Полинка Богомолова всегда боялась электрических проводов и колодцев.
Пойдут с матерью за ягодами туда, где высоковольтные линии тянуться. Малины там растет! А Полинка как посмотрит на провода, в спине, словно ледяной кол привязали. А однажды вот так на лесной дороге птичку мертвую увидела, и сколько бы мать не рассказывала, что птицы не погибают, садясь на провода, Полинка не верила. Боялась и все тут. Зато лес её манил. Отец Полины работал лесником. Дома бывал редко, уезжал, на делянки где рубили лес. Полина каждый раз с нетерпением ждала приезда отца.
Конфеты от лисы, большая палка с наростом от волка, березовый сок от зайчика. Каждая мелочь, была приятна маленькому сердцу.
Но однажды отец домой не вернулся …
В ту ночь мать Полинки, Мария долго не могла уснуть. Еще с вечера небо затянуло густыми, чернильными тучами. Гром ворчал, сначала тихонько, а потом разрядился бранью. Почти черное небо рассказывали напополам змеиные молнии. Мария поправила на Полинке сползшее одеяло, сама легла обратно, но сон не шел. Какое-то не хорошее предчувствие щемило и тревожило.
Вода бежала со стрехи в бочку, мгновенно наполнила её, кружила в водовороте сорванные ветром березовые листочки.
К утру ливень прекратился, намоченная вдоволь земля парила.
Полинка проснулась в тот момент, когда к дому подъехал, большой грузовик с бортами, из вертикально поставленных железных штырей. На таком грузовике вывозили лес.
- Папка приехал! С этой мыслью, Полинка, выскочила из-под теплого одеяла и в одних трусишках и майке выбежала на улицу.
У машины стояла мать. Шофер что-то объяснял ей, широко размахивая руками, а она вдруг резко повернувшись, схватилась руками за палисад, плечи ее беззвучно тряслись. Мария, словно рыба на суше, хватала губами воздух. Полинка не могла понять плачет мать или смеётся. Топча ножками жидкую от дождя землю, подбежала к матери. Мария сквозь рыдания только и смогла произнести - Полинка, папка наш, умер ...
Этой ночью, в лесу, от удара молнией загорелся один из бараков. Никита Савельевич до последнего, помогал людям выбираться из горящего помещения. Когда все люди уже были спасены, Никита вспомнил что под кроватью, в ящике лежит щенок. Лайка по кличке Гильза ощенилась месяц назад. Всех щенков разобрали, взял и Никита. Хотел порадовать дочку. Он, уже обгоревший бросился обратно в барак, в дыму еле разыскал этот ящик. Уже выбегая, успел щенка откинуть в сторону, как тут догорающая балка рухнула прямо Никите на спину. Пока везли до первого медпункта, Никита скончался.
Полинка стояла около закрытого гроба, водила пальчиком по красной материи, рядом мать. Мария не плакала. Держалась и мать Никиты, баба Шура. Она принесла стул. Мария села и положила ладони на гроб, что-то неслышно шептала. Баба Шура вытирала катившиеся градом слезы.
- Был, сыночек и нет больше.
Поминки устроили во дворе, составили вместе столы, женщины готовили закуски. Рядом вертелся под ногами щенок Черныш. Шерсть у него местами подпалилась, но это не мешало. Когда все уехали, на кладбище Полинка поймала Черныша, прижала его к себе. Последний подарок отца.
Уже на поминках Мария почувствовала себя плохо. Местная фельдшерица Тося, совала ей под нос ватку с нашатырем. Но Мария отпихивала ватку в сторону. Тогда женщины помогли подержать Марию, и фельдшерица сделала успокоительный укол. Полинка видела, как мать увели в дом и уложили в постель. А потом фельдшер Тося говорила бабе Шуре, что Марии надо себя поберечь, в её то положении ...
Лето пошло на убыль, в палисадниках уже краснела рябина, скоро можно уже бусы мастерить. Полинка по этому делу профессионал, девчонки нетерпеливы, ягоды на иголку то вкривь, то вкось нанизывают, а Полинка старается. Каждую ягодку протыкает аккуратно, ровно.
Сегодня мать с утра собралась печь блины. Затопляет печь, березовые дровишки заложила еще с вечера. Разгорелись быстро. Полинка замечает, когда мать поднимает руки, чтобы помазать сковородку салом, её живот топорщиться из-под фартука.
