Утром Вера Ивановна первым делом постучала в комнатку к соседям, чтоб узнать, когда же Светлана намеревается ехать в участок. Ей никто не открыл, но из комнаты доносились какие-то хлюпающие и пузырящиеся звуки. Вера Ивановна постучала настойчивее, и тут дверь открылась сама собой. В темноте зашторенных плотной тёмной тканью окон на мятой кровати лежал, скорчившись, едва различимый силуэт, и дрожал крупной дрожью. На ощупь подойдя поближе, Вера Ивановна разглядела мокрое от крупных капель пота измождённое осунувшееся лицо Эдика, который смотрел на неё сбоку, выпучив глаза с лихорадочным блеском, наморщив гармошкой лоб и закусив одеяло, обнажая десны и крупные передние зубы. Его знобило, от мелкого клокотания в зобу его дыхание напоминало присвист с жужжанием, тело изгибалось в конвульсиях, височные вены вздулись, и со стороны эта картина напоминала поломанную жужжащую машинку... Увидев Веру Ивановну, Эдик выпустил из зубов одеяло, оскалился и стал крутить головой, изгибая шею, словно кот в желании быть поглаженным. Вера Ивановна ахнула от картины, отступила и хотела было уже бежать назад, как услышала сзади жалобное скуление. Это Эдик, открыв большой рот и щёлкая зубами, как щелкунчик, со страдальческой гримасой и слезами в покрасневших выпученных глазах пытался ей что-то сказать... Женщина увидела, что он изо всех сил борется с конвульсиями, и, перепачкав простынь тягучими слюнями, пытался выговорить:
-Беееееги... Беееееги... Отсююююда...
-Эдик, Боже мой, что с тобой? - пришла в себя женщина, начиная шарить рукою по стене, чтобы найти выключатель. Она включила тусклый свет, увидела на тумбочке графин с водой и бросилась наливать воду стакан трясущимися руками. Намочив простыню и утерев ему лицо, Вера Ивановна попыталась положить его голову на подушку и успокоить, решив, что у соседа эпилептический припадок. Эдик же, чуть успокоившись и прекратив стучать зубами, снова задорно смотрел на неё сбоку откуда-то взявшимся расходящимся косоглазием и тихо смеялся.
-Не верь... - шептал Эдик, икая и подмигивая одновременно. - Не верь... Они всё знают... Я тоже знаю, но я уже всё... Того... - Эдик сглотнул, играя кадыком.
Вера Ивановна схватилась за голову и выбежала из комнаты. Она попросила мужа пойти вместе на ресепшн и вызвать страдальцу из соседнего номера врача. Обеспокоенный Вячеслав Григорьевич пытался втолковать невысокому черноволосому мальчугану за стойкой, что
-We to want the doctor! Рlease!
Но тот только растерянно хлопал глазами и норовил сбежать с ресепшена. Наконец им удалось растормошить и убедить пойти вслед за собой одну полную пожилую горничную, которая, кряхтя и переваливаясь, собралась было посмотреть, что у них там произошло, как в фойе гостиницы быстро вошла пропадавшая где-то Светлана.
-Света! Где вы пропадали? Там Эдуарду плохо! - бросилась к ней Вера Ивановна. Светлана же быстро прошелестела мимо них, отмахиваясь и оставляя их стоять в недоумении:
-У него часто так бывает...
Вера Ивановна повернулась к мужу и попросила:
-Я так больше не могу... Поедем отсюда.... Мне плохо... Куда угодно...
Супруг пытался её успокоить, убедить, что всё в порядке, но утренняя картина, представшая перед её глазами, и холодное равнодушие Светланы не давало ей покоя. Вера Ивановна, спешно закидывая вещи в чемодан, шептала только:
-Слава, поедем... Нужно быстрее убираться... Я тут больше не могу...
-Куда же мы, Верунчик? За справками?
-Да хоть за справками! Хоть за чем! Уедем отсюда!
Упаковав чемоданы, женщина вдруг заметила, что правая ладонь её снова в разводах крови. Словно понимая, что за этим последует, она вскочила с кровати и быстро направилась в соседний номер.
Дверь была не заперта. Вера без труда проникла внутрь и поспешила к кровати, желая удостовериться в своих догадках. Под грудой одеял и покрывал лежало свернувшееся калачиком тело не двигающегося больше Эдуарда. Светлана стояла рядом и с досады хлопнула по постели полотенцем.
-Вот крыса!
-Где?
Светлана была так зла, что не сдерживала эмоций и не обращала внимания, как она выглядит со стороны.
