Дела, связанные с отставными нижними чинами, которые откладывались в фондах областных архивах, интересны, прежде всего, объёмом информации и неожиданным поворотом событий.
Как правило, накапливались материалы на тех, кто что-то просил у государства (дать или вернуть). Обычно это были различные денежные выплаты. В результате в подобных делах можно отыскать уникальные документы (подлинники или копии), а также узнать порядок рассмотрения прошений и проведения следственных мероприятий.
Ещё одна, примечательная сторона заключается в том, что люди в той или иной степени нередко пытались обмануть государство, требуя от него гораздо больше, чем являлось на самом деле. В результате оказывались в неловком положении.
Такова, например, история отставного унтер-офицера Ивана Кузьмина сына Кузьмина.
18-го декабря 1846 года Кузьмин прошение в Рязанскую Градскую Полицию о причислении его в мещанское сословие:
«… В военную службу Вашего Императорского Величества продолжал я в Тульском Пехотном полку с 23 января 1819 года, откуда по выслуге узаконенных лет уволен я с данным мне об отставке пачпортом 5 марта 1845 года. А ныне причислился я в рязанское мещанство и имею в городе Рязани собственный свой деревянный дом Московской части во 2 квартале в солдатской полевой слободе со всем хозяйственным обзаведением.
И имею я прижитого мною законного сына Афанасия, во время квартирования нашего полка в городе Коломне и поблизости жилища родины моей, Зарайского уезда села Белоомута.
Находится при мне законная жена моя Ографена Никитина с 1819 года и по 1826 год. А 1822 года в июне месяце жена моя почувствуя себя в тягостях, отправилась на место родину своею в село Белоомут, где и родила означенного сына 4 Июля 1822 года, где и крещен при тамошней Киро-Иоанновской церкви.
А как дарованная милость нижним чинам пользоваться одним законным сыном для призрения пропитания в старости и обеспечения в хозяйстве из числа контанистов исключить. Подлинный же пачпорт мной предъявлен в Рязанскую Казённую Палату 1 ноября 1846 года для причисления меня в Рязанское мещанство, а потому Всеподданнейше прошу к сему дабы повелено было о исключении означенного сына моего из числа контанистов и об отдаче мне для подержания хозяйственного моего занятия зделать своё распоряжение, чем и доставить мне законное удовлетворение…» .
Как видно, причисленный в мещанство отставной солдат попросил у государства отдать ему сына, который числился в кантонистах для «поддержания хозяйства» и призрения родителя в старости.
****
В Рязанской Градской Полиции было «определено о учинении дознания», т.е. многоступенчатого дела, включающего в себя взаимодействие с различными государственными и церковными инстанциями и опрос свидетелей -
«… действительно ли имеет Казьмин в городе Рязани осёдлость, всегда ли жительствует в здешнем городе Рязани вместе с сыном своим Афонасием и не имеет ли Казьмин других детей, прижитых в крестьянстве, буде имеет, то не может ли доставлять ему пропитание, и об отобрании билета на сына, контаниста, предписать Московской части, а о учинении дознания не имеет ли других детей в крестьянстве и действительно ли есть законная у него жена Аграфена Никитина, отнестись в Зарайский Земский Суд и просить учинить выправку, числится ли в числе контанистов сын просителя, когда о нём было писано о зачислении в число военных контанистов и о последующем уведомить, а свидетельство священно-церковнослужителей о удостоверении о законности рождения контаниста отослать в Рязанскую Духовную Консисторию с требованием возвращения… .
Для начала, 17-го января 1847 года, в Рязанскую Казённую Палату поступил запрос из полиции о высылке им документа об отставке Кузьмина. Подобные уникальные документы по смерти нижних чинов отправлялись в Инспекторский Департамент, где впоследствии уничтожались, и поэтому они крайне редки:
«… В сей полиции производится дело, начавшееся по прошению причисленного в Рязанское мещанство отставного унтер-офицера Ивана Кузмина сына Кузмина об оставлении при нём сына контаниста Афонасия, к каковому делу необходимо нужен находящийся в оной Палате паспорт об отставке его, Казмина, а потому Градская Полиция сим честь имеет покорнейше просить оную Палату выслать в сию Полицию паспорт об отставке вышеозначенного Казмина, который по миновании в оном надобности имеет быть возвращён в оную Палату…» .