Баба Шура говорит, что скоро еще один сиротинка нахлебник появится.
Полинка заметила, с тех пор как умер отец, баба Шура холодна к матери. Ходит к ним редко, а когда Полинка прибегает к ней сама, ворчит:
- Совсем бабку забыла! - Помру, никто не узнает!
- Полька! - Подтяни гирю у ходиков!
Полинка срывается с порога, бежит прямо к часам, висящим на стене.
- Ба, которую тянуть?
- Поставь большую на четыре, а маленькую так оставь!
Полинка от усердия высовывает кончик языка. Наконец гири подтянуты, маленькая ладошка легко подталкивает маятник.
Старуха одобрительно смотрит.
- Ись будешь? Запеканку картофельную из печи достану.
Полинка любит картошку. Баба Шура ухватом достает из печи чугунок. Запеканка сверху схватилась аппетитной желтой корочкой.
К картошке, бабушка наливает в алюминиевую кружку молока.
- Садись, ешь.
После картошки, бабка ставит самовар, и они вдвоём с Полинкойл пьют чай. К чаю варенье.
А еще, Полинка то и дело посматривала на старый бабушкин шкаф с гранеными стеклянными дверцами. Там в глубине, словно в темнице сидела маленькая куколка.
Кукла это не простая. Бабушка говорит, она ей ещё от её матери досталась. Так и дальше пойдет по наследству.
А куколка хороша! Маленькая, с чёрными глазками. Одета в прозрачное, кисейное платьице, расшитое бусинками. И на головке, на туго сплетенной косичке тоже кисея. Расшита тонкими золотыми и серебряными ниточками. Сказочная куколка. Она манит к себе. Но бабушка даёт поиграть очень редко и, то на короткое время.
- Истреплешь раньше времени! - Вот помру, тогда твоя будет, а опосля твоим детям перейдет - всегда говорит бабушка.
Но Полинка знает способ, как получить куклу поиграть. Она как бы невзначай, как бы совсем не относящимся к делу голосом, говорит бабе Шуре:
- А к нам вчера дядька Валентин приходил.
Губы бабы Шуры вытянулись в трубочку:
- Какой еще дядька?
- Лесник новый.
- А чего ему надо? Бабу Шуру взяло любопытство.
Полинка не торопилась с ответом. Она отодвинула чашку в сторону, покосилась на шкаф.
- Возьми куколку то, поиграй! - голос у бабушки стал добрый. Полинка, как бы неохотно открыла, граненые створки, достала куклу. Села на краешек дивана.
- Так чего он приходил то? - нетерпеливо спросила старуха.
- Спрашивал, не осталось ли после папки сапогов болотных, да плаща брезентового. Мама подала, и плащ и сапоги. А ещё чаем их напоила ...
- Кого это их? Бабу Шуру одолевало невероятное любопытство.
- Дядю Валентина, с дочкой.
- С какой ещё дочкой? Рассказывай по порядку! - Почему из тебя все надо клещами вытаскивать?- злилась бабушка.
Полинка не врала. В деревню действительно приехал новый лесник. Только он не один приехал, а с маленькой дочкой.
В старой школе, где под окнами заросшей мелкой травой и щербатым забором ему выделили маленькую комнатку. По одной стене стояла раскладушка, а по другой небольшая деревянная кровать. У окна стол. В углу железная печка, да у самой двери шкафчик, куда Валентин с дочкой сложили свое имущество. Приехали они одни. Два года назад, жена Валентина, Ольга погибла. Заразилась бруцеллезом. Валентин тогда нашел в лесу раненого зайца. Принес домой. Он и подумать не мог, что именно жена заразится.
Сначала на температуру никто внимание не обратил. Ольга и раньше бывало не слыла неженкой, если болела. Никто за меня коров не подоит - говорила она и шла на работу.
Однажды Оля, как обычно доила коров. Был март, оттаявшие за зиму воробьи отчаянно трещали под стрехой скотного двора. И вдруг Ольга явственно услышала, как воробьи переговариваются на человечьем языке! Ей стало страшно. - Нет, уговаривала она себя. - Мне показалось!
Дома никому, словом не обмолвилась. А голоса продолжали преследовать. Мыслимое ли дело спорить с воронами о том, что так ли чисто белье, которое она повешала на веревку? А потом птицы отошли в сторону. На их смену в беседе стала присутствовать императрица Екатерина. Это она уговорила Катю уйти из жизни.
