Кто в детстве не любил пугать друг друга страшными историями? Я думаю, таких мало.
И часть этих историй основана как раз на суевериях. Собственно, а почему бы и нет?
Наш небольшой городок стал свидетелем нескольких преступлений.
Когда я учился в седьмом классе, пропали два девочки. Одна была в четвертом классе, другая в третьем. Спустя какое-то время их нашли.
Мертвыми.
Отлично помню тот день, когда девочки не пришли домой после школы. Был урок русского языка, и я работал у доски, когда в окно ударилась птица. Один раз, потом второй, третий… Кто-то из девочек заплакал, кто-то закричал, что нужно открыть окно, иначе птица разобьет стекло, кто-то просто ошарашено наблюдал за происходящим. Картина на самом деле была жуткой, даже мальчикам стало не по себе.
Потом мертвая птица камнем рухнула вниз — очень плохая примета.
Уже в конце шестого урока в кабинет вошел директор и рассказал нам о двух девочках, которые не вернулись домой из школы. Думаю, я был далеко не единственным, кто подумал в этот момент о птице.
Накануне того дня, когда нам сообщили, что девочек нашли, мне приснилась покойная бабушка. Она с грустью смотрела на две разрытые могилы и качала головой.
Через какое-то время умерла пожилая женщина. В те годы ещё было принято хоронить из дома, морг построили гораздо позже. Как-то так получились, что у гроба ночью не осталось никого. Через девять дней в квартире случится пожар. Кто-то распустил слух, что это покойница наказала родственников за неуважение.
Ещё одна история произошла с моей одноклассницей. Она нашла на кладбище цепочку с золотым крестиком и забрала его себе.
— Верни, — сказала ей подружка.
— Я нашла его не на могиле, — ответила моя одноклассница, — его потерял кто-то из посетителей.
— Теперь он принадлежит кладбищу.
Одноклассница отмахнулись от неё: теперь он принадлежит мне. В эту же ночь она проснулась от странных звуков: кто-то негромко, но настойчиво стучал в окно. Учитывая, что моя одноклассница жила на пятом этаже, никто не мог стучать ей в окно. По крайне мере, не человек. Этот звук повторялся каждую ночь до тех пор, пока одноклассница не отнесла крестик назад на кладбище. Ерунда, скажете вы? Возможно. Более того, я сам почти на сто процентов уверен… ну, на девяносто девять процентов, что это всё ерунда, но ведь остался ещё один процент. Мелочь, но от него никуда не денешься.
Я закончил школу, поступил в университет. В восемнадцать лет у меня ещё не было машины, так что до дома приходилось добираться на автобусах. То ещё удовольствие, но что мне оставалось делать? Я затыкал уши наушниками, включал музыку и засыпал. Иногда смотрел в окно. Редко, очень редко, мог почитать лекции. Но в тот день все было по-другому.
Накануне мы с друзьями отмечали окончание сессии и начало летних каникул. Я жутко перепил и чувствовал себя просто ужасно, страдая от похмелья. Аспирин немного помог. Он практически избавил меня от головной боли, но тошнота никуда не делась.
Я занял свое место у окна, мечтая только об одном — чтобы меня не вырвало. Ну, и чтобы эта поездка, которая могла стать последней в моей жизни (но в тот момент я даже не подозревал об этом), побыстрее закончилась.
Я не мог спать, зато девушка, которая сидела рядом со мной — симпатичная рыжуля в джинсовых бриджах и желтой майке, которая так здорово все обтягивала, — уснула, уронив голову мне на плечо. Я не возражал.
По дороге к моему городу было несколько населенных пунктов. В некоторые из них мы заезжали, некоторые находились прямо на пути следования. Я обратил внимания на то, что водитель ни разу не сбросил скорость, въезжая в населенные пункты. Конечно, я не стал делать ему замечание, но мне это не понравилось.
Проезжая деревеньку, которая находилась в двадцати километрах от моего города, мы заметили похоронную процессию. Пассажиры с любопытством таращились в окна, и мне это было непонятно. Во-первых, что интересного может быть в похоронах? Во-вторых, это было просто неприлично. Ну, и в-третьих, как сказала бы моя подруга детства: мертвецы очень не любят, когда на них пялятся из окна. Душа умершего очень ранима в первые дни после смерти, она может разозлиться и отомстить. Верил ли я в это? На девяносто девять процентов нет.
Было начало июля, стояла невыносимая жара, и я снова почувствовал приступ тошноты.
Водитель нашего автобуса не стал сбрасывать скорость, чтобы пропустить похоронную процессию, и я понял, что сейчас должно случиться.
— Вы же не собираетесь идти на обгон, да? — обратился я к водителю, и девушка, которая спала на моем плече, открыла глаза. Сонно оглядевшись по сторонам, она выпрямилась на своем сиденье.
— Собираюсь, — ответил водитель, — ты хочешь мне что-то сказать?
— Да. Так нельзя.
— Я уже опаздываю на двадцать минут. Хочешь что-то добавить?
— Да. Так нельзя.
Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и я понял, что сейчас случится.
— Думаешь, самый умный, да? Обойдусь без твоих советов. Что-то не устраивает? Можешь идти пешком. Я тебя не держу.
Я выпил немного воды из бутылки, которую купил перед поездкой. Вода была теплой и противной.
Сам не знаю, почему, но я вдруг представил себе лежащего в гробу человека, которого сейчас везли на кладбище. При такой жаре…
На этом мысль оборвалась. Тошнота стала просто невыносимой, я был уверен, что не справлюсь с этим приступом.
— Остановите автобус, — прохрипел я, — я выйду. Мне надо.
Водитель не стал возражать.
— Придурок малолетний, — сказал он, — но это твой выбор. Думаешь, знаешь о жизни все, да?
Мне было все равно, что он говорит, я хотел только одного: выйти на свежий воздух. Следом за мной вышла рыжуля, которая спала на моем плече.
— В своем уме? — спросил у неё водитель.
— Я его тут не брошу одного, — огрызнулась девушка довольно агрессивно, — вы и правда не видите, что ему плохо?
Ей водитель не решится хамить — но судя по лицу, ему очень хотелось это сделать, — просто закрыл дверь и тронулся с места. Я повернулся к девушке, но возражать уже смысла не было.
Водитель автобуса обогнал похоронную профессию и скрылся за поворотом.
— Не нужно было, — сказал я девушке, — но все равно спасибо.
Она улыбнулась, и я тут же влюбился в её улыбку.
На свежем воздухе мне стало лучше. Было жарко, но не душно, и тошнота отпустила.
Я позвонил папе, объяснил ему ситуацию и попросил приехать. Он заверил меня, что приедет минут через двадцать-тридцать.
Но приехал часа через полтора. Мы с девушкой даже не заметили этого, увлеченные друг другом.
Вид папы меня слегка насторожил.
— Что-то случилось? — спросил я, — что-то с мамой?
— На дороге авария, — ответил папа, — автобус врезался в большегруз, кажется, все погибли.
Девушка негромко охнула и вцепилась мне в руку. Её пальцы были ледяными, и это в такую-то жару. Или её пальцы стали ледяными?
— Вы… — начал папа. Я кивнул.
— Да, — услышал я собственный голос, но не узнал его, — мы в нем ехали.
Водитель обогнал покойника.
Мы с девушкой посмотрели друг на друга, пытаясь осознать случившееся.
Есть такая примета…