В маленькой исповедальне пахло ладаном и старой древесиной. Женщина, преклонившая сейчас колени на низкой потёртой скамье, закончила свою короткую молитву и окрестила себя крестным знамением. Не отрывая взгляда от висевшего прямо на уровне лица распятия, она обратилась к невидимому собеседнику, сидящему сразу за деревянной перегородкой слева.
-Последний раз я исповедовалась два месяца назад. И исполнила наложенную епитимью.- Женщина говорила с тем волнением и придыханием, свойственным особо верующим людям в момент исполнения особого таинства.
-В чём желаешь ты покаяться сейчас? – Голос вопрошающего, напротив, был сух и беспристрастен. Лик его надёжно скрывала тонкая материя фиолетового бархата, закрывавшего собой небольшое оконце в перегородке.
Женщина в волнении прикусила губу и прикрыла глаза, как делала всегда, прежде чем решиться отдаться грехами и мыслями своими на милость Богу.
-Я согрешила, Святой Отец. В очередной раз поддалась пороку злобы и ненависти. Всё дело в ней… Я понимаю, что она его мать. Понимаю, что должна быть более снисходительной, более терпеливой к пожилому человеку, проявить чуткость. Но я не могу. Я так больше… не могу.
Женщина зажмурилась изо-всех сил, сдерживая рыдания. По её телу прошла крупная дрожь. Казалось, что дальше последуют стенания и истерика, но, как ни странно, уже через несколько секунд прихожанке удалось вернуть самоконтроль и продолжить:
-Когда я выходила замуж двадцать лет назад, я уже тогда знала, что за человек его мать. Все эти двадцать лет я терпела её постоянные нападки, неуважение, ничем не скрываемое презрении в мою сторону. Все эти «Линда, как тебе удалось отрастить такой огромный зад? Неужели у тебя получается жрать ту дрянь, которую ты сама готовишь?» или «Линда, деточка, перед тем, как зайти в мой дом, будь добра в следующий раз одеться не проституткой». Знаете, что она сказала на нашу свадьбу? Худший выбор. Что я - худший выбор её сына! Но я молчала. Плакала ночами в подушку и молчала все эти годы, потому, что знала, как он любит свою мать. А я любила его. Слава Богу, сразу после свадьбы мы переехали почти в другой конец страны. Она могла выливать на меня помои только в редких разговорах по телефону, да на общих семейных праздниках раз в несколько лет. Я научилась принимать это с достоинством, не теряя самообладания.
Всё изменило то наводнение в прошлом году. Говорят, что Господь посылает гнев небес в ответ на грехи наши. Я так подумала, когда свекровь потеряла дом в потоке стихии. Но, как оказалось, наказание ждало меня. Потому, что когда она переехала в наш дом, моя жизнь превратилась в ад.
Линда перевела дух, быстрым движением слизала принесённую слезами соль на уголках губ.
-Я знаю, что это мой крест, моё испытание, посланное Господом нашим, но я не справляюсь, Отче. Мне сложно держать себя в руках, когда этот человек живёт со мной под одной крышей, отравляет каждую минуту моего существования. От постоянной ругани у меня болит голова, я плохо сплю. Стала нервной и раздражительной. С мужем мы тоже постоянно ссоримся, из-за его матери. Он не хочет принимать чью-либо сторону, а от этого мне ещё больней. На прошлой неделе я накричала на дочь,… не помню из-за чего, повод был пустяковым, но я вылила всю накопившуюся злобу на неё. Я ведь раньше такой не была…. А вчера, после очередного скандала со свекровью, я…
Женщина замерла, набрала полные лёгкие воздуха, словно готовясь к прыжку в воду. Нерешительность повисла минутной паузой.
-… я пожелала ей смерти. - Выдохнула она. - Сказала, что жду с нетерпением, когда это случится.
Линда помолчала ещё немного, в ожидании какой-либо реакции от слушателя, но той не последовало.
-Я каюсь, Святой Отец! Каюсь в своих словах и поступках, каюсь в том, что мне приходится причинять боль. Я раскаиваюсь в грехе гнева и гордыни. И обещаю впредь проявлять лишь смирение и покорность воле Божьей, с ропотом принимать испытания Его!
Женщина всё говорила и обещала, ничего не прося взамен, с той уверенной фанатичностью, которую рождает лишь искренняя Вера. И только костяшки сомкнутых в замок пальцев, приложенных ко лбу, бледнели знаменем покорности.
Когда она закончила, то замерла, ожидая слов священника, в надежде на его совет и наставление. Но ей никто не отвечал.