- Пойдем со мной Оля ... Сестрою тебя назову, в вечном царствии жить будем!
В бане, что стояла в огороде, у самой кромки пруда, заросшего цветущей крапивой и нашли Ольгу повешенной.
Валентин больше не мог жить в доме, где все напоминало о жене. Попросился в леспромхозе, чтобы его перевели на другое место. Забрал пятилетнюю дочь и уехал.
На новом месте ему понравилось. Первым делом он выкорчевал старый забор в зеленых лишаях и поставил новый. За водой и то не нужно было ходить далеко. Рядом из-под земли бил ключ. Вода в нем была настолько холодна, что ломило зубы. Валентин вычистил землю возле ключа, огородил его камнями, повесил на деревянном щите маленькое, цинковое ведро.
Его дочь Даша, поначалу отнеслась ко всему осторожно. Она еще не свыклась с потерей матери. Старалась в природе, найти себе какую либо отдушину. Целыми днями играла одна на старом заросшем травой огороде. Соорудила себе уголок из старых досок, на которые рассаживала своих кукол и плюшевого мишку.
В тот день, когда они с отцом зашли к Богомоловым за плащом, Даша стояла за спиной отца и с любопытством разглядывала Полинку. Ведь та была только на год её старше. А когда тётя Мария посадила их за стол пить чай, то Полинка самый большой кусок сахара пододвинула Даше. Та благодарно кивнула в ответ.
И вот теперь баба Шура выпытывает у Полинки все подробности. Отвечать не хочется, но в руках заветная кукла, которая в любой момент может оказаться снова за стеклянными дверцами. Полинка вздохнув, кладет куколку обратно в шкафчик и идёт домой.
А зимой у Полинки родилась сестра. Надя. Баба Шура сначала недовольно ворчала:
- Зачем было еще нахлебницу оставлять! - Сейчас бабы умные стали, в город съездят и от трудностей избавляются. - Ты глупая! - Подумала, как с двумя дитями одна жить будешь? Я не вечная!
Полинка наоборот, сестру сразу приняла, и пока в школу не пошла, то сидела с маленькой Надей. И кашу манную сварит и пеленки поменяет. А потом и баба Шура смягчилась. Бывало, посмотрит на Надю, скажет - глаза то отцовы. Никитушкины. Завернет в байковое одеяло и к себе унесет. А Полинке свобода, бегом к подружке Даше. Сдружились крепко. Никаких разногласий между ними нет. Все игрушки пополам делят.
Пока осень стояла, Валентин домой каждый день из лесу возвращался, а как морозы окрепли, стали лес вывозить и нет возможности домой приехать. В эти дни Мария брала Дашутку к себе.
В леспромхозе Валентину посоветовали отправить дочку в интернат, пока зима.
Услышав такую новость первой, заревела Полинка. Как же она без подружки? Дашутка плакала - как же без отца и без подруги.
Посмотрела Мария на девчонок и решила: - пусть Даша у них живёт, а там видно будет.
Напрасно баба Шура ругалась:
- Это же надо! – Своих, двое, а она еще и третью взяла. Мария свекровь не больно и слушала.
Наступил март, сугробы осели, с крыши все чаще капает. В лесу пока еще зима царствует, всюду снег. Солнце зарывается в сугробы, и только золотые лучики пробиваются сквозь холодный пух.
Валентину не спится. Все думы о Дашке. - Как она там? - Мария вроде женщина хорошая, хозяйственная, а все-таки ребенок то чужой.
В сердце толкнулась глухая боль. Вспомнилась Ольга. Как держал в руках клочок бумаги наспех вырванный из тетрадки. Неровные, размытые буквы, какие-то стандартные, сухие слова - прошу никого не винить, ухожу по своей воле ...
Эх, если бы раньше начать лечение. Поздно, поздно заметил, что Оля не в себе. Затаится, бывало и шепчет, шепчет кому-то в сторону.
Перевернулся Валентин на другой бок, а сон не шел. Дума, одна за другой. А хорошо бы Дашка, когда вырастет, в институт поступила. Нет, институт это конечно он загнул. Хотя бы в техникум. А там глядишь, замуж выйдет, обзаведется своим домом, своей семьёй.
