Женевские конвенции и протоколы к ним, применяемые в период вооруженных конфликтов, [1] в конце 1980-х оказались в поле политического противоборства. Идейный противник откопал эту тему и запустил её как очередной «камешек в наш город» для клеветы на СССР. Они выискали у нас юридическую слабину в том, что Конвенции якобы не приняты к исполнению Советскими Вооруженными Силами, поскольку в общевоинских и боевых уставах о международном военном праве ничего не сказано.
Высшее политическое руководство страны на этот счет не давало специальных указаний, и вопрос решался в инициативном рабочем порядке на уровне члена Политбюро ЦК КПСС – Министра обороны СССР. Дмитрий Тимофеевич ЯЗОВ поручил эту работу своему аппарату, где в тот период мне выпала честь служить старшим юрисконсультом и, по сути, инициировать тогда принятие нужных правовых решений. Задача была поставлена так:
– Что там за конвенции, принесите почитаем, сказал Министр.
– Они объемные, плюс дополнительные протоколы, доложил офицер…
Современному читателю, покажется сейчас пустяком найти полный текст этих конвенций с помощью интернет, например. Но в то время, пишущих машинок и копировальной бумаги – это дело было не столь простым. Полных текстов Конвенций с Протоколами трудно найти даже сейчас, а тогда и подавно. Аутентичные их тексты были доступны, пожалуй, всего десятку специалистов на всю огромную страну. Но мне повезло, у меня они были, благодаря моим учителям и кандидатской степени по международному военному праву.
К моему удивлению, через несколько дней состоялся новый разговор:
– Интересная вещь – «твои» конвенции. Много мыслей почерпнул. Но обо всем этом мне и без конвенций приходилось думать за всю мою службу при планировании и организации военных действий. Читал эти твои конвенции, и даже не знал, что мы намного опережали и перевыполняли их требования. Сколько бы мы всего сэкономили и сберегли людей, если бы следовали только формальным требованиям этих конвенций. Всё это и так было и есть, и даже намного больше в наших боевых документах. Почитай «Малиновку» [2], директивы ставки, приказы главкомов по линии боевого управления, тылового, медицинского обеспечения. Возьми любой наш бой, даже самый малый, везде есть гуманитарная составляющая, всегда и везде командир обязан беречь людей, гражданское население, помотать больным и раненым, а как это делается, подробнейшим образом регламентировано военно-административном законодательстве.
Что этот «твой» Красный крест или ООН могут предложить людям во время войны? – вопрошал маршал-фронтовик – Что? Палатку и котелок риса? Посмотри и сравни, как мы обустраивали людей, возвращали отремонтированное и новое жилье, кормили, лечили… Например, население оккупированной Германии мы спасали от полного вымирания, от голода и холода. Почитай документы о том, сколько труда ввалили, сколько мы вкладывали в чужих враждебных нам людей. И всё это, чтобы доказать миру свою правду; чтобы ни у кого и тени сомнения не возникало в нашей бескорыстной гуманности, чести и справедливости; что «наше дело правое».
– Так точно, ответил я, но ООН-овские бюрократы от нас не отстанут, нам нужен юридический акт.
– Что, ты конкретно предлагаешь?
– Предлагаю: сейчас началась разработка «новой советской военной доктрины» и закона «об обороне», вот в них предлагаю внести соответствующие разделы, где расписать основные принципы применяемых конвенционных норм, и не только Женевских, но и Гаагских и многих других. Кроме того, нужно иметь в виду, что есть еще древние и общенациональные обычаи войны, их тоже нужно учитывать…
– Столько всего – это можно в диссертацию записать, а нам нужно выполнить задачу четко и кратко по-военному. Надо написать приказ Министра обороны СССР, к которому приложить все эти конвенции, пусть командиры ознакомятся и всё исполняют.
– Но конвенционные положения требуют детализации, возражал я, того, что называется имплементацией договора. Мы должны определить ответственных, организационное, материальное и прочее обеспечение гуманитарно-правовых норм в наших реалиях и формулировках наших законов, уставов, приказов, директив и наставлений.
– Некому этим заниматься, всё это расписывать и разжевывать. На то чтобы пересмотреть все наши военно-штабные бумаги на предмет их соответствия конвенциям уйдут годы, если не десятилетия, сказал маршал. У нас нет такого времени. Поручим Управлению делами написать соответствующий приказ.
16 февраля 1990 г. Министр обороны СССР подписал приказ № 75 «Об объявлении Женевских конвенций от 12 августа 1949 года и Дополнительных протоколов к ним».
В приказе был полностью воспроизведен текст конвенций и протоколов, хотя и не было расписано, в каком порядке их выполнять, но это был уникальный юридический документ, которым Министр обороны обязал всех жителей страны выполнять международные обязательства государства. Теоретически обосновать эти полномочия трудно даже сейчас.
Вскоре маршал спросил: ну что доволен, приказ «твой» подписали, конвенции объявили? На что я уважительно возразил в том смысле, что это конечно великолепно, но остались неурегулированными многие вещи: материальные, технические, процессуальные, финансовые. Это может дать повод нашим международным оппонентам и заклятым партнерам упрекать нас в очковтирательстве и показухе.
– Упрекать нас всегда будут, ответил маршал. Как бы мы себя не вели, какие бы конвенции ни были, нас будут упрекать только за то, что мы есть. За то, что умеем воевать и побеждать. Конвенции они переврут, извратят и используют для клеветы на нас. Они их никогда не выполняют, а от нас требуют выполнения. Они нужны им только для пропаганды. Но мы-то с тобой должны понимать, что в настоящей войне – в третьей мировой – ядерной войне спросить за соблюдение конвенций будет не с кого...
