Чтобы ответить на обозначенный в заголовке вопрос необходимо немного углубиться в историю.
Общеизвестно, что советские артисты относились к той небольшой части населения СССР, которая имела возможность выезжать за рубеж. Именно поэтому у них были заграничные вещи, импортная техника и проч.
Но артисты народ находчивый и свои редкие загранки использовали не только для того, чтобы приодеться в заграничные шмотки, но и чтобы подзаработать.
Очень интересно об этом пишет в книге «Игра в городки» Юрий Стоянов, который до прихода на ТВ довольно продолжительное время работал в БДТ.
В 1988 год Стоянов с труппой театра отправился на гастроли в Японию со спектаклем «Амадеус», в котором он играл Моцарта. В эту страну давали самые большие суточные - 75 долларов. Гастроли длились 40 дней. Таким образом артисты получали в общей сложности 3 тысячи долларов. Деньги огромные для советского человека.
Но, как пишет Стоянов, никто и никогда не тратил их на питание: старались купить дорогую электронику или иные дефицитные в СССР товары, чтобы затем перепродать их в Союзе. По словам Стоянова, у иных находчивых товарищей получалось таким образом конвертировать один доллар в 15 руб. Для сравнения: зарплата Стоянова в театре в те годы равнялась 140 руб. в месяц. Таким образом за одну поездку в теории он мог заработать столько же, сколько за 27 лет службы в театре...
Но чем же питаться в таком случае? Вот для этого артисты и брали в дорогу с собой еду. В этом вопросе руководство театра шло им на встречу. По словам Стоянова, дирекция разрешала народным артистам СССР и РСФСР взять в поездку 20 кг круп и консервов, заслуженным — 15 кг, а остальным — по 10 кг. Гастролёры старались захватить с собой ещё и маленькую электроплитку. Всё это паковалось в ящики и отправлялось вместе с реквизитом и декорациями. Помимо этого, в личную кладь артисты стремились положить побольше колбас, сухарей, сгущёнки и т.д.
«Если все мы одновременно врубали в сеть свои плитки и кипятильники, свет в гостинице начинал мигать на всех тридцати этажах», — вспоминает Стоянов.
Доходило и курьёзов. Например, один из коллег Стоянова включал кондиционер на максимальное охлаждение и подвешивал к нему привезённую колбасу, чтобы она не испортилась.
Сам Стоянов по совету сопровождавшего труппу товарища из органов купил на командировочные электровязальную машинку с программным обеспечением за 750 долларов. В СССР он смог продать её за 20000 руб. какому-то начинающему коммерсанту. Это, пишет Стоянов, оказалось гораздо выгодней, чем везти из Японии обычную бытовую электронику.
Были в труппе и опытные в этом «бизнесе» люди, которые заранее получали заказ на конкретные товары и их покупали. Один из них купил 25 кг дефицитных в Союзе иголок для швейной машины. И был очень рад, так как после этого мог больше не бегать по магазинам. Однако по возвращении домой выяснилось, что в Японии используются иглы другого типа, которые к нашим машинкам не подходят. Так что заказчик платить за японские иглы отказался...
Любопытно, как Стоянов с юмором описывает прибытие другой труппы после таких гастролей:
«По периметру сцены была натянута лента с надписью «Стоп! Проход воспрещён!», и шесть таможенников оформляли привезённые нашими артистами из Японии в ещё нищую тогда страну телевизоры, магнитофоны, ковры, холодильники и прочие сокровища! Все это было выгружено здесь, прямо на сцене, как декорации какого-то странного, фантастического спектакля про будущее. В зал никого не пускали, и мы — те, кто не ездил за границу, — с завистью наблюдали за происходящим с колосников, то есть из-под самой крыши театра. Там внизу, в тишине слышался только звук вскрываемых картонных коробок, скрип упаковочного пенопласта, удары печатей по бланкам с таможенными декларациями и чей-то шёпот. И вдруг рядом кто-то сказал:
— Сейчас бы туда РГД-5 с запалом на три и две десятых секунды зафигачить!
Я обернулся и увидел Виталика, который служил срочную сапёром и дело своё помнил».