- А ты как? - мысленно, спросил сам себя Валентин.
- А я буду жить, где-нибудь недалеко и помогать - ответил себе.
Хорошо бы Дашку проведать, хоть на денек. Отпроситься у бригадира и на лыжах сгонять в деревню. За день обернусь.
Эта мысль вдруг как теплый шарф согрела грудь. Дышать стало легко, грустные мысли исчезли.
- Завтра же отпрошусь! - Валентин закутался с головой в одеяло и мгновенно заснул.
Бригадир выслушал просьбу, поморщился - стоит ли самого себя гонять? - Ничего, я быстро обернусь - решил Валентин.
Лыжи скользили, колени приятно подрагивали. Иногда, вспугнутая белка, перепрыгивала с одной сосны на другую, Валентин останавливался на минутку, улыбался.
- Эх! Поймать бы тебя да за пазуху. Вот был бы Дашке подарок!
Но подарок, в виде кулька конфет, которые он берег, лежал в кармане. А за пазухой был еще один ...
Завернутый в мохеровый шарф - ёжик. Его принесли в барак ещё осенью, чтобы ловил мышей. Но ёжик освоился быстро и по большей части бегал, ночами топая лапками, фыркал, будил лесников. Повариха тётя Дуся в шутку грозилась сварить из него суп.
И вот теперь, притихший, он спал в тепле. Лишь иногда, ненароком иголки проходили сквозь шарф и кололи Валентину грудь. Но он терпел, представлял, как обрадуется Дашка и девчонки Марии.
Не заметно он отмахал пятнадцать километров. Оставалось лишь только преодолеть речку. Снег стал рыхлым, глубоким. Вот уже видна река. Заснеженные крутые берега. Валентин шагнул на край ... Сейчас самое главное быстро преодолеть это расстояние, чтобы снова очутиться на крутизне, только на другом берегу.
Но вдруг неожиданно лёд с противным хрустом треснул, и все вокруг стремительно стало заполняться водой. Валентин упал на бок, стараясь не придавить ежика. Полушубок, брюки, валенки все вмиг напиталось ледяной водой...
Кое-как, переполз на другой берег, Валентин скинул лыжи и, утопая в мокром снегу, пошёл в деревню.
Крыши домов уже виднелись, из труб курился столбиками дым.
Мария только руками всплеснула - Батюшки! Она снимала с Валентина валенки, в которых хлюпала вода, отжимала в ведро под рукомойником шерстяные носки. Полушубок повесила над печью, подставив внизу оцинкованное корыто. Вода сначала стекала непрерывно, потом уже толстые капли отбивали свой ритм.
- Скидывай всё! - командовала Мария. Она кышкнула на девчонок и те, забрав ежика, убежали за занавеску, на другую половину.
Валентин сидел голый, пока Мария лихорадочно искала в комоде какую-нибудь одежду, оставшуюся от мужа.
Наконец Валентин одетый в теплую рубаху с начесом и кальсоны лежал на горячей печке, укрытый ватным одеялом.
К вечеру его стало лихорадить, заболела голова, а потом усилился жар. Начался прерывистый кашель. Фельдшерица Тося послушала Валентина, вынесла вердикт - воспаление легких.
- В больницу бы его надо...
Валентин натужно закашлял - не надо в больницу, тут хоть с дочкой рядом. - Ничего, отлежусь.
Вечером заявилась, баба Шура. Мария приготовилась к тому, что свекровь снова станет ворчать, но на удивление, та молча, вытащила из-за пазухи горшочек с мёдом.
Поставила на стол
- Вот, с горячим молоком напои. - Это же надо, ради дочки чуть не утонул. Мария благодарно взглянула на свекровь:
- Спасибо, мама!
Два месяца пролежал Валентин. Уже вовсю цвела черемуха. Болезнь ослабила его. Вставал, пробовал делать что-то по хозяйству. Вон у борова мосточки совсем сгнили, надо бы заменить. Валентин поймал, себя на мысли что он воспринимает чужое подворье за своё личное. Два месяца он видел перед собой лицо женщины. Она поила его молоком, давала горькие порошки, кормила с ложечки. А он привык к этому лицу, к этому дому, где каждый день видел еще и свою дочку.
Поколотив молотком, возвращался в избу и ложился. Предательски дрожали руки. Ослаб.
