Николай вымещал все зло на своей жене. Бил он её часто и с наслаждением. А она молча сносила побои. Но после последнего избиения вся семья, кроме Дарьи, заболела тифом. И все свалилось на хрупкие плечи женщины, и семья, и хозяйство, и огород. Долго выхаживала она мужа, в отличие от детей болел он долго и тяжело. И когда уже болезнь отступила, Николай еле слышно сказал:
-Прости меня, мать.
Начало здесь
Ничего не сказала на это Дарья. А в скорости Николая посадили за подлог документов. Дарья бежала за телегой и плакала. Николай со злостью бросил ей в лицо:
-Радуешься, сука. Свободна теперь.
И Дарья в миг осела, все её нутро замерло от таких слов. Она остановилась, ещё раз посмотрела вслед мужу и развернувшись пошла к дому. Дома свекру сказала, что не муж он ей боле. Но жить так и продолжала в семье.
Грянул сорок первый.
Всех внуков забрали из семьи Варламовых. Ушёл на фронт и младший Павел. А Пётр был не помощником, так как частенько уходил в загул. Матвей остался за главного в семье. Единственный мужчина. Четыре года он помогал своим женщинам как мог. Было ему в ту пору уже далеко за восемьдесят, но силушка ещё была.
И все-таки подкосилось у него здоровье. Никогда в жизни он не болел, а вот в шестидесятую весну своего сада захворал. Лёд той весной на реке шёл стремительно. Матвей как обычно спасал сад, отталк вая льдины, которые так и норовили выскочить на берег. Сутки он боролся с ними, вроде река успокоилась. И Матвей присел в лодке на берегу.
Отдыхая, Матвей задумался. Многое вспомнилось ему в ту весеннюю ночь. Вспомнил он свою молодость, несчастную свою и Улькину любовь, вспомнилась Дарья, просьба взять её с собой, её расширившиеся, испуганные, скрывающие что-то и чего-то ждущие глаза. Вспомнил про сыновей и внуков… Мысли эти утомили его, и он не заметил, как заснул.
Проснулся от того, что лодку перевернуло льдиной и он оказался в воде. Долго барахтался, цепляясь за ветки яблонь, но вылез на берег и снова начал бороться со льдом. А льдины шли одна за одной. Он даже рад что продыху не было, все время в движении и не замёрз в мокрой одежде. На третьи сутки лёд закончился и Матвей приполз домой. Он переступил через порог и упал без сил. Женщины его переодели, затолкали на печь. Но Матвей заболел. Болел тяжело и долго. Все знали, если человек никогда в жизни не болел, то если заболеет, то уже ему конец. Но вслух это произносить боялись. К тому же старик казался несокрушимым, и как-то не верилось, чтобы смерть могла сломить его. Она и не сломила при первой своей попытке. Могучий организм, как и ожидалось, оказал яростное сопротивление, и смерть отступила.
Матвей немного оклемался от болезни, но видно было, что она его изрядно потрепала. Из когда-то сильного богатыря Матвей превратился в старика. Он сразу сгорбился, стал шаркать при ходьбе и еле передвигался. И он ходил в свой сад, поддерживаемый сватом. Внешне сад был прежним. Яблони и груши цвели вроде бы так же дружно, как год, и два, и три года тому назад, а садовник почему-то хмурится, он что-то видит неладное, ему что-то не нравится.
От глаза Матвея ничто не могло укрыться: в этом саду ему было ведомо и знакомо всё-всё, до малейшей царапинки на каждом, деревце, на каждой ветке. Он потянулся к ближайшему сухому сучку, осторожно, чтобы не повредить живому, сломал его и долго с хрустом мял в руке. Ноги его совсем ослабли, и он присел на землю. Долго и трудно дышал. Потом опёрся о руку свата, приподнялся, и они поковыляли дальше.
Одну за одной они получили похоронки на внуков, потом на Павла, а Николай ещё до войны где-то сгинул. И каждая такая весточка забирала силы у старика. Не выдержав всего этого умерла Груша, жена Матвея.
Когда старик устоял и перед этим ударом, ему был нанесён ещё один, может быть самый страшный. Эту страшную весть принесла ему соседка Марфуша. Матвей как раз отдыхал под яблоней в саду.
-Ульяна-то преставилась…
Сначала ему показалось, что на его голову обрушили кувалду. Глаза мгновенно налились кровью, тысячи разноцветных точек замелькали перед ними. Потом острой болью полоснуло в левой части груди. Боль эта мгновенно ударила в шею, в плечо, в левую руку, в ногу, потом охватила всё тело. Затем она стала быстро утихать, утихать и, наконец, совсем утихла. Наступило блаженнейшее состояние покоя. Но то была черта, за которой, приблизившись вплотную, стояла смерть.
В кустах запел соловей — звонко, сочно, с переливами и прихлебом.
Но соловей запоздал.
Мёртвые песен не слышат…
Вот и все.
Когда-то давно я прочитала книгу "Вишнёвый омут". Очень интересно написано про жизнь простых людей. Я вам её пересказала сокращённо. Много опустила. Некоторые эпизоды даже не меняла, очень красиво они написаны. Если кому-то интересно, то почитайте. Написал её Михаил Алексеев. Приятно было читать в комментариях, что многие так же читали её и помнят.
Спасибо, что остаетесь со мной.