Предыдущие части:
Эпизод 1 (начало)
Эпизод 2
Эпизод 3
Эпизод 4
Эпизод 5
---
— Дорогой вы мой друг, — перебил Энгельберта маркиз, — я тоже умею сказать, поверьте уж мне. Я владею словом, как мечом! Как никто другой! Когда я говорю, умолкают соловьи! Ни одна живая душа, сударь, ни одна душа... Э-э!
Маркиз выразительно помотал головой.
— И вот как-то раз, — не дал сбить себя с панталыку Энгельберт, — явилась к отцу одна женщина... Это было, разумеется, после очередной великолепной проповеди, которую произнес мой батюшка. Душеочистительная проповедь, сударь, воистину творит чудеса! И женщина сказала отцу, что у нее имеется некий старинный музыкальный ящик...
— Эх! — вскрикнул маркиз. — А чего это мы без музыки пируем, в самом деле? Я люблю музыку, я жить без нее не могу! Созвать сюда всех, кто умеет..! — маркиз изобразил движение смычка над скрипкой.
— Так вот, сударь, эта самая женщина рассказала отцу, — Энгельберт наклонился к хозяину замка и перешел на громкий шепот, — что звуки, которые исходят из музыкального ящика, пробуждают в ней греховные желания...
— Опять чертово колдовство, будь я проклят! — в ярости зарычал маркиз и ударил ладонью по столу. Звук был такой, будто в замковые ворота ударили тараном.
— В общем, женщина решила избавиться от музыкального ящика. Отдала его моему отцу... Это была удивительная вещь, очень древняя... К сожалению, батюшка мой переоценил свои силы. Он не сумел устоять перед волшебной музыкой. Был совершенно очарован ее звуками, маркиз! Он пропал! Музыка древнего ящика овладела им...
Хозяин замка выразительно хрюкнул и погрозил кому-то кулаком.
— И он утратил веру, — горестно сказал Энгельберт, и по щеке его скатилась большая одинокая слеза. — Он перестал верить в Господа, сударь...
— Вот за это я и ненавижу проклятых колдунов! К дьяволу их ящики! Отныне чтобы никаких ящиков не было в моем доме! — вскричал маркиз. — Слышите?! Ни одного!
— Я тоже, маркиз, я тоже... колдунов! А ведь батюшка мой покойный...
— Что? — очень удивился маркиз? — Покойный? Так он умер? Мои соболезнования, рыцарь, держитесь!
— О маркиз, батюшка показывал мне этот злополучный музыкальный ящик. К тому времени тонкий его механизм — или что там было внутри — пришел в негодность, поэтому я не слышал, какую этот ящик играет музыку. К моему счастью, не слышал!
— И слава богу, рыцарь, и слава богу.
— Да, — вспомнил Энгельберт, — к ящику тому прилагался особый диск, сударь! Черного цвета.
— Не могу слушать вас без слез, сударь, простите... Как же вы... без отца? — басовито всхлипнул маркиз. — Сирота!
Энгельберт кивнул.
— Этот волшебный диск следовало положить на такую круглую основу, а потом повернуть рычаг. Диск начинал вращаться, вращаться, — Энгельберт показал, как, — и это вот коловращение каким-то образом рождало удивитель... нейшие звуки! Так мне, по крайней мере, говорил отец, а у меня нет оснований не верить словам моего отца, сударь!
Маркиз слушал, разинув от умственного напряжения рот.
— А волшебный диск, — добавил шепотом Энгельберт, — хранился в бумажном конверте с изображением пожилого мужчины весьма благородной наружности. А еще на этом конверте была древняя надпись...
— Не иначе как заклинание! — простонал маркиз и размашисто осенил себя крестным знамением.
— Нет, сударь. Отец нашел какого-то монаха, который сумел прочесть ее. Имя! Это было имя!
— Какое? Чье? — тоже прошептал маркиз, повернувшись к Энгельберту одним волосатым ухом, чтобы лучше слышать.
— Энгельберт, сударь! Энгельберт Хам... Хан... Хампердинк!
Маркиз уставился на рыцаря, вытаращив глаза, а затем расхохотался. Дикий смех маркиза отразился от сводчатого потолка и рассыпался осколками по каменному полу.
— Так ваш папаша, выходит, — захлебываясь смехом, выдавил из себя маркиз, — назвал вас в честь чертова колдуна?! Ах-ха-ха-хах!