Вот и сегодня он несколько раз просыпался и снова засыпал. Под шум дождя слышал, как мычит корова на дворе, а под крыльцом кудахтают курицы.
Топится печь, вкусно пахнет сладковатым запахом муки с молоком. Слышно как шипит раскаленная сковородка. Мария печет оладьи.
В груди все наполняется любовью и благодарностью.
Бежит Дашутка:
- Папка, хватит валяться! - Пойдем, оладьи есть. - Тётя Мария зовет!
На столе уже стоит кипящий самовар, гора оладьев в глубокой тарелке. Сахарница полна искрящихся белоснежных кусков. Отдельно в миске сметана.
- Ешьте! - улыбается Мария. Сейчас ещё наложу.
Оладьи были хрусткие, хорошо пропеченные, поджаристые с обеих сторон. Холодная сметана, смягчала оладьи, горячий сладкий чай наполнял сытостью.
Валентин искоса поглядывал, как Мария с легкостью управлялась у печки, как взмахивали вверх её полные руки, когда она смазывала сковородку куриным крылом, смоченным растопленном, сливочном масле.
Наевшись, девчонки забрали ежика и щенка и отправились гулять. Валентин присел к окну, наблюдал, как Черныш пытался укусить ежика, как тот, выставив колючки, шел в атаку и щенок долго тер лапой уколотый нос.
Валентин не знал, как заговорить с Марией. Он уже достаточно окреп. Нужно было уходить, к себе. Но что-то его держало. Он мучился и не знал что сказать.
Мария убрала со стола, подмела пол. Села рядом сложив на коленях руки.
- Валя, не уходи - сказала вдруг она, так искренне, так нежно.
- Привыкла я к тебе и к Даше. - Ну и пусть что у меня двое детей. Вместе поднимем, вырастим. Мария говорила, а сама смотрела в пол, на желтый сучок. Когда-то Никита прошелся по нему рубанком, и сучок расплылся желтым солнышком.
Она смотрела на это светлое пятнышко и совсем не замечала, что Валентин слушал её и по щекам его текли слезы. Мужчине не полагается плакать, но сердце ведь не из гранита сделано.
На деревне были, конечно, пересуды, но в основном завистливые. Надо же, такое случилось. Была вдова, а стала жена. Да и муж, не пьющий, не курящий и работящий.
Даже баба Шура ходила с высоко поднятой головой.
- Верю - говорила она. - Это Никитушка позаботился, такого мужа, взамен себя Марии послал.
Наступил июль, середина лета. Жарко. Зреют луговые травы, а по вечерам сверкают в небе непрерывные зарницы. Полинка с Дашуткой с утра на улице. Баба Шура присматривает за Надюшкой. У Полинки вольное лето перед школой. Она знает уже наизусть много книжек. Собрав, во дворе Дашу, ежика, Черныша и соседского парнишку Леньку Дубова, Полинка читает им те книжки, которые выучила.
- Скучно - говорит Ленька. - Пойдемте на пруд купаться?
- Нам нельзя - невозмутимо отвечает Полинка.
- А мне жарко - ноет Лешка. Он весь покрыт пылью и царапинами.
Подхватив Черныша под мышку, Лешка отправляется к колодцу.
- Обольюсь водой и вернусь! - кричит он взволнованной Полинке. Лешка знает, что она боится колодца и за ним не пойдет. А у самого в планах выкупать Черныша. Ему ведь тоже жарко, вон язык высунул.
Он подходит к колодцу, ставит щенка на сруб и только берется за ведро, как мимо пробегают два приятеля Колька Званцев и Димка Кольцов. В руках у них сачки.
- Айда на речку! - кричит Димка. - Малявок половим!
Лешка, забыв, про щенка и ведро бежит вслед за приятелями.
А Черныш замер на самом краю, вглядываясь в темное, холодное, зеленоватое сияние воды. Лапы его дрожали на замшелом срубе, сдирая коготками голубой, курчавый мох.
Он заскулил, жалобно, не в силах развернуться.
Полинка почувствовала неладное. Лешки долго нет. А тут как назло баба Шура вынесла Надюшку на улицу, посадила в траву. Та, обрадовавшись свободе, стала ползать, хватать ручками травинки.
- Посмотри за ней, Поля - сказала баба Шура. - Я в огород, на минутку. Огурчиков, да лучка зеленого на окрошку выдерну.