-Крыса! Не мог сдохнуть по-человечески! Надо было в номере?! Куда я его теперь понесу? Куда дену? Придётся вызывать полицию, будут разбираться, выяснять, а мне это надо?
-Светлана, что вы такое говорите?
-Вы поможете мне? Надо просто вынести тело. Сегодня ночью просто вынесем тело, я договорюсь, я знаю, с кем, его отвезут и закопают. Вы помогаете мне - я помогаю вам.
Вера Ивановна пятилась назад, маша руками:
-Нет-нет, мы сейчас сами едем в полицию. Я знать ничего не хочу и помогать вам не буду. Вы тут сами как-нибудь, а мы уезжаем.
-Сами едете в полицию? - Светлана прищурилась, испытовающе глядя на попутчицу, - Надеюсь, про нас не скажете? - Она согнулась над кроватью, складывая полотенце, и смотрела снизу вверх дерзким жестоким взглядом, не отрывая глаз и напоминая хищницу перед броском.
-Не скажем... - смутилась Вера Ивановна и попятилась к выходу.
Они с мужем спустились к выходу, им удалось объяснит таксисту, куда же их вести, и уже сидя в автомобиле, Вера Ивановна призналась:
-Слава, как мне страшно... Ты не представляешь, мне кажется, что за нами гонится смерть...
-Ну-ну, перестань... - утешал её добродушный супруг, обняв одной рукой и положив её голову себе на плечо, - Ты себя накручиваешь... Ты всё слишком близко принимаешь к сердцу... Ну, подумаешь, человеку стало плохо... Бывает...
-Поскорей бы приехал Денис... У меня такое чувство, что под ногами земля горит... Нас преследует рок, Славик... Это какой-то ад, честное слово... Вырваться бы отсюда...
-Ну вот, опять ты начинаешь. Расслабься. Какой же это ад? Это ещё не ад... - пророчески почему-то именно так ответил Вячеслав Григорьевич, и машина подъехал к полицейскому участку.
Посидев там два с половиной часа и получив, наконец-то, долгожданные справки, подтверждающие их личность и свидетельствующие об утере подлинных документов, супружеская чета, для того, чтоб как-то расслабиться и нивелировать первые негативные впечатления от поездки, решила отправиться в небольшой ресторанчик, с высоты которого открывался почти весь ночной Мехико. Они оставили свой багаж на первом этаже гостиницы, располагающейся в небоскрёбе, решив в ней же переночевать перед тем, как завтра отправиться в путь, чтоб воссоединиться с потерявшей их группой туристов, и, поднявшись на лифте на предпоследний этаж высотного здания, прошли в зал.
В зале играла негромкая приятная музыка; мимо столиков с подчёркнутой учтивостью проплывали манерные и услужливые официанты; на зеркальный пол, стены и столики бросали многочисленные зайчики и блики крутящиеся потолочные люстры с шарообразными абажурами. Через зеркальное окно во всю стену открывался чудный завораживающий вид ночного Мехико, пестрящего гирляндами дорожных фонарей, витрин, светом фар струящихся по дорогам машин, застревающих на светофорных перекрёстках, словно эритроцитарные столбики, и сигналящие клаксонами на все лады.
Когда супружеская пара уселась, к их столику так же услужливо подрулил официант и предложил оформить заказ. Выбирая блюдо и листая меню, Вера Ивановна, откинувшись на спинку кресла, вдруг краем глаза заметила высокую бледную девушку, одиноко стоящую у входа и неотрывно смотрящую на её кулон, закреплённый у ворота платья слева. Девушка робко и неприкаянно жалась к входной двери и неотрывно смотрела на него, но подойти не решалась.
-А она-то что здесь делает? Она же мёртвая... - вырвалось у Веры Ивановны прежде, нежели она успела дать себе отчёт в своих словах.
-Кто? Где? - заинтересованно вращал голову Вячеслав Григорьевич, не забывая нанизать на вилку креветку из салата.
-Вон та девушка... - кивнула головой супруга в её сторону, не вполне осознавая пока, что она говорит.
-Какая? - продолжал всматриваться в дверной проём муж.
-Что стоит возле зеркал... - начала было Вера Ивановна, но осеклась, так как заметила, что отражения в зеркалах сзади себя бледная потерянная девушка не оставляет.
Вячеслав Григорьевич перевёл глаза на супругу и печально заметил:
-Веруся, ты совсем не высыпаешься...
Тут девушка с визгом ринулась на Веру Ивановну, протягивая к кулону свои худые длинные руки и пытаясь отодрать его от платья. Вера Ивановна стала от неё отбиваться, но, как ни странно, никто в зале даже не посмотрел в их сторону. Все продолжали мирно заниматься своими делами...
