Однажды, в студеную зимнюю пору… да ещё – давным-давно. Так вот, были и мы рысаками… пусть и когда-то! Но есть, что вспомнить!
И вот именно тогда один мой хороший товарищ был разбужен сердитым звонком телефона… Бывало-с, и не так, что бы уж редко… В комнате – темно, тепло, уютно. Но вот за окном... Да, именно так - за окном мела метель, ветер подвывал в трубах, как органист, гремел подоконниками, трудолюбиво наметал сугробы, мстительно предвкушая радость дорожников и дворников. А то!
Судя по раскачивающемуся фонарю напротив окна, и светлым пятнам, пробивающимися сквозь шторы – шторм был уже вполне приличный и обещал еще подсобраться с силами.
Но гадский телефон не унимался! «По ком звонит колокол?» Ага, если телефон бесится именно в твоей квартире, у твоей кровати – значит, с той стороны линии, с той стороны трубки ищут именно тебя! А то кого бы ещё?..
Хм, квартира была его, точно его. К сожалению… И теплая женщина, уютно свернувшаяся калачиком под одеялом - тоже была его. Да еще - даже его женой… в этом смысле. Следовательно – чудес ждать не приходилось, и трубу надо брать! Он мысленно выругался.
— А будильник-то ещё и не звонил! Нет, вот гады-то, садисты с фашистами!!! – вслух шепотом сказал он. Куда же деваться, коли надо?!
Верная жена натянула одеяло себе на голову и упорно делала вид, что ее это не касается. Совсем-совсем!
Пять тридцать на часах… Нет, ну матерь вашу... Не смешно даже! Телефон начал уже подпрыгивать на столике от нетерпения. Красный корпус начал светиться в темноте. Так казалось. Не унимаются! Мало ли чего могло произойти?
Решительно сорвал трубку, и:
— Капитан 2 ранга Алтаев — рявкнул он, вложив в эти слова весь доступный ему сарказм и закипающее бешенство. Тихое бешенство – ибо дежурный уж точно не был виноват – это если объективно.
— Здравия желаю! Доброе утро, Виктор Николаевич! — донесся из неведомой дали жизнерадостный голос дежурного лейтенанта.
— Всяк карась на флоте знает — утро добрым не бывает! — назидательно проворчал Алтаев. — Учу-учу — одни двойки! Да уж ладно, добивай мое настроение до конца… — разрешил он.
— Так вот, Виктор Николаевич, на Горбатом ночью мордобой случился. Даже кому-то челюсть сломали. Начальник штаба приказал выслать туда праздничную делегацию, разобраться, что-почем, и кто кого там в пионеры принимал...
- Ну?
- А от нас шеф сказал ехать вам!
- Кроме меня никого не нашлось?
- Разгуляев - после дня рождения. Шеф сказал, чтобы он мозги в порядок привел, пусть будет в отделе бумаги делать, а остальные в разгоне! Машина зайдет за вами минут через двадцать, уже с полным составом.
— Понял! Отбой! — сказал Алтаев и грохнул трубкой от всей души. Жена тут же натащила себе на ухо еще и его подушку. Звукоизоляция, блин…
Включить чайник, отмахнуть куски хлеба от буханки и колбасы от вкусно пахнувшего чесноком и дымом толстенького круга, а потом, соорудив бутерброды чудовищных размеров - дело двух минут.
В портфеле уже лежали полотенце, несессер с бритвой, мыльницей и зубной щеткой – так, на всякий случай. Дежурный портфель.
Вообще-то Горбатый, где было размещено маленькое отличившееся сегодня подразделение, было рядом – в паре часов пути, на машине. Можно и катером – но залив наверняка был закрыт по случаю взбесившейся непогоды. Какой будет парадный ход у штабного «джипика» - это вопрос, ибо кто же в здравом уме и твердой памяти среди ночи будет дорогу чистить? Во-о-от, а я о чем?
За окном уличный фонарь раскачивался, словно пьяный после крутой попойки, и не оставлял на скорое улучшение погоды никаких надежд. Не впервой…
Чмокнув жену на прощанье, Алтаев спустился вниз. На ветру стоять было как-то безрадостно; как и предполагалось, «Уазик» – русский джип, – задерживался, заплутав среди типовых домов и узких улочек.
Укрывшись от ударов ветра за стеной крыльца, капитан 2 ранга ловко прикрылся полой шинели и закурил с первого раза. Опыт не пропьешь – он еще помнил, как это делается на открытом всем ветрам ходовом мостике корабля.
Впереди была работа – он уже прикидывал, что и как надо сделать в первую очередь, что оставить на потом.
Доктор–то уж наверняка будет в рабочей группе, по дороге обсудим.
Вдруг подъездная дверь с треском и грохотом распахнулась, застонав старыми, изношенными петлями. Её кто-то крепко ударил изнутри.
Из желтого светлого квадрата скупо освещенного тамбура выкатился молодой пес, боксер Буч, с белым подтянутым брюшком, как будто прикрытый чепраком сочного шоколадного цвета. Это он регулярно выносил своей мощной грудью преграды к свободе, грохоча на весь подъезд и навлекая на хозяина выговоры соседей.
Да, у хозяев собак жизнь – не забалуешь! Погода – непогода, подъём – и вперёд! Даже в воскресенье, даже в редкий выходной! Но, собачники авторитетно заявляют, что Творец хозяевам собак за это отмеряет дополнительно 15-20 лет. Кто знает? Но Бог никогда не забывает добрых дел, может быть и правда оно того стоит?
Сосед с верхнего этажа, здоровенный, крепко сбитый мичман, когда-то служивший на соседней лодке, а теперь дослуживавший на торпедной базе подплава, потягиваясь ото сна, вышел на крыльцо.
