Я думаю о том, dear diary, что с тех пор как существует мобильная связь, я всегда прекрасно слышала в трубке тех, кто мне дорог, где бы они ни находились и каким бы оператором ни пользовались.
И еще я думаю о том, dear diary, что тех, с кем я не хотела разговаривать, всегда было слышно очень плохо. Вечно шел какой-то свист и помехи, все раздражались, валили друг на друга, спорили, у кого хуже телефон и вообще все это было мучительно и безысходно.
И я думаю, dear diary, что это ведь начиналось не сразу. И бывшего мужа, с которым я последние десять лет телефонирую как полевой связист под обстрелом, мучаясь и переспрашивая по шесть раз - когда-то, по старой большой Нокии я его слышала очень хорошо. И покойного Лодмастера стало не расслышать ни слова не с самого начала, а только когда я его разлюбила.
Словно наступает момент, когда человек уходит с твоей частоты, а ты еще об этом не знаешь, и злишься, и стучишь по трубке, и повышаешь голос, как будто дело в громкости, в то время как дело совсем в другом.
И я думаю, dear diary, что таких моментов гораздо больше, чем мы думаем, моментов, когда все уже закончилось и об этом знают все, кроме тех двоих, которых уже начало разносить в разные стороны и которые все пытаются друг до друга дозвониться, и плачут и кричат.
Из книги "Гипноз и наркоз"