Время шло, но, ни Лешки, ни бабы Шуры не было. У Полинки неприятно заныло в груди. Надо самой пойти к колодцу, посмотреть. Страшно, но надо.
- Даша! - кричит она подружке. - Смотри за Надькой! - Я мигом!
И вот уже только пыль за босыми ногами.
Только свернула за угол, услышала, как заревела Надюшка.
Хоть разорвись! Остановилась на секунду, подумала и помчалась к колодцу.
Лешки около него не было. И Черныша тоже. Повернулась, и неловко загребая, пальцами босых ног мягкую пыль поплелась было обратно.
Но что это? Вроде как скулит кто-то.
Обернулась, прислушалась. Тихо. Но тут, же снова раздалось жалобное - У-у-у! Звук шёл из колодца. Медленно, со страхом приближалась Полинка к срубу. Не заглядывая ещё внутрь, тихо позвала - Черныш! И тут же оглушительный визг наполнил округу. Полинка несмотря на то что под коленками предательски дрожало, заглянула вниз. Ведро на цепи плюхалось об толщу воды, а на дне ведра сидел Черныш. Как он свалился так метко, прямо в ведро?
Полинка огляделась вокруг, ни души. И не мудрено, все на сенокосе. Вот и мама с дядей Валентином с утра ещё ушли. А баба Шура спустила в погреб банку с молоком. На окрошку.
- Вернусь, она меня обратно не пустит - размышляла Полинка. Попробую сама ведро вытянуть. Она взялась за железную ручку и, приподнимаясь на цыпочки, стала усердно крутить тяжелый цилиндр. Еще немного ... Но тут ручка соскользнула из запотевшей ладошки, больно ударила, Полинку по лбу и ведро с грохотом снова шлепнулось об воду. - Только бы не набралось воды! Она заглянула вновь, вода в ведре была наполовину. Скрывала Чернышу лапы. Медлить было, нельзя и тогда Полинка вступила ногой на сруб и, держась за перекладину, стала вновь крутить ручку. Мгновение, и босая ножка, словно на лыже проехала вперед. Успев, схватится за цепь, Полинка скользит вниз, в ведро. Туда где сидит повизгивающий Черныш.
- Мама!
Мария с Валентином в эту минуту как раз заходили за угол улицы, когда раздался пронзительный крик Полинки. Валентин отбросил с плеча грабли и бросился к колодцу. Ещё секунда и ведро с мокрой, рыдающей Полинкой оказалось на поверхности. Валентин схватил Черныша за шкирку и отбросил в сторону. Совсем как тогда Никита на пожаре. Выхватил Полинку и крепко прижал к себе. А она, зажав его шею руками только шептала:
- Папка! - Папка мой!
Уже потом, дома, когда спало первое напряжение, Мария, хохотала над тем, что Черныш и в огне не горит, и в воде не тонет. А Полинка не отходила от Валентина ни на шаг. Дашутка улыбалась довольно. Ей понравилось, что Полинка назвала её отца - папой. Выходит что тётя Мария теперь и Дашутке - мама?
Эпилог.
Полинка проснулась от того что захотелось пить. Она встала и на цыпочках, пошла на кухню. Зачерпнула кружкой воды из ведра, напилась. Случайно взглянула в окно. Скоро уже рассвет. Но что это? Она пригляделась и увидела как за огородом, на тропинке, по которой гоняли коров на пастбище стоит человек. Было в нем что-то до боли знакомое ...
Она не испугалась, только внимательно вглядывалась в сумрачную темень.
- Отец - прошептала Полинка ... Зажмурилась, покрутила головой и снова открыла глаза. На тропинке никого не было.
Она зябко поежилась и, зевая пошла обратно к постели. Сейчас прижмется к теплому Дашкиному боку и тут же заснет.
Первый лучик осветил комнату, задержался на крошечном, голубом чепчике который висел на спинке стула ...
- Хорошо как на свете жить - подумала, засыпая Полинка.
4279 3806 2274 2619 Помощь автору только по желанию. Даже 100 руб для меня помощь, своевременная и такая необходимая. Благодарю за неё! Пусть вернётся вам добро здоровьем, благополучием, щедрыми помогающими руками в нужный час. Спасибо друзья что читаете! Подписываемся, если не трудно. Всем мира и добра!