-Я знаю, что сегодня служба не проводится, - неуверенно начала женщина. - И мне жаль, что мне приходится отрывать вас от дел. Тем более, я слышала, что вы приболели и даже отменили воскресную службу…. Но поймите, я могла позвонить только вам, Отче! И как же я была рада, когда вы откликнулись. Мне больше некому высказаться, кроме как перед Господом нашим.
-Глупая ты баба. – Наконец, отозвался такой знакомый хрипловатый голос невидимого мужчины.
Сначала Линда слегка улыбнулась, лишь уголками губ, услышав знакомую речь, но долетевший следом смысл этих слов моментально смёл улыбку с её раскрасневшегося от слёз лица. Женщина замерла, словно изваяние Девы Марии, боясь шелохнуться. Уж не послышалось ли ей?
-Твой единственный грех, милочка, что ты отвлекаешь меня по такой ерунде.
Нет, не послышалось. Всё тот же голос пожилого священника, к которому она ходит уже давно. Но в этот раз она не может поверить, что он несёт!
- Ну что же ты там рожи корчишь, да локти заламываешь, дурочка. Посуди сама, - священник подвинулся ближе к оконцу, и от его дыхания ткань на окошке встрепенулась, – ты уже год ходишь сюда и ноешь о своём несчастье. Просишь прощения за грубость, несдержанность и злость. Но к кому? К женщине, которая выставила тебя беременную на улицу, в дождь, когда вы ещё жили у неё дома? К той, которая изводит тебя день ото дня, наполняя твою жизнь кошмаром?
«Что? Откуда вы…?»- бесшумно, одними губами прошептала Линда. Она действительно появлялась здесь с исповедью чуть ли не каждый месяц, но вот о том случае с беременностью она ещё ни разу не рассказывала, женщина помнила это точно.
- Ты залила тут всё соплями только потому, что в мыслях своих пожелала ей смерти. Но давай будем откровенны, разве не лучше этой старой стерве действительно сдохнуть?
Женщина почувствовала, как у неё плывёт в глазах от этих слов. Неужели она действительно слышит это? А священник, тем временем, не унимался.
- Как же меня тошнит от вашего раболепия! Вас создали стадом, и вы живёте, как стадо. А любое проявление собственной воли, любую попытку раскрыть свою суть, вы клеймите грехом, и бежите извиняться, сбивая в кровь колени и лбы. У тебя сейчас один путь, Линда – ты погрязнешь в этом безумии, если ничего не изменишь. Эта дрянь победит. Но вот тебе мой совет…, - Говорящий придвинулся ещё ближе, через ткань начали проступать черты его лица. Линде показалось, что взгляд его способен проникать сквозь плотную занавеску бархата, через её собственную черепную коробку, прямо ей в голову. И мысль эта гипнотическим эффектом сковала её по рукам и ногам.
-…лично от меня, большой Босс сверху тебе такого не скажет. – Раздался приглушённый смешок. – Удави бешеную суку! Избавься от неё и жизнь заиграет новыми красками, уж поверь.
Священник на той стороне отодвинулся, и голос его стал чуть более отстранённым:
-А в качестве епитимьи назначаю ложку стрихнина в тарелку старой ведьме и… ну, скажем, хороший перепихон для тебя лично. С мужем у тебя уже давно ничего не получается, но как насчёт того красавчика репетитора твоей дочери? Он вроде как давно положил на тебя глаз. В общем, расслабься, ты заслужила.
«А про репетитора, откуда знает?» мелькнуло в голове у женщины. Но она не стала додумывать эту мысль. Лишь вздрогнула, сбрасывая невидимые оковы оцепенения и, не дожидаясь напутственной молитвы, вышла из кабинки исповедальни на негнущихся ногах.
***
Тяжёлая дубовая дверь нехотя поддалась его напору, пропуская человека вовнутрь. Высокий мужчина с по-военному идеальной осанкой осмотрел скромное убранство небольшой церквушки. Действительно маленькое здание на окраине маленького провинциального городишки. Ничего особенного, кроме, пожалуй, небольшой, но очень искусно сделанной исповедальни красного дерева, разместившейся около противоположной стены. Как раз сейчас дверца одной из кабинок отворилась, и оттуда вышла женщина лет сорока, с заплаканным лицом и большими стеклянными глазами. Казалось, будто несчастная увидела призрака. Женщина направилась к выходу, и, будто заметив мужчину лишь поравнявшись с ним, отдёрнулась от того, как от чумы. Проводив незнакомку до дверей взглядом, мужчина покачал головой: разве с таким лицом следует покидать исповедь, облегчив душу от бремени греха?
