Я училась в Московской Консерватории. Конечно же, за свою уже довольно длинную музыкантскую жизнь я посетила множество концертов и музыкальных спектаклей. Какие-то по учебе. Какие-то из личного интереса. Какие-то для того, чтобы поддержать своих друзей, блистающих на сцене. Ну а на каких-то я выступала сама.
Все эти концерты слились для меня в одно яркое пятно, в один многотембровый аккорд. Какие-то фрагменты запомнились, какие-то стёрлись…
Но я расскажу о концерте, который я вряд ли когда-то забуду. Это был концерт в Большом зале, открывающий цикл мероприятий, посвящённых 140-летию нашей Alma mater. Программа была знаковая и ожидаемая. Два отделения. В первом выступал хор с симфоническим оркестром и кантатой Танеева «Иоанн Дамаскин», ну а во втором, конечно, Рахманинов, Второй концерт для фортепиано с оркестром. Оба эти композитора — выпускники и хранители традиций Консерватории, а сочинения, исполняемые на концерте, считаются центральными в их творчестве. Впрочем, у обоих ещё масса классной музыки, но «Иоанн Дамаскин» и Второй концерт ещё и очень известные.
Для нас, студентов-старшекурсников, выступления на сцене Большого зала не считались чем-то необычным. За время обучения мы с нашим факультетским хором спели миллион концертов. В Большом зале проходили и наши государственные экзамены.
Перед концертом - обычная суета. Платье, туфли, макияж, ноты, папки. Болтовня. Наставления декана. Мальчишки в пристройке потихоньку курят в форточку. Декан ругается. Мы смеёмся. Помады, духи, каблуки, шутки, минералка… Так выглядят будни хористов. Мы готовимся к выходу на сцену. И мы ещё не знаем, что сейчас будет чудо. Идеально красиво, отточенными движениями мы выходим на легендарную сцену. «Иоанн Дамаскин». Музыка Сергея Ивановича Танеева, стихи Алексея Константиновича Толстого. Знаем почти наизусть. Пели тысячу раз!
На сцене студенческий оркестр. Зал битком. В ложе слева — Ростропович и Вишневская. Это один из последних их выходов вместе. Весной Мстислав Леопольдович скончается. Галина Павловна останется одна…
За дирижерским пультом — Владимир Александрович Понькин. Дирижёр грандиозного мастерства и такого же чувства юмора. Успели оценить на репетициях.
Играет оркестровое вступление. Все музыканты, и я даже в этом не сомневаюсь, очень любят эту кантату за потрясающий русский стиль полифонии. За полиритмию и острую гармонию. И за поэзию, венчающую все это великолепие. На наших глазах происходит чудо. И мы участвуем.
Оркестром принято дирижировать палочкой, а хором — руками. Обращаться палочкой к хору — моветон. Правда, зачастую симфонические дирижёры этим правилом пренебрегают.
Заключение кантаты — хорал, исполняемый а капелла, без сопровождения оркестра. Что же делает Владимир Александрович? Изящным движением он кладёт палочку на пульт. Он дарит свои руки нашим голосам. Гладит их. Помогает им…
«Прими усопшего раба в свои небесные селенья…» Слёзы на глазах у нас, у оркестрантов, у слушателей в зале… Мы заканчиваем кантату. Аплодисментов нет. В зале, где несколько тысяч человек, космическая абсолютная тишина. Все хотят удержать чудо. Ещё минутку побыть вместе с ним.
И… овации…
С тех пор у меня в жизни были сотни концертов. Но этого «Дамаскина» я вряд ли когда-то забуду. Спасибо, Консерватория. Спасибо, хор. Спасибо, Владимир Александрович.
Если понравилась статья, подпишитесь на мой канал и поставьте лайк