Энгельберт ждал с недовольным видом, когда закончится этот неуместный приступ смеха. Лицо рыцаря приобретало при этом все более склочное выражение. Но маркиз справился с собой и вытер рукавами слезы.
— Батюшка ваш был преизрядный шутник, сударь! Как и я! Черт возьми, это мне нравится! О, мы бы с ним поладили.
---
Рыцарь Энгельберт медленно брел по узкому коридору с толстой оплывшей свечой в руке. Другой рукой он опирался на неровную стену, пачкая ладонь то ли известкой, то ли вековой пылью. Пламя мотыльком трепетало на пронзительных, как узкий разбойный нож, неизвестно откуда появляющихся сквозняках. Было сыро, темно и тихо, лишь неуверенные шаги Энгельберта отдавались гулким эхом в каменных коридорах.
Он уже не понимал, куда и зачем идет. Когда-то знал, видимо, но забыл. Под ногами горбился неровный пол. Время от времени что-то похрустывало. Кругом были грязь и мерзость запустения. И откуда-то несло тухлятиной — то едва заметно, то сильнее. «Это пахнут любимые болота маркиза», — догадался Энгельберт.
Иногда в стенах коридора вдруг обнаруживали себя проемы, забранные проржавевшими решетками или прикрытые дверями, сколоченными из грубых неровных досок. Всякий раз Энгельберт пытался открыть эти двери, толкал их и даже пинал ногами, но не у него ничего не выходило. Возможно, дело было в навесных замках — холодных, тяжелых, покрывшихся от времени и сырости пористой коркой ржавчины. Энгельберт чертыхался и шел дальше.
Наконец он достиг места, где коридор круто поворачивал налево. В углу стояла прогнившая от времени кадка. Энгельберт плюнул в эту кадку и с удивлением обнаружил за поворотом чуть приоткрытую дверь. Из щели пробивался слабый свет.
— Та-а-ак, — сказал себе рыцарь и осторожно — как ему казалось — направился к двери. Постоял немного перед ней, пытаясь сообразить, что ему нужно, потом схватился за кованую ручку и рванул дверь на себя. Завизжали ржавые петли, и перед рыцарем предстала полутемная комната.
Слабый огонек масляного светильника скрывал детали, но в комнате явно царил беспорядок. Одежды разбросаны по полу, табурет перевернут. Даже грубое распятие на стене висит криво, непотребно.
Но Энгельберт замычал от радости — распятие висело над широкой кроватью! Рыцарь вдруг понял, что бесконечно долго блуждал по темным чужим коридорам в поисках именно этой вот чудесной кровати. То, что на постели уже почивает какой-то человек, Энгельберта нисколько не смутило. Он сделал несколько шагов, споткнувшись о ночной горшок, ухватил спящего за ноги и, едва не упав при этом, потянул на себя.
— Вс-с-ставай! — прошипел Энгельберт. — Уступи постель славному рыцарю, ибо он устал...
Но человек на кровати явно не собирался уступить место кому-либо, пусть даже и славному рыцарю. Он и проснуться-то не пожелал. Это возмутило Энгельберта до глубины души. Рыцарь зарычал и принялся трясти упрямца. И вдруг страшно удивился, узнав в спящем человеке маркизова племянника.
— Ах ты мерзавец! — растерянно пробормотал Энгельберт и отступил назад. Обвел мутным взглядом комнату, как бы призывая каменные стены в свидетели, но стены равнодушно молчали.
Все, что накопилось в Энгельбертовой душе, вдруг стало расти, подниматься, как тесто. Нет, как морская волна! Есть, говорят, такие волны — кажется, их называют «цунами». «Это, — успел подумать Энгельберт, — восстала дурная кровь моего папаши». Чудовищная волна застыла на мгновение, достигнув высшей точки своего могущества, а затем рухнула, затопив кипящий от воспоминаний и алкоголя мозг.
Руки знали, что делать.
Энгельберт нагнулся и поднял табурет. Стиснул в кулаке грубую ножку предмета мебели, медленно занес его над головой. Постоял так немного, собираясь с силами и примериваясь, а затем, крякнув, опустил табурет на расслабленное тело пускающего во сне пузыри Арнольда, норовя попасть углом в пах.
И, кажется, славному рыцарю Энгельберту это удалось.
Продолжение следует
-----
Все выложенные части повествования о путешествии славного рыцаря Энгельберта находятся здесь.
В ожидании следующей части можно почитать рассказы: