Я дожидаюсь, пока они не скроются в переулке, ведущем к морю, забираю у обалдевшего мороженщика подтаявшее лакомство и снова перебегаю через дорогу, прямо к центру моей новой вселенной.
Туда, где бьётся моё сердце, туда, куда ведут все ниточки. К хмурому мужчине, годящемуся мне в отцы.
Хочу стереть эту хмурость с его лица и повисаю на его шее, целуя губы. Поначалу он слишком напряжён, но вот, руки обхватывают мою талию и отрывают от земли.
Я счастлива, я парю среди солнечного света, я окутана теплом и нежностью, я влюблена!..
Следующие несколько дней я ловко скрываюсь от московских друзей, пересекаясь с ними всего на пару часов. Я не хочу терять ни секундочки своего курортного романа, и хотя Лизка подозревает, что дело мутное, она идёт у меня на поводу и не настаивает на частых встречах или же посиделках по вечерам.
А я… Я слишком поглощена нашим романом. Нашими пикниками на берегу моря. Нашими удивительными поездками по всему Крыму. Нашими поцелуями и объятиями. Нашими тихими ночами под огромным окном, открывающим вид на звёздное небо. Нашими завтраками, обедами и ужинами.
И лишь одно меня удручает: времени остаётся всё меньше, а мы до сих пор не продвигаемся дальше поцелуев. Которые, к тому же, становятся вполне невинными с наступлением темноты. Словно Павел Александрович сам себя опасается, вот и сдерживает меня и себя заодно.
И на какие ухищрения я бы не шла, как бы его не упрашивала, он никак не хочет мне уступать. Но и я не планирую так просто сдаваться!
Глава 13.
Капля стала плакать, что рассталась с морем,
море засмеялось над наивным горем.
Омар Хайям
Обжигающий южный ветер разносит по степи солнечный зной. Я подбегаю к самому краю обрыва. Подо мной отвесная скала высотой в сорок метров, невероятная лазурь чистейших вод, настолько прозрачная, что я вижу с этой высоты медуз. Их бесчисленное множество. Словно я смотрю в усыпанное звёздами ночное небо, по недоразумению, оставшемуся безукоризненно голубым.
Я раскидываю в стороны руки и широко улыбаюсь этому мгновению. Хочу, чтобы время остановилось. Замерло.
Совсем как моё сердце сейчас: когда широкая грубая ладонь ложится поперёк живота, тянет меня дальше от края – ближе к себе, а жёсткие обветренные губы нежно касаются виска.
– Машенька, ты же обещала не подходить так близко к краю, – хриплым голосом журит меня мужчина.
– Здесь слишком красиво, Павел! – восторженно говорю ему. – Так красиво, что я переполняюсь эндорфинами до самых краёв!
Чувствую его усмешку. Ладонь немного смещается, кончики пальцев задевают полоску загорелой кожи на моём животе, и меня прошибает как от удара тока.
– А это дофамин, – жаркий шёпот опаляет моё ухо. – Гормон удовольствия.
Мужчина берёт меня за руку и ведёт в сторону узкой витиеватой тропки, ведущей вниз, к пещере.
Он уверенно ступает по скользким камням, твёрдо держа меня. Не даёт оступиться, упасть.
– Это самый сложный участок, – поясняет Павел. – Дальше будет проще. До самой пещеры вдоль обрыва натянут защитный трос.
– А что потом?
– Пройдём через пещеру к Чаше Любви. Ты же хотела её посмотреть?
– Да, но… Это не опасно?
– Я бы не стал рисковать тобой. В сухую погоду здесь абсолютно безопасно. Главное, держись покрепче за меня.
И я держусь. Через несколько метров тропинка действительно уже не имеет такого сильного наклона, а вдоль края обрыва тянется ржавый металлический канат, и мне становится чуть легче.
А ещё через несколько метров зияет чернотой огромная расщелина в горной породе, именуемая в этих местах пещерой.
– Готова? – Павел бросает на меня быстрый взгляд и ободряюще улыбается. – Не дрейфь. Это приключение ты не забудешь никогда!