Пришедший потоптался на месте в нерешительности, но из второй кабинки так никто и не вышел. Рука привычным движением прошлась по голове, ероша волосы - жест нерешительности, который преследовал человека с самой юности. Время не смогло наложить груз прожитых лет на его плечи, и осанка немолодого уже мужчины всё так же оставалась идеально ровной. Но зато годы вдоволь отыгрались на волосах, заключив их серебряным нимбом седины.
Когда Отцу Уэлби позвонил старый друг, что содержал небольшой приход в одном из дальних уголков страны, тот обрадовался, ведь возможности встретиться и поболтать старым приятелям не выпадала долгие годы. Но вот услышанное заставило забеспокоиться.
По телефону Уэлби услышал историю о девушке монашке, что возвращалась в свой женский монастырь из какого-то паломничества, но по причине резкого ухудшения здоровья вынуждена была просить приюта у маленькой церкви маленького городка. Девушке становилось хуже день ото дня, лихорадка, накрывшая несчастную, не спадала. Священник не смог внятно объяснить, почему больную не госпитализировали в больницу, дальше его речь становилась несвязной, словно у напуганного параноика. Он говорил что-то об одержимости, бесах и попытке экзорцизма, но из-за сильно сбивчивого и непоследовательного повествования, было сложно понять, что напуганный священник действительно имеет ввиду.
И вот Отец Уэлби здесь, чтобы выяснить это. Потому как его друг уже третий день не отвечает на звонки.
Мужчина, наконец, решившись, подошёл к исповедальне, и сам не заметил, как она приковала его взгляд. Искусно вырезанные по дереву лики святых и вязь библейских сюжетов действительно завораживали. Рука мастера, сотворившего такое, поистине направлялась Господом.
Можно было сразу постучаться в дверь, где сидел священник, а можно…
Отец Уэлби преклонил колени на скрипнувшую под его весом скамью, и, быстро прочитав молитву, перекрестился.
-Последний раз я исповедовался в начале весны, у Архиепископа Батлера. Я исповедовал все свои тяжкие грехи и исполнил наложенную епитимью. И хочу исповедоваться тебе, Святой Отец, перед лицом Господа нашего.
Молчание стало ответом, и священник продолжил.
- Я усомнился в Вере своей. Когда ты, мой старый друг, позвонил мне тем вечером, я услышал то, что не укладывается в моей голове. И я спрашиваю себя, может ли действительно иметь место такое? Может ли Господь допустить, чтобы твари бесовские появлялись среди людей, терзали души праведников, упивались болью смертных? Я не хочу верить в это, и каюсь в том зерне сомнения, что посеял твой рассказ в моей душе. И лишь ты, Отче, способен дать мне сейчас ответы, в которых так нуждается моя Вера!
- Посмотрите, кто тут у нас – ещё один заблудший святоша! Твоя вера в мёртвого Бога смешит меня, ничтожество. Убирайся прочь, если не хочешь повторить его судьбу.
Уэлби дёрнулся, как от пощёчины. Он узнал его - хозяина церквушки. Голос действительно принадлежал ему, но вот слова,… слова не могли!
Мужчина выскочил из своей кабинки и резким рывком распахнул дверь соседней. Там, скрестив ногу на ногу, сидела молодая девушка в одеянии монашки.
-Упс! Попалась - проговорила она хриплым голосом старика, один в один звучащего как оригинал, и подняла руки вверх раскрытыми ладонями. А затем рассмеялась, тонко, по - девичьи.
-Что ты с ним сделала? – Спросил мужчина, всё ещё не веря своим глаза и ушам.
-Со старым то? Ай, забудь. Пылится сейчас наверху, вместе с остальным хламом. – Девушка развела руками, мол «что поделаешь?».
Священник, решивший, что больше нельзя терять ни минуты, достал свою библию, толстую, засаленную книжонку в скромном переплёте, и, выставив её перед собой на вытянутой руке, будто знамя, нараспев прочёл:
- Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион…
Но не успел он дойти до второй строки, как переплёт книжки лопнул, будто сам собой, и все страницы библии осыпались бумажным водопадом ему под ноги.
- Экзорцист из тебя так себе. – Заметила девушка.
-А я не Экзорцист, - священник вскинул руку, направив черный зев сорок пятого калибра на монашку.
-Ух ты, да мы подготовились! – та лишь всплеснула руками, словно ребёнок в предвкушении веселья. – Неужели ты застрелишь девушку?
Руки её скользнули вниз, а потом обратно, увлекая за собой подол сутаны, обнажая стройные ноги и белую кожу бёдер.
-Неужели, святой отец, вы не найдёте иного способа наказать грешницу?
