Спектакль «Пап, пока» режиссера и артиста Александра Кудряшова, отправившийся с гастролями по Центральной Азии и Южному Кавказу, едва не вызвал сразу два скандала. Постановку о судьбе ветерана двух войн, абхазской и Второй чеченской, в Киргизии заранее обвинили в русофобии, а показ в Тбилиси призывали отменить, наоборот, за «оправдание убийцы». Гастроли стали первым оффлайн-мероприятием «Театра сопротивления» — возможно, единственной на данной момент инициативы по объединению представителей творческого российского зарубежья и внутренней культурной оппозиции. RTVI побывал на спектакле и пообщался с Кудряшовым и продюсерами его турне.
«Тут никто не плохой, сынок»
Молодой человек в костюме и офисной рубашке показывает слайды через проектор и пускает по рукам собравшихся фотографии своей семьи. Помещение, в котором происходит действие, мало напоминает театральный зал — скорее уж офис с экраном, проектором и длинным столом для совещаний. Выступление артиста тоже мало напоминает театр — ощущение, что один из работников этого воображаемого офиса просто делает презентацию перед коллегами. Но это самое настоящее представление — спектакль “Пап, пока” Театральной компании Александра Кудряшова, у экрана — сам Кудряшов, уроженец села под Нижним Новгородом, артист и постановщик, ныне — житель Казахстана.
Фотографии настоящие, рассказанная артистом история — тоже. Главный герой — отец актера, Анатолий Александрович Кудряшов, ветеран двух войн, абхазской и чеченской, на которые он отправился добровольцем. Его история — о жизни и смерти человека, раздавленного колесами государственной машины: отец рассказчика погибает не на войне, а не найдя себя в мирной жизни после нее. И Кудряшов рассказывает эту историю, мешая исповедальность со стендап-юмором, на пути от счастливых детских впечатлений к довольно жуткому финалу — жизни родителя и всего представления.
В рамках нынешних гастролей “Пап, пока” сперва показали в Алматы, продолжили в Ереване и Тбилиси, а через несколько дней спектакль приедет в Бишкек. Перед показом в столице Грузии у артиста и организаторов гастролей возникло небольшое недоразумение: в соцсетях появились записи, в которых выражалось недовольство тем, что спектакль якобы оправдывает и представляет в выгодном свете убийцу, а также призывы бойкотировать показ. Однако дальше нескольких записей в соцсетях дело не пошло.
Как рассказал Кудряшов RTVI перед спектаклем, это не первый случай проявления острых эмоций в отношении его глубоко личной истории, рассказанной в представлении. Так, например под рекламой показа в Бишкеке появились комментарии с обвинениями, только на этот раз в русофобии. “Люди имеют право высказаться, только я бы предпочел выслушать их и ответить в режиме диалога, а не в режиме „отмены“ и бойкота”, — говорит Кудряшов. “Против этой постановки, по моим наблюдениям, высказываются те, кто ее не видел”, — добавляет он.
Ответ об отношении к представителям народов Кавказа, кажется, дается и в спектакле: “Тут никто не плохой, сынок”, — философски замечает отец, на тот момент еще служащий на Северном Кавказе, когда навестивший его сын делится впечатлением от теплого местного гостеприимства.
Кудряшов работает в жанре “свидетельского театра” — одного из направлений документальной драмы, где на сцену выходят непосредственные участники или свидетели событий, которым посвящена постановка. Его “Пап, пока” отсылает сразу к трем знаковым постановкам в этом жанре: однажды показанному в Москве “Небольшому рассказу” Войцеха Земильского (в нем артист и педагог из Варшавы в виде академической лекции рассказывает историю своего деда-аристократа, подвергнутого остракизму в современной Польше за сотрудничество с органами безопасности в ПНР), “Лир Клещ” в Театре.doc (дважды судимая Марина Клещева, смешивая автобиографические детали с шекспировским сюжетом, представляет историю своей жизни и чудесного спасения из криминальной социальной воронки с помощью театра) и поставленному в Театре им. Йозефа Бойса “Узбеку” Талгата Баталова (документальной автобиографической истории о том, как уроженец Ташкента переезжал в Россию и с огромным трудом получил российское гражданство).
