Согласно папиным планам этот день можно было назвать «Деловым днём». Так как дом в деревне записан на меня (приезжайте летом в гости), то мне нужно было заполнить документы по газу, воде и электроэнергии, заодно оформить заявку на интернет, который недавно наконец провели в деревню. Все эти инстанции находились в районном центре, посёлке городского типа Становое, поэтому — снова за руль, снова в путь!
Мы собирались выехать в 9, но долгий завтрак с десертом из историй отцовской молодости подвинул график ровно на час. Но и в 10 ничего получилось — стоило нам сесть в «Москвич» и завести мотор, объявился одноногий сосед Олег и матеря всё на свете хриплым голосом громко осудил «дворники» нашей машины, а затем примирительно сказал:
— Погоди, у меня есть другая щетка, сейчас принесу! А то дождь начнётся и вы ни черта не увидите!
Поблагодарив Олега за помощь, обменявшись соседскими любезностями, отец дал мне команду плавно отпускать сцепление и со второй попытки мы наконец вырулили на дорогу.
Ни папа, ни я не дружим с документами, зато обладаем неким обаянием, которое почти всегда действует на тот типаж строгих женщин, которые работают во всех конторах нашей необъятной страны.
Но всё-таки папа переживал за наш дом, поэтому пытался обуздать мою беспечность своими комментариями о показаниях счётчиков, датах их опломбирования и кадастровой стоимости дома. Я же полностью, как принято сейчас говорить, отдался потоку и в каждом новом окошке говорил: «Добрый день, у меня появился дом и много документов, что с ними делать я не знаю, помогите пожалуйста».
Мы провели в Становом часа три, с учетом обеденного перерыва, который я окрестил сиестой, потому что все учреждения и заведения закрылись, а улицы буквально вымерли. Даже центральный парк опустел и только бюсты великих русских писателей молчаливо поглядывали на бюсты бывших глав района, которые, в свою очередь, надменно смотрели вдаль, упорно игнорируя застывшими взглядами неудачно выброшенные фантики и бутылки.
Завершив бумажные дела, мы с папой решили перекусить в единственном открытом кафе, больше похожем на жилую комнату с несколькими столами, накрытыми пёстрыми клеёнками. Там нам предложили какую-то еду и настолько невкусный пакетированный чай, что запомнился мне только он. Пришлось покупать шоколадку, чтоб заесть столь уникальный напиток.
Заведя с третего раза и, как всегда неудачно, отпустив сцепление мы всё же поехали. Перед поворотом в сторону нашей деревни, папа вдруг сказал:
— А может в Задонск?
Я замялся. Путь до Задонска, тихого городка со знаменитым монастырём в центре, был не таким простым для начинающего водителя — полчаса по М4, перекрёстки и светофоры на склонах, откуда можно легко скатиться, ведь в нашем автомобиле не работал ручник. И всё же я почувствовал, что надо ехать.
— Поехали.
Как и положено жителю деревни, после небольшого ралли по просёлочным дорогам, на скоростную трассу я въехал прямо из поля пшеницы, минуя посты оплаты. Говорят, этот заезд власти пытались засыпать, перекопать, но люди всё равно накатывали новые дороги. Эх, даже нерукотворный памятник Пушкина не так вечен, как эта бесплатная народная тропа. Пока я пытался разогнаться в крайней правой полосе и гордо наблюдал как стрелка спидометра подбиралась к сотне, нас обгоняли буквально все машины. Но быстрей всех оказался мерседес, который пронёсся на скорости свыше 200 км/ч и нам показалось, что мы вообще стоим на месте. А ведь наш автомобиль уже изо всех сил урчала и дребезжала, сражаясь с воздушными потоками. Но зато, я уверен, ни одна машина на всей трассе федерального значения М4 Дон не притягивала столько взглядов, как наш «Москвич». Всю дорогу я ловил ностальгические улыбки водителей грузовиков, рейсовых автобусов, народных «рио» и «солярисов» и даже того самого мерседеса.
Всем автомобилистам на трассе положен ритуал — включаешь правый поворотник, замедляешься, съезжаешь к заправке, говоришь «полный бак», идёшь на кассу, стоишь в очереди, озвучиваешь номер колонки и нужный кофейный напиток, посещаешь туалет, неспешно возвращаешься к машине и выезжаешь обратно на трассу. Так поступили и мы, несмотря на то, что поворот к Задонску был уже близко, а бензина у нас хватало.
Покинув М4 и миновав несколько посёлков, я с замиранием сердца проехал мимо поста ДПС и наконец въехал в город.
Синеголубной великан-монастрырь с позолоченными куполами возвышался на холме — вот и проверка для моего умения трогаться в горку на механической коробке передач и без ручника. Завидев красный свет, я до предела замедлился, лишь бы не останавливаться и на ходу дождаться зелёного сигнала. Получилось! Довольный, я рванул дальше в гору и вырулил к монастырю.
Добрались!
Захлопнув дверь, я взял сумку с документами и телефоном и сделал вид что закрываю машину, хотя дверной замок у «Москвича» тоже не работал. От машины отходил я гордо, неспешно, со звоном прокручивая в руке ключи.
Сначала мы решили осмотреть территорию. На встречу попадались в основном монахи и бабушки, ухаживающие за хозяйством — посетителей, как мы, было мало. В одной из стен храма я заметил древние таблички — судя по всему имена святых и меценатов прошлого. Вообще, монастырь был похож на город в городе. Тут тебе и жилые помещения, и библиотека, и гостиница, и часовня, и конечно же несколько церквей. А ещё, говорят, в советское время здесь был консервный завод.
Совершив обход главного храма, мы решили войти внутрь. Отец может долго безмолвно находиться в церкви, а я — нет. Дело в том, что мои отношения с главной русской религией не задались в девятом классе, когда меня перевели в православную гимназию. Там мне пытались объяснить, что весь нехристианский мир ошибается, называя Бога другими именами, да и сами христиане правы лишь те, кто крестится тремя пальцами и именно справа налево. Как сейчас помню уроки, на которых учителя надменно высмеивали католиков и рассказывали анекдоты про буддистов и последователей индуизма. Теперь я бы не смолчал, но тогда я тихо сидел на задней парте и лишь в мыслях остроумно и язвительно отвечал.
И всё же церкви меня привлекают, особенно старые, где проглядывается вековая кладка и своды рассказывают о событиях, случившихся под ними. Например, помню кованые ворота в Сергиевом Посаде, пробитые ядром польской пушки аж в 1608 году. Но в таких местах чувствуется и «намоленность». Новострои же, или церкви после капитального ремонта не вызывают у меня никаких эмоций — как будто слои современной штукатурки блокируют связь с Царствием Божьим.
Оставив своё мнение при себе, я вышел обратно на улицу, присмотрел себе одинокую лавочку, расположился на ней и стал смиренно дожидаться отца. Мне не хотелось ни музыки, ни социальных сетей, ни других мирских удовольствий, поэтому я стал записывать события дня, пока они ещё были свежи в памяти.
Не знаю спустя сколько времени меня вернул к реальности отцовский голос.
— Ну что, пойдём?
— Да, пора, уже темнеет, а нам ещё домой ехать!
У выхода нас окликнула женщина у прилавка с монастырской выпечкой и предложила отведать отвар из иван-чая и чабреца
— 30 рублей, мальчишки! Такой вкусный чай, всё тут собрано, неподалёку! Кстати… а пряничек не хотите?
И хоть пряничек мы не хотели, но чай оказался и правда вкусным, а мимолётное общение с продавщицей — приятным. Теперь нужно было перекусить и отправляться восвояси. Ближайшая столовая закрылась прямо перед нашим носом, но мы постучались и милостиво были приглашены к столу. Точнее к прилавку, где осталась только тушёная капуста и какая-то рыба, по которой ползла парочка мух. Кушать очень хотелось, поэтому мы взяли то, что было, заодно прикупив пару кирпичиков монастырского хлеба, который, слава Богу, был довольно свежим. Ужин состоялся на аллее славы у Вечного огня.
Обратная дорога была легче. Когда едешь домой, всегда так. И несмотря на почти получасовую задержку у пункта оплаты при въезде на М4, в деревне «Морская» мы оказались вместе с последними лучами солнца. На правах водителя я отправился на второй этаж бездельничать, а папа нарезал бутерброды с маслом и протёртой свежей смородиной. Уже много лет наши вечера проходят одинаково — чай, деревенские сладости и какой-нибудь фильм. В этот раз это была оскароносная «Земля Кочевников». Прямо как про нас с папой.