Она была красивой. Даже без капли макияжа лицо её светилось здоровой кожей, привлекало плавностью идеальных черт.… Ниже свой взгляд Святой Отец старался не опускать.
«Да не введи нас в искушение
Но избавь нас от Лукавого…»
Самая простая из молитв, крутившаяся в голове заезженной пластинкой, как ни странно, сработала. Уэлби вдруг понял, что та волна влажного желания, охватившая его тело, является не его собственной, а навеянной со стороны.
-Ты - демон!
Лицо девушки, когда она осознала ненадёжность своего морока, сменило эротическую маску с томным взглядом и лёгким покусыванием губок, на гримасу презрения.
- А ты - слабак. – Просто ответила она. – Вера у него слаба! Да и плоть тоже, не так ли, Отец Уэлби? Скажи, епархия знает, насколько?
Демон подался вперёд, на лице опять кривая ухмылка и ледяной взгляд, пронзающий кожу, кости и плоть, выворачивая наизнанку само нутро человека напротив, видящий всё.
-И как ты думаешь, Он – взгляд вверх, - знает, чем ты занимаешься, с той милой прихожанкой? Подглядывает за тобой, когда нарушаешь данные обеты, пока муж её на работе?...
Эту тварь надо заткнуть, унять дрожь в руке, взвести большим пальцем курок… так, хорошо, осталось только надавить на спусковой крючок. Плааавно…
Палец, сведённый судорогой, отказывается слушаться владельца. Монашка надувает губки:
- Не получилось, милый? Ну не волнуйся, в твоём возрасте это бывает.
Мужчина тщетно борется с охватившим оцепенением, не в силах пошевелиться.
- Давай попробуем вместе! Вот смотри, у тебя есть пистолет, и у меня есть пистолет – девушка складывает два пальца, средний и указательный вместе, медленно облизывает их, и наводит на человека напротив. Оттопыривает большой, имитируя взвод курка. Затем приставляет импровизированный «пистолет» к своему виску.
То же движение, не в силах противиться переставшей его слушаться руке, повторяет мужчина.
-Я не отпущу тебе грехи, Отче! Придётся забрать их с собой. – Улыбается она.
Мужчина закрывает глаза.
«Пройдя долиной смертной тени,
да не убоюсь я зла…»
-Бах! – кричит девушка, показывая движением сложенных пальцев выстрел себе в голову. Настоящий пистолет в руках священника откликается эхом.
Тело мужчины грузно падает на пол.
-Аминь.
Монашка закатывает глаза и шумно вздыхает. Выражение смертной скуки тенью ложится на её лицо. Поправив подол, она достаёт сигарету и нависает над мёртвым священником в раздумье. Первое время это было весело, притворяться хозяином этой церквушки, играть с его паствой. Проповеди и исповеди, проведённые девушкой, уже дали свои плоды, знала она: кто-то окунулся в порок с головой, отдаваясь на милость собственным потаённым желаниям, кто-то просто покончил с собой. Скоро горожане заподозрят неладное, и тогда сюда прибудут в лучшем случае копы, а то, может, и толпа деревенщин для самосуда. И тогда она убьёт их всех. Но что дальше?
Девушка выпустила очередную струю дыма и капризно надула губки. Для живущего тысячелетиями, несколько дней ожидания почему-то оказалось страшной мукой. И развлечения заканчиваются.
Человека, зашедшего церковь, она не увидела, стоя к нему спиной, но сразу почувствовала, кто её гость. Лицо озарила улыбка.
-Ваше преосвященство Архиепископ! Чего так долго-то?! – Обернулась девушка к вошедшему.
- Мы тоже тебя долго ждали, АСМОДЕЙ. Ты бы ещё подальше клоаку для Прихода выбрал. – Ответил невысокий мужчина ровным голосом. – Развлекаешься? – Взглядом показал на тело.
Девушка неопределённо пожала плечами и затушила окурок о дерево исповедальни.
-Ты действуешь неосторожно. Хочешь, чтобы приехали настоящие экзорцисты?
-А такие ещё есть? – Монашка криво ухмыльнулась.
-Немного. Но одна парочка доставила нам проблем. - Чётки в руках мужчины забегали между пальцами быстрее.
- Нам пора, тебя хочет видеть Кардинал Римской Католической Церкви. Все наши уже на местах.
Монашка радостно захлопала в ладоши и подмигнула висящему у входа распятию:
-Повеселимся, папочка?
Девушка направилась к выходу.
А буквально через одну улицу женщина лет сорока, сменив слёзы в глазах на холодную решимость, покупает стрихнин.
Автор: oleg.savoschik
Источник: https://litclubbs.ru/articles/12158-ispovedalnja.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: