Как чиновники тратили государственные деньги при Сталине

фото: из интернет-ресурса

Психология людей, управлявших нашим государством в былые времена, для нас теперешних не вполне понятна. Скажем, кто отказался бы стать министром, если бы выпала такая возможность?

А уж став, мало кто не воспользовался бы такой должностью для личного обогащения. Это в наше время. А в тридцатые годы было по-другому. Например, сталинский нарком Анастас Микоян очень огорчился, узнав, что вместо отпуска в Крыму руководство страны отправляет его в Америку.

Он вообще не хотел становиться министром - наркомом пищевой промышленности, отбивался как мог, говорил, что не справится, страшно обижался на Сталина, который заставил его принять этот пост. Но, заняв должность, выполнил свои обязанности с блеском. В отличие кое от кого.

Партия сказала «надо»

Микоян работал на износ, как, впрочем, и любой советский руководитель того времени. И вот в августе 1936 года впервые за несколько лет наконец решил вы­рваться на две недельки в отпуск, в Крым. Последний день перед отъездом был сокращённым - десятичасовым. Обычно-то Ана­стас Иванович уезжал на службу в десять утра, возвращался после двух ночи. Но в этот вечер осво­бодился к двадцати часам и за­шёл в кабинет к Сталину попро­щаться.

Но глава государства со­вершенно неожиданно предло­жил ему: «А почему бы тебе не поехать в Америку вместо Кры­ма? Заодно это будет неплохим отдыхом, но главное - надо изу­чить опыт США в области пище­вой промышленности. Лучшее из того, что ты там увидишь, по­том перенести к нам, в Совет­ский Союз».

Это был экспромт, послере­волюционные годы вообще по­строены на экспромтах. Сегодня тебя могут повысить на несколь­ко ступеней, а завтра посадить или даже расстрелять, если не оправдаешь доверия. Советские руководители к неожиданностям привыкли и воспринимали их философски. Тем не менее Микоян расстроился. Ведь поездка к мо­рю давно обещана жене и пяте­рым сыновьям. Спросил: нельзя ли послать за океан кого-то дру­гого, в крайнем случае отложить поездку?

Оказалось, нельзя. Макси­мум, на что согласился Сталин, - это выделить дополнительное финансирование, чтобы Анастас мог взять с собой в Америку жену Ашхен. А вот сыновья пусть едут в Крым сами, тем более что двоим старшим 14 и 12 лет. Взрослые мужчины!

Позднее это станет основ­ным принципом отправки совет­ских чиновников за границу. В крайнем случае разрешали брать с собой жену. А вот дети должны оставаться в Союзе - на всякий случай. Чтобы «якоря» у чиновни­ка оставались на Родине. Гаран­тия возвращения.

Анастас Иванович смирил­ся. Через пару дней советская делегация под его руководством погрузилась в международный поезд. В то время авиарейсов до Америки не было, и микоянов­ский маршрут пролегал через Польшу, Германию и Францию, а дальше морем до Нью-Йорка.

На первой же заграничной станции советские деятели за­метили, что местные жители как- то странно смотрят на них. Потом сообразили - дело в одежде. На Родине-то мало заморачива­лись, по оставшейся с Граждан­ской войны привычке ходили в гимнастёрках и сапогах. Перед отъездом, правда, всем членам делегации пошили костюмы в лучшем ателье Москвы. Вот толь­ко все они оказались одного цве­та и фасона, так же как ботинки и шляпы советских «туристов». Два десятка человек, наряженных в штатское, были похожи на взвод солдат и вызывали у иностран­цев недоумение.

Советских мужчин, впро­чем, это не смутило. А вот немно­гочисленные жёны, ехавшие с некоторыми сотрудниками, за­стеснялись и начали требовать смены «формы». Но, поскольку на это требовались дополнитель­ные средства, не заложенные в бюджет поездки, переодевание произошло уже за океаном, после многочисленных теле­грамм и согласований.

Диктатура пролетариата против диктатуры врачей

Первое издание знамени­той «Книги о вкусной и здоровой пище» вышло по инициативе Микояна вскоре после его воз­вращения из Америки и стало своеобразным итогом его дея­тельности. Ведь в 1934 году, ког­да его только назначили нарко­мом пищевой промышленности, страна ещё лишь пыталась вер­нуться на дореволюционный уровень. Речь шла о том, чтобы произвести достаточное количе­ство продовольствия, неважно какого качества.

Когда это удалось сделать, советский пищепром ушёл в дру­гую крайность. Возникла так на­зываемая «диктатура врачей». Тогдашние высокопоставленные деятели здравоохранения едва не убили советскую кулинарию, пытаясь сделать её максимально полезной. Гурманство считалось буржуазным предрассудком, вкус еды - никак не влияющим на её качество. Главное, чтобы каж­дый приём пищи давал человеку нужное количество белков, жиров, углеводов и витаминов. Так что высокопоставленные медики того времени разрабатывали и спускали на производство реко­мендации, по которым пищу нежелательно было жарить или перчить. Лучше, чтобы всё было на пару, протёртое и безвкусное.