«На лодку бежать теперь не надо, какой бы шторм не ожидался. Все надо делать вовремя – и служить на лодке, и красиво уйти с неё! Кирпичные и бетонные корпуса и ангары торпедно-технической базы не сдует даже ураганом! Наверное… Не пробовали пока…Вот выгуляю пса, позавтракаю, побреюсь-помоюсь и не спеша погребу на службу, укрываясь от зарядов колючего снега с ветром!» – думал он.
Бучу эта снежная круговерть не понравилась. Он быстро делал все накопившиеся за ночь собачьи дела, поглядывая на хозяина.
Из-за снежинок, забивавших его короткий чуткий нос, пёс даже не мог толком обнюхать территорию перед подъездом, которую он, как порядочный кобель, не без оснований считал своей и старательно её метил – к неудовольствию соседей.
Во всей обозримой дали он не заметил ни одной кошки – что они - дуры, шляться в такую метель, да еще в такую рань? Сидят себе по домам или в теплых подвалах, кому не повезло с хозяевами…
Поворчал. Ноль внимания! Потом басовито гавкнул. Подал сигнал… Хозяин повернулся к нему и недовольно спросил: - Ну что тебе? Нагулялся?
И тут вдруг, глядя в глаза мичману, пёс сказал с недовольной хрипотцой в голосе: - Да конечно! В такую хреновую погоду порядочный хозяин и собаку за порог не выгонит! Пошли домой!
На некоторое время воцарилась тишина, даже подвывания удивленной метели затихли!
Мичман перекусил сигарету и сел в сугроб. Какое-то время он таращил свои большие глаза из-под мохнатых бровей. Огляделся – ни одной человеческой души вокруг!
Буч нетерпеливо поскуливал, пытаясь извлечь хозяина из кучи сырого снега, переступая с лапы на лапу – мокрый снег забился ему между подушечек.
И тут из –за стены родного подъезда появился Алтаев.
- Ты чего сел-то ? Задницу напрочь отморозишь! – заботливо поинтересовался офицер.
- Ты знаешь, Николаич, со мной Буч сейчас разговаривал! Ей-богу, не вру!
- Гена, а ты точно вчера не … того-этого? У вас, торпедистов, «шило», чай, не переводится-то? Знаю я вас! Шурани у тебя на кухне – на антресоли пара-другая литров найдется? Особой очистки? – посмеивался Виктор.
- Да ты чего, уже дня три как ни в одном глазу! Или два? Но давно!
- Так иди домой, вон, пёс замерз от холода и даже заговорил по-человечески! Бывают такие случаи!
- Чего-то ноги отнялись! – пожаловался мичман, – Вот как с лодки ушёл – так всё, чем тогда недоболел - на меня и рухнуло!
И сокрушенно добавил: - А теперь ещё и галюцинации! Приехали, блин…
- Ничего-ничего! На гражданку выйдешь – еще хуже будет! – утешил офицер соседа. - Смотри только, не запускай болячки! На гражданке нужно иметь железное здоровье, ибо больного на себе ни одна гражданка не потерпит!
- Чего, проверял лично?
Глядя на удрученное лицо соседа, Николаич не выдержал и рассмеялся: - Да ладно, Геннадий Алексеевич, плюнь и разотри! Это я тебя разыграл, вон там за стеной от ветра и снега прятался!
В это самое время из-за поворота выкатился штабной «уазик», лихо развернулся почти на «пятке», распахнулась задняя дверь справа. Кто-то призывно помахал ему.
Алтаев влез в дверь, на ходу здороваясь со знакомыми офицерами, тоже отправленными в метель и темень. А куда денешься? Служба!..
Плюясь непрогоревшей смесью, отчаянно покашливая, машина вывернула за угол, и её тут же спрятала метель под свой плотный белый полог.
А мичман Ухналев поднялся на третий этаж к своей квартире. Там уже стоял верный Буч. Он нетерпеливо пытался открыть обшитую утепленным дерматином дверь.
Пес быстро устроился на своем стареньком уютном диванчике. Замерзший боксер положил умную голову на лапы и пытливо смотрел на хозяина. В комнатах – оно теплее, но не при хозяине же? Можно заработать и тапочком – за нарушение порядка… флотского порядка!
Геннадий тем времен сбросил куртку, прошёл на кухню. Все домашние спали, как сурки в норках, досматривая самые сладкие сны перед пробуждением. Далее – кому что. Кому – в школу, кому – на работу…
Однако, этот Алтаев – обормот! Хотя, если честно, ещё и не так безобидно разыгрывали… Бывалоча!
Сердце как-то ныло и быстро билось... На погоду, наверное! Геннадий достал флакончик валокордина, собирался было накапать в чистенький мерный стаканчик, но задумался. Махнув рукой, принял решение. Тогда из–за банки с сахаром он вынул фляжечку с коньяком – доктор настоятельно рекомендовал. Нет, доктор-то много чего полезного рекомендовал, но вот коньяк запомнился почему-то лучше всего, и был одобрен.
Гадость, конечно, но сто грамм ещё никому не вредили!
- За наших в море! – прошептал он сам себе, на секунду представив лодку, зарывавшуюся в холодные, черные валы и проваливавшуюся куда-то между ними…
Он не спеша, наслаждаясь, выпил, осушил хрустальную рюмочку и закусил, чего нашел на виду, в холодильнике. Подумав ещё, он занюхал «завтрак» валокордином прямо из- под крышечки.
Вот теперь вроде всё! Он удовлетворенно кивнул сам себе, прижмурился, ожидая эффекта. Ага!
Пора было собираться на службу…
В.Белько
-
Дорогие читатели! Ваши подписки, лайки и комментарии помогают нашему каналу!