Тем же числом был направлен и запрос в Зарайский Земский Суд с просьбой об опросе свидетелей по месту происхождения отставного солдата:
«… Градская Полиция покорнейше просит оный Суд учинить … дознание, действительно ли проживающая в селе Белоомуте женка Аграфена Никитина есть действительно жена причисленного в рязанское мещанство отставного унтер-офицера Ивана Казмина сына Казмина и действительно ли оная проживала с 1819-го по 1826 год в городе Коломне вместе с мужем своим во время квартирования, за время полка его в оном городе, и не имел ли он, Казмин, других детей прижитых в крестьянстве, кроме сына контаниста Афанасья, также и учинить выправку, числится ли означенный Афанасий в числе военных контанистов и когда об нём было писано о зачислении в число контанистов …» .
Вскоре из Рязанской Казённой Палаты был прислан паспорт об отставке, в котором подробно описывались вехи военной службы Кузьмина:
«… Объявитель сего, служивший в 5 батальоне Тульского Егерского полка рядовым Иван Кузьмин сын Кузьмин имеет на левом рукаве из жёлтой тесьмы нашивки в три ряда за беспорочную 20-летнюю службу, от роду ему 44 года, исповедания православного. Приметами роста 2-х аршин 6 1/8 вершков, лицеем бел, нос посредственный, волосы на голове и бровях русые, глаза серые.
В службу вступил, как из формулярного его списка видно, Рязанской губернии, Зарайского уезда, села Белоомута помещика Похвиснева из крестьян. По удостоверению Рязанской Казённой Палаты от 24 марта 839 года за № 624, первоначально рекрутом 819 генваря 23, рядовым 819 ноября 9 в Тульский пехотный, что ныне Егерский полк. Перечислен из действующих батальонов в 5 батальон онаго полка 838 марта 25, а из сего батальона 840 генваря 1 уволен в бессрочный отпуск.
Был в походе 831 года июня с 13 в литовских губерниях для усмирения польских мятежников, 23 – в сражении при местечке Ерогозы, 29 – при м. Варны и при преследовании мятежников до прусских границ и 3 числа июля – на экспедиции с 21 по 24 июля под местечком Траусковым сентября с 21 октября по 14 число в Царстве Польском и обратно в Россию в походе находился.
Российской грамоте читать и писать не умеет, в домовом отпуску 825 года с 1 марта того ж года и по 1-е ноября был и на срок явился, штрафован не был.
У него, Казьмина, жена Аграфена Никитина. У них сын Афанасий 27 лет, сыновьёв кантонистов нет…».
Паспорт был интересен ещё и тем, что в нём подробно прописывались условия проживания отставного солдата, его права и обязанности по отношению к гражданским лицам.
«… Ныне рядовой Казьмин на основании утверждённого в 30 день Августа 1834 года об увольнении нижних чинов в бессрочный отпуск, как выслуживший уже определённый 25 летний срок, от военной службы отставлен и отпущен, по его желанию, на собственное пропитание, где жить пожелает: во всяком городе, уезде или на прежнем жилище у своих родственников с дозволенья помещика на основании именного Высочайшего указа от 6 Декабря 1828 года Правительствующему Сенату данного.
Во время жительства на родине, или же где изберет таковое, может он заниматься всякого рода мастерством, по собственному его избранию, на общем основании с прочими обывателями. Он обязан вести себя честно и добропорядочно, одеваться благопристойно, бороду брить, по миру не ходить и от всяких законам противных поступков воздерживаться. И как гражданскому, так и местному начальству повиноваться, и никаких озлоблений не делать под опасением наказания по силе Государственных узаконений.
Равным образом и ему, Казьмину, в уважение бессрочной службы и добропорядочного поведения по отставке жития, оказывать в случае надобности всякое содействие справедливым его требованиям и уважение, приличное заслуженному воину. Если же от кого-либо причинена ему будет какая обида, или притеснение, то должен он приносить жалобу в город Гражданскому, и в уезде Земскому Начальству, которые и обязаны доставить ему справедливую защиту и удовлетворение по законам.