Продвигать такой диетичес­кий рацион пытались через «фаб­рики-кухни» - пищевые комбина­ты с огромными залами для приёма пищи. Предполагалось, что подобные «фабрики» освобо­дят советскую женщину от кухон­ного рабства, а заодно и здоровье населения улучшат. За­думка не оправдалась. Граждане не очень жаловали слизистые кашки, безвкусные супчики и па­ровые тефтели. Да и накладно выходило. Фабрик-кухонь не так много, часто за обедами прихо­дилось ездить на трамвае через весь город, а это дополнитель­ные расходы для семейного бюд­жета.

Так что к середине тридца­тых годов большевики отказа­лись от «технологий будущего» в сфере общепита и перешли к внедрению мирового опыта. Страну опутали сетью продукто­вых магазинов под названием «Гастроном», в том числе восстановили элитные Елисеевские. Наладили производство консер­вов и полуфабрикатов, как мате­риал для кулинарного творчества домохозяек. А в помощь им и вы­пустили упомянутую «Книгу».

Всё это соответствовало мировой практике, а вот таких жёстких госстандартов на еду, как в СССР, больше нигде не было. ГОСТы тоже были заслугой Микояна. Ни один сорт колбас, сосисок, сыра не запускался в производство, пока нарком лич­но не изучал его состав и не про­бовал образец на вкус. Наруше­ние технологии жестоко кара­лось.

«Тот, кто выпускает недоб­рокачественные продукты или помогает этому, — враг пищевой промышленности, враг населе­нию нашей страны», - говорил Микоян.

Первая дегустация

Известно, что наши туристы частенько начинают пьянство­вать с первых минут путешес­твия. Анастас Иванович по доро­ге в Америку тоже пил, но не столько для удовольствия, сколь­ко для дела. В ресторане фран­цузского теплохода «Нормандия», на котором плыла совет­ская делегация, имелось более сорока видов французских вин, и Микоян решил ознакомиться с ними за время путешествия. Причём не просто ознакомиться, а разобраться в марках и запом­нить их - для дальнейшего применения знаний на практике. Поэтому он попросил официанта за каждой трапезой подавать им разные марки и сорта, естест­венно, сопровождая подачу ознакомительными лекциями по виноделию.

Французу предложение польстило, и он с удовольствием обслуживал советских товари­щей, делился с ними своими знаниями. Правда, через некоторое время Микоян, заглянув в винную карту, обнаружил, что все прино­симые вина были не из самых до­рогих. Выразил удивление. Но официант рассмеялся и сказал, что дорогие вина они держат исключительно для богатых амери­канцев. Те, много лет прожившие при сухом законе, в настоящих винах не разбираются и ориенти­руются исключительно на цену, так чего же не пользоваться их наивностью!

После этой поездки в СССР возрождается заброшенное с Гражданской войны виноделие, а выпуск шампанского увеличива­ется в сотни раз по сравнению с дореволюционным временем. Правда, «Советское шампанское» выпускалось по упрощён­ной технологии и сильно уступа­ло французскому, но эту разницу могли заметить только опытные дегустаторы. Народ же шипучий напиток полюбил, и скоро уже без него не обходился ни один праздник.

Приятное с полезным

За два месяца пребывания в США Микоян посетил многие го­рода, проехав в поездах и авто­мобилях более 25 тысяч кило­метров. В среднем ежедневно посещалось два-три пищевых предприятия, лаборатории или института. Советские менедже­ры жадно впитывали информа­цию, пробовали незнакомую еду и при необходимости закупали целые промышленные линии. В принципе, эта поездка была своеобразным шопингом. Но, ко­нечно, более интересным и мас­штабным, чем у нынешнего обы­вателя.

Микояновская команда зна­комилась с промышленными хо­лодильниками, линиями по про­изводству консервов, сухого молока, майонеза, кукурузных хло­пьев, с работой кафетериев и универмагов. Это знакомство вскоре окажет большое влияние на советскую жизнь. Как в стратегическом (вряд ли мы выигра­ли бы войну с немцами без мас­сового производства тушёнки и сгущённого молока), так и в чи­сто бытовом плане. Именно после микояновского визита в Америку, например, в нашей стране началось механизирован­ное производство хлеба. До это­го крестьяне и 40 процентов го­рожан ели хлеб собственной вы­печки. Массовое хлебобулочное производство существовало, но и там не обходилось без ручного труда. И только с конца 30-х го­дов человеческие руки переста­ли прикасаться к тесту.

Из Америки Микоян привёз к нам детское питание и консер­вированные соки. Правда, вы­пуск понравившегося ему апельсинового сока в СССР наладить не удалось из-за отсутствия апельсинов. Вместо этого самы­ми популярными стали яблочный и томатный.

Одним из главных подарков, которые нарком привёз совет­скому народу из-за океана, стало мороженое.

Наркомовские сто грамм

Вообще этому лакомству несколько тысяч лет, делали его и в дореволюционной России, и во время нэпа. Но производство ла­комства было кустарным, а в Аме­рике Микоян сперва попробовал мороженое промышленного вы­пуска, потом ознакомился с его производством и «заболел» этой идеей. В Нью-Йорке было ото­брано восемь «самых перспек­тивных» сортов холодной сладос­ти, которые и были рекомендованы для производства в Союзе.

Памятные многим нашим читателям пломбир сливочный и молочный, крем-брюле, эскимо, ванильное, фруктовое мороже­ное были рекомендованы для производства в СССР. Причём не без боя. Советское руководите­ли, и товарищ Сталин в том чис­ле, отнеслись к идее скептически. Микоян яростно доказывал, что это не просто детское лаком­ство, что взрослые тоже любят мороженое и просто стесняются в этом признаваться, что неда­ром же в США объёмы производ­ства мороженого в тысячи раз выше советских. Не дураки же американцы!

Одобрение было получено. Правда, Иосиф Виссарионович усмехнулся: «Ты, Анастас, такой человек, для которого хорошее мороженое важнее коммунизма».

Первое советское мороже­ное производилось на американ­ском оборудовании и хранилось в закупленных в Америке холодильных камерах. В производ­ство пошло восемь тех самых «перспективных» сортов из Нью- Йорка. Неизвестно, как они назы­вались за океаном, а у нас пре­вратились в известные «плом­бир», «эскимо», «крем-брюле», «фруктово-ягодное» и так далее. Качество лакомства контролировалось даже жёстче, чем прочие ГОСТы, - всё-таки любимое дети­ще Микояна. И до 1965 года, пока Анастас Иванович находился во власти, рецептура не менялась ни на микрон. А вот после того как он ушёл на пенсию, установление ГОСТов на мороженое отдали ре­гионам, что сразу привело к ухуд­шению качества продукта по всей стране, кроме Москвы и Ленинграда. Ну а с 90-х годов «враги пи­щевой промышленности и населения» добрались и до этих ост­ровков качества.

Биг-мик и мина-кола

Не меньше американского мороженого Микояну понрави­лись гамбургеры и хот-доги. Вер­нувшись на родину, он с непонят­ным нам теперь восторгом рас­сказывал соратникам о заокеан­ском фастфуде: «Представьте себе, стоит молодой человек, пе­ред ним жаровня. Он подогрева­ет вот эту котлету такую интерес­ную, у него есть уже разрезанная готовая белая булочка. Он вкла­дывает эту котлету в белую бу­лочку, кладёт туда кусочек солё­ного огурца, заливает всё это кетчупом... Вот то, что должен получить советский рабочий че­ловек, когда он приходит на ста­дион, в парк, на какое-то народ­ное гулянье! Это и быстро, и пи­тательно, и вкусно».

Продукт вроде бы начал внедряться, закупили жаровни для изготовления «хамбургеров», в Москве и Ленинграде установи­ли киоски по их продаже, запус­тили рекламу. Но инновация не пошла. А ещё продажу котлет в булочках подкосили микоянов­ские требования к торговцам. Слишком жёсткие. И технологи­ческие ошибки. Котлеты жари­лись централизованно с вечера, а потом развозились по киоскам. К утру котлета усыхала, а после разогрева уменьшалась опять. А ведь это нарушение ГОСТа, не­довес, криминал! Так что после проверок продавцы бургеров ед­ва не попали под суд.

Не исключено и то, что но­вый продукт оказался дороговат для советского потребителя. До­вольно сложная технологическая цепочка влияла на цену. Нашему человеку было намного выгоднее самому пожарить котлетку и, за­вернув в газету, взять с собой в общественное место. Так что вместо бургеров микояновкий пищепром наладил производ­ство копеечных котлет-полуфаб­рикатов, которые были популяр­ны в нашей стране многие деся­тилетия.

А кока-колу в тот раз привез­ти в Союз не удалось из-за жад­ности хозяев этой марки. Не захо­тели продавать лицензию, а во­зить из-за океана готовые буты­лочки было слишком дорого. Так что в СССР начали выпускать квас и лимонад, а с продукцией «Кока- колы» наше население впервые познакомилось в 1980 году во время Олимпиады.

Для дома, для семьи

Сам Анастас Иванович в американской поездке не голо­дал, не нуждался, но и не тран­жирил деньги. Те же обувь и одежду нарком поменял за государственный счёт лишь потому, что нехорошо было всей делега­ции ходить в одинаковом. При этом, ворочая миллионными сумами, он в личных тратах был ограничен скромными команди­ровочными. И, например, для себя в Америке закупил всего лишь несколько галстуков и рубашек, старшим сыновьям привёз две пары брюк для конной езды, а младшему - электрическую же­лезную дорогу. Его жена Ашхен привезла из поездки три пары туфель, кофточки и ещё большой пузатый термос, которым микоя­новская семья у . Ии много лет гордилась.

И это всё. Эффективные менеджеры времён социализма обходились стране очень недорого.