства недолюбливал экскурсии с гидами, мне всегда было гораздо интересней на что-то смотреть, чем кого-то слушать. Но тут зачем-то я купил экскурсию в группе. И вышла она... Это точно была она. Та, кого описала мне бритая подруга Лизиной бабушки в ее мастерской. Лицо, волосы, походка - все, вплоть до чрезвычайно мягкой на ощупь кофточки. Все было, как она сказала! И ее голос - он был как пение ручейка... Банально, да? Но это было так. Я почти не помню, что она рассказывала целый час. Но звук ее голоса входил в меня как укол опиума: делалось сладко, больно и хотелось заснуть... Я подошел к ней и спросил, не берет ли она заказы на индивидуальные экскурсии по Питеру? Ну по архитектуре Кваренги, скажем? «А хотите, я устрою вам прогулку по крышам?» - вдруг улыбнулась она. Я сделал вид, что страшно этим интересуюсь... И знаете, уже после первой нашей прогулки я понял - это судьба!
...3а неделю, что я провел в Питере с Кристиной, я забыл про Лизу. Мне даже сделалось неловко: так вдруг она стала безразлична мне. В сентябре я сказал ей, что влюблен. Мы не делали друг другу сцен, объяснились спокойно. Ну, правда, в институте рутинно препирались по мелочам, но как сокурсники - все личное уже было позади. Лиза осталась в моей жизни подругой юности. Мы изредка встречаемся: она приезжает ко мне в Питер, обычно с сыном. И очень дружит с моей Кристиной. Я в Москве бываю реже, не люблю ее в последние годы. Наверное, потому, что ее не любит Кристина. Она стала для меня всем - женой, моей музой. Заставила меня закончить роман. Его напечатали. И хотя он не стал бестселлером, я получил импульс работать дальше... Если без пафоса, она идеальная жена и мать моих детей. Я ведь женился на ней после двух месяцев знакомства. Скажете, безумие? Наверное. Но я, видно, предлагая ей руку и сердце, был так убедителен и страстен, что Кристина согласилась. Да, нам потом пришлось уговаривать ее мать, ее бабушку... Все было непросто! Но я сразу получил ее «да». И был уверен, все у нас будет хорошо...