Минувшее тридцатилетие не изменило мои представления, но пришло четкое осознание того, что такое право войны – это умение чувствовать и смягчать боль войны. Однако, как и раньше считаю, что до конца не решенными остаются многие вопросы понимания и применения норм и принципов международного гуманитарного права в отечественной практике государственного военного строительства.
В сводках боевых действий на Украине, постоянно отмечаются примеры высшего воинского гуманизма российского солдата, соблюдение нашими воинами законов и обычаев войны в несоизмеримо больших масштабах, чем это диктуется формальными рамками конвенций. Подчас задумаешься, не чрезмерно ли это: помещать в комфортные госпитали недобитых нацистов, кормить их, лечить, досрочно отпускать домой к семьям. За счет российской экономики заново отстраивать разрушенные нацистами города, села, мосты и дороги.
Политическая линия России и нашего Президента на то, что бы поступать с воющим противником гуманно, беречь исконно дружественный украинский народ, глубоко соответствует букве международного гуманитарного права, но и выражает его дух и смысл – представляет собой наш национальный обычай войны – чести, милосердия и справедливости.
Однако по собственному опыту знаю, что боевые командиры подчас скептически отзываются о конвенциях. Мол, мы врага жалеем, а нацистское зверьё конвенции ни во что не ставит; конвенции на поле боя не работают; на войне все средства хороши, а от конвенций только вред.
Поспорю. По моей глубокой убежденности соблюдать международные законы и обычаи войны – это не просто правильно идеологически, это выгодно стратегически, тактически и юридически.
И вот почему:
1. Войска получают духовную силу, исполняя законы и обычаи войны. Честь, гуманность и милосердие – это не простые слова. На поле боя в ярости схватки с противником легко забыть о них. Прозрение наступает позже, когда в сознании и в душе участника войны всплывают кровавые картины, мольбы и страдания тех, кого мог спасти, пощадить, но не спас. До конца жизни, а может и после неё, настоящий воин помнит все свои битвы, в мельчайших подробностях всплывает, кто был прав, а кто виноват. Врачи называют это – «послевоенный синдром». Он возникает у всех. Малодушные, преступившие законы войны, часто спиваются, разлагаются и подыхают без мира в душе. Сильные – живут с честью, им легче вылечить душевные раны войны. Есть отдельная категория – вояки без чести и совести, зверьё, нацисты и дебилы, которым недоступны гуманитарные чувства. Не впервой мы столкнулись с маниакальной стратегией и тактикой войн без правил наемников, наркоманов, фанатичных разбойников и даже убийц-каннибалов. Для них не представляет никакого огорчения поголовно убивать мирное население, включая стариков и грудничков, глумиться над раненными и пленными, совершать немыслимые зверства и злодеяния. Они наши враги и наш воин имеет отличие от них – духовное превосходство – воинскую честь, законность и справедливость. Воспитание войск на этих началах выгодно не только морально, но и материально. Это тот случай, когда мораль, охватившая массы, превращается в непобедимую боевую силу.
2. Законы и обычаи войны освобождают от ложного гуманизма, слюнтяйства и малодушия в бою. Смутные представления о праве или наоборот правовой нигилизм могут порождать мифы и заблуждения, например, ложный гуманизм. Наш противник прекрасно пользуется этим во время войны, нагнетая в общественной пропаганде псевдо пацифистские, анти-мобилизационные, эгоистические настроения. Пресечь это вполне возможно, если руководствоваться не ложной гуманностью, а военной законностью. Раз уж война, то должны быть приняты законы военного времени и военного положения. Не получится одновременно развлекаться и воевать. Тут уж что-то одно и оно для всех определяется правом войны.
В боях на Украине российские войска столкнулись с тактикой противника прикрываться гражданским населением, женщинами и детьми. Ложная гуманность в том, чтобы считать себя виновным. Законы и обычаи войны возлагают ответственность за жертвы не на того, кто наступает, уничтожая врага, а на того, кто прикрывается мирными людьми. Это звучит сурово, но таков закон войны. Если враг будет знать, что от наших ударов его не спасут его подлости, то желание прикрываться гражданскими у него поубавится так, как оно исчезало у гитлеровцев, когда войска Советской Армии крушили их по всей Европе. На той войне был четкий закон, перед началом атаки в городе, минутный артналёт-предупреждение и потом получасовая передышка для того чтобы мирное население укрылось, а после этого вся мощь огня и стали обрушивалась на врага.
Женевские конвенции 1949 г. были написаны после Второй мировой войны, и включили в себя весь опыт этой и предыдущих войн. В них сосредоточена мудрость законности и военного гуманизма – разумного и достаточно на поле боя. Это ключ к несомненности в правоте. Когда каждый воин и командир вооружен такой правдой – это выгодно, но и в высшей степени достойно.
3. Законы и обычаи войны дают людям ясность в том, как к ним будет относиться государство в суровых условиях войны. Ничего плохого нет в том, чтобы четко разъяснить законом как, за счет чего и в каком порядке будет происходить, например, эвакуация, интернирование, репатриация военнопленных.
Ничто не мешает нам рассматривать правовое поле как поле боя с юридическим противником. Использовать международное право, как искусную рапиру, которая способствует победам не только на оперативно-тактическом театре войны, но в геополитическом противостоянии за справедливость и светлое будущее России и мира.
___________________________________
[1]. Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы к ним. - 5-е изд., доп. – М.: МККК, 2011. – 302 с.
[2]. «Малиновкой» в Генштабе попросту назвали многотомный - Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. М.: Воениздат, 1947-1959. Вып. 1-39.