“Пап, пока” мог бы остаться глубоко личной историей о взаимоотношениях с отцом, тоске по нему и обиды на родителя. Однако Кудряшов сам настаивает на если не политическом, то по крайней мере гуманитарном звучании. “Я сознательно позиционирую этот спектакль как антивоенное высказывание, — рассказал он корреспонденту RTVI после спектакля в Тбилиси. — Лозунги хороши, пусть они будут, но я пользуюсь театральным инструментарием, для того чтобы это сказать. Можно выкрикнуть „долой войну“, а можно рассказать историю, в результате размышления над которой эти слова могут сами образоваться в голове”. По его словам, после 24 февраля он отказался от сотрудничества с государственными театрами как режиссер и как актер, а также утратил способность ходить в театр как зритель. Наилучшим способом работы в профессии для себя счел чтение книг онлайн для русскоязычной аудитории со всего мира, испытывавшей схожие с ним чувства — тревогу и стресс. “Пап, пока”, по словам Кудряшова, оформился в виде пьесы и моноспектакля в апреле нынешнего года.
«Наша задача не распропагандировать зрителя»
Онлайн до сих пор работал и организовавший гастроли “Театр Сопротивления” — это турне стало первым оффлайн-мероприятием, спродюсированным этой “цифровой платформой”, как просит называть ее продюсер театра. Он просит сохранить анонимность, отмечая, что без имен и фамилий работает вся структура театра. “Мы, возможно, первые, но точно не последние, кто решил объединить усилия театральных деятелей и вообще художников, которым необходимо соединить творческое высказывание со своей гражданской и политической позицией”, — рассказывает собеседник RTVI. При этом “Театр Сопротивления” сотрудничает не только с уехавшими творцами, но и с деятелями внутри России — правда, рекомендуя им делать свои проекты также анонимно. “Мы называем вещи теми словами, которыми они называются, — это первое, на чем мы сошлись и стали работать вместе, — объясняет продюсер. — Анонимность же поможет избежать последствий применения российского законодательства, все больше превращающегося из механизма правового регулирования в механизм цензуры”.
Вопрос дальнейшего развития вне онлайн-среды театр напрямую увязывает с вопросами финансирования — никакого единого источника средств у платформы нет. “У нас не стоит задачи заработать, „выйти в ноль“ или в небольшой минус, — рассказывает собеседник RTVI. — Нам важно просто осуществить показ, гастроль или премьеру; для того чтобы „случилось“, всегда есть минимальная цена”. Чем сложнее и оснащеннее спектакль визуально и технически, тем больше стоимость его показа, констатирует продюсер. До сих пор, указывает он, сбор средств осуществлялся через пожертвования.
“Мы, на самом деле, не боимся сотрудничества ни с одной организацией, с которой мы исповедуем одни ценности”, — говорит продюсер. “Ну, разве что от Президентского фонда культурных инициатив мы бы такое пожертвование не приняли, — смеется собеседник RTVI. — Но что-то мне подсказывает, что и мы им сейчас не очень интересны”. При этом он подчеркивает, что театр готов проверить любую организацию-донора — прежде всего, на совпадение ориентиров. И приводит пример исповедуемых ценностей: половину сборов с гастролей Кудряшова артист и пригласившая его платформа в принимающих их странах сами жертвуют “помогающим” организациям — то есть тем, кто помогает украинским беженцам, уехавшим от мобилизации россиянам и другим нуждающимся.
При этом продюсер не имеет ничего против отнесения деятельности “Театра сопротивления” к жанру политического театра. “Только мы не разделяем политическое и человеческое, — резюмирует он. — Мы можем позволить себе политическое высказывание, но мы — исследователи: наша задача не распропагандировать зрителя, а сделать так, чтобы он задумался. И да, мы хотим перемен, но работаем на это средствами искусства”.