В том месте, где рядовой Кузьмин изберёт для себя жительство, должен он объявить сей паспорт, в городе Градской, а в уезде – Земской Полиции…».
Особое внимание было уделено солдатским детям. Нижним чинам в очередной раз (уже письменно!) напоминали отставным, а также и прочим гражданским лицам, что кантонисты принадлежат Военному ведомству, и всякие попытки их учесть где-нибудь в другом месте будут строго преследоваться по закону. В обязанность родителя входило непременно в определённый срок доставить своих детей по месту их будущей службы:
«… Ежели рядовым Казьминым по отставке прижиты будут дети мужеска пола, кои не будут иметь постоянного водворения в казённом селении, или на отведённых казённых землях, то всех сих детей нигде в ревизию не писать в подушный оклад, не полагать и в статскую службу, или в другие звания ни в каком случае не определять под опасением неминуемой по законам ответствия.
Но по достижении ими узаконенного 20-летнего возраста на основании Высочайшего указа, данного Правительствующему Сенату от 26 Генваря 1835 года и Высочайше утверждённого в тот день Положения о солдатских детях, достигших означенного возраста, обязан он, Казьмин, представить их в ближайший батальон или полубатальон военных кантонистов, без всякой утайки и непременно по истечении положенных лет, за чем должно иметь наблюдение и местное начальство. Буде же он, Казьмин, по отставке своей водворится где-либо в казённом селении, или на отведённых от казны землях в таких случаях, то селение, в коем водворён будет, обязан, с ведома своего Начальства, приписать его, Кузьмина, по силе имения Государственного Совета, Высочайше утверждённого в 15 день Июня 1846 года, к своей волости, и иметь его на счету точно так, казённого крестьянина, внеся и его семейство, в следующую перед ревизией с наблюдением, дабы он, Казьмин, как отставной солдат, состоял в ревизской сказке только для счёта без платежа подати, а дети его, по отставке рождённые, были бы записаны в подушный оклад. По смерти рядового Казьмина родственники его или местному Начальству, представить сей паспорт в тамошнее Губернское Правление для доставления его в Инспекторский Департамент Военного Министерства.
Дан в городе Саратове 5 Марта 1845 года.
Его Императорского Величества
Всемилостивейшего Государя моего Генерал-Майор, состоящий по армии
Окружный Генерал 5 округа Отдельного Корпуса Внутренней Стражи
Орденов Св. Анны 2 и 3 степеней
Св. Станислава 2 степени
Св. Владимира 4 степени
Св. Георгия 4 класса кавалер
Имеющий знак отличия беспорочной службы за 30 лет и серебряную медаль «В память 1812 года»
Подлинное подписал (подпись)…» .
11-го февраля из Рязанской Духовной Консистории пришло свидетельство о рождении у Ивана Кузьмина единственного законного сына:
«Свидетельство.
Дано в том, что по метрическим книгам, при нашей Киро-Иоанновской церкви находящимся, по записке значится, тысяча восемьсот двадцать второго года месяца июля 4-го числа, так: «Села Белоомута у солдатки Агриппины Никитиной сын Афанасий, у которого был восприемником свободный землепашец Михайла Иванов Лесин. В чём с приложением церковной печати и удостоверяем.
Село Ловецких Выселок Киро-Иоанновской священник Иоанн Смирнов
Пономарь Гавриил Антонов Лебедев
18-го июня 1843 года» .
7-го марта пристав 2-го стана Зарайского уезда Фролов прислал собственноручно заверенные показания старожилов села Белоомута:
«… Зарайской округи села Белоомута господина Похвиснева крестьяне
1., Дмитрий Сусоев Кошелев 70 лет
Что проживающая в нашем селе солдатка Аграфена Никитина есть действительно законная жена отставного унтер-офицера Ивана Казмина. Но проживала ли она, Никитина, с 1819 по 1826 год в городе Коломне с означенным мужем своим, я не помню и детей у них, кроме кантониста Афанасия, прижитых в крестьянстве, нет, что показую самую суду правду.
2. Тимофей Сусоев Фролов, 50 лет. Показал тоже. Подпись.
3. Фёдор Фирсов Глазов, 57 лет. Показал тоже. Подпись.
4. Афанасий Евсеев Королёв, 54 лет. Показал тоже. Подпись.
5. Филипп Михайлов Сурин, 67 лет. Показал тоже. Подпись.
6. Фёдор Казмин Дёмин, 60 лет. Показал тоже. Подпись.
7. Иван Иванов Горохов, 58 лет. Показал тоже. Подпись.
8. Афанасий Евсеев Корякин, 60 лет. Показал тоже. Подпись.
9. Анна Филиппова Кузина, 65 лет. Показала тоже. Подпись.
10. Гаврила Сергеев Алабушев, 60 лет. Показал тоже. Подпись.
11. Тимофей Антонов Киселёв, 75 лет. Показал тоже. Подпись.
12. Андрей Ермилов Мастрюков, 68 лет. Показал тоже. Подпись…» .
Казалось бы, дело развивается для Кузьмина вполне благополучно, однако положительная новости на этом для него закончились.
21-го июля 1847 года Московская часть рапортом в Рязанскую Градскую Полицию донесла, что, «унтер-офицер Иван Казьмин никакой осёдлости не имеет в сей части» .
Ко всему прочему оказалось, что сын Афанасий по какой-то причине вообще кантонистом не был.
В материалах Зарайского Земского Суда было сказано:
«… Из сведения же, данного просителем Казьминым г. Приставу 2 стана Фралову, посланного вместе с таковым дознанием видно, что сын его, контанист Афонасий имеет от роду 25 лет, в числе контанистов не значится и донесено об нём начальству не было, а записан неизвестно ему почему в подушный оклад по 8 ревизии за г. Похвисневым, о чём уже и производится дело по этому случаю и билета на него не имеет…».
3-го сентября 1847 года Зарайский Земский Суд вынес своё решение:
«… хотя отставной унтер-офицер, причисленный ныне в мещанство Иван Казьмин и просит об исключении сына его контаниста и об оставлении онаго ему на пропитание и поддержание хозяйственного его занятия Афонасия, а как из сведения его, Казьмина, данного г. Становому Приставу Фралову видно, что сын его, контанист Афонасий находится записанным по сказкам 8 ревизии за помещиком Похвисневым и производится об нём дело сверх сего и из рапорта Московской части видно, что у него Казьмина осёдлости в оной части никакой нет, а потому ему, Казьмину в просимом отказать, о чём и объявить ему чрез Зарайский Земский Суд по нахождении его в селе Белоомуте …» .
В общем, некого отдавать, если не числится.
****
История эта весьма тёмная. Во-первых, странно, что о такой ситуации не знал сам Иван Кузьмин, подавая прошение об отдаче ему сына. Кантонисты, ещё с детства имели на руках билеты, и фактически финансировались государством (как в денежном, так и продовольственном вопросе). Если этого не происходило по какой-либо причине, нужно было задуматься. Во-вторых, донести о рождении сына-кантониста были обязаны сельские власти сразу же по факту рождения Афанасия, в 1822 году и, таким образом, поставить его «на учёт» в Военном ведомстве. В-третьих, в 1846 году, когда Кузьмин подавал прошение, Афанасию уже было 24 года, а по действовавшим законам (прописанным, кстати, в паспорте об отставке Кузьмина), он ещё в 20 лет был обязан отправиться на службу в батальон военных кантонистов по месту жительства. В-четвёртых. В 1834 году, во время проведения 8-й ревизии, Афанасия почему-то записали в подушный оклад. Об этом знали и сельчане, и отец с матерью, но промолчали. Ну, и, наконец, в пятых. Почему в итоге спохватился Кузьмин, если сын всё это время был при нём и его всё устраивало?
В общем, далеко не каждый солдатский сын становился в итоге кантонистом и связывал свою жизнь с военной службой.