Реальные случаи моей жизни.
Чего уж тут – мне повезло, меня пристроили в престижнейшую школу того, «застойного» времени. С самым, что ни на есть английским уклоном. Начиная со второго класса начался этот «уклон». Как только нас не уклоняли и не приклоняли, но, было смешно и завлекательно.
Посредством маленького зеркальца учились правильно выговаривать звуки английских букв, при этом до боли коверкая язык в разные стороны… Далее изучение слов, транскрипций, диктанты… Лингафонные кабинеты со взрослыми наушниками, из которых слышалась диковинная речь… Далее газета (ньюспейпа)… Эту пейпу надо было покупать в каком-то особом киоске в центре Москвы… Старались все: и учителя, и мы, и родители, и вспомогательные родственники…
Наш класс поделили на группы по 8-10 ребятишек, для лучшего усвоения материала, так как в последующем предполагалось преподавание некоторых предметов на английском языке… Я был счастлив. В меня втекало чудное знание, и я это прекрасно понимал, и осознавал… Я учил, зубрил, смаковал иностранные слова. С некоторым фанатизмом делал домашние задания. Готовился… Готовился… А меня не спрашивали. Снова готовился и снова не проверяли… Решил не готовится, а зачем? А тут меня спросили — конечно двойка. И началось: готовлюсь, руку тяну — ничего, как я ничего, так двойка… Потом меня практически не спрашивали, а чего на меня время тратить – всё равно ничего не отвечу…
Дома я боялся признаваться в своих провалах, стыдно же… Замалчивал и скрывал… Так я стал троечником. Кое-что мог, кое-что знал, как-то отвечал, вообщем, превратился в «коекакера»… У одной из групп, у бэшек, была бывшая стюардесса (как поговаривали). Мне казалось, что она, вообще на русском не говорила. Постоянно гоняла своих подопечных от и до. Они измученные выходили из класса. А я им завидовал…
Пытался я, пытался актив класса, пытались прикреплённые ко мне приятели-друзья. Особенно Максим Сапронов, благо, что рядом жили. Тянул меня, тянул… Я старался, но, что-то не получалось…
Восьмой класс, экзамены, привычная тройка по «ин.язу.» заняла своё привычное место…
Техникум порадовал. Порадовал всем, а особенно — «ин.язом.». Оказалось, что на фоне группы я был лучше всех. Особенно удавалось произношение… Узнав, что я ещё из спецшколы, преподаватель, приятная мадам за шестьдесят, на радостях, заговорила со мной на английском. Мне было стыдно… О чём я честно ей сказал. Мы оба погоревали, она о том, что не с кем поговорить, я же, что не смог помочь ей в этом. Она с пониманием отнеслась к создавшейся ситуации. Видимо мы были не единственными кто был в таком плачевном состоянии. Но мы старались: переводили, учили и заучивали, диктантили слова…
За полтора года «Зачёт» занял почётное место в зачётке рядом с малым количеством «зачётных» предметов. Я считаю этот зачёт «почётным», потому, что она, жалеющая нас всех преподаватель, постоянно и с ужасом вопрошала, закатывая глаза вверх: «…это как же надо преподавать язык, что вы ничего не знаете...», с ангельским терпением выслушивая тех, у кого вообще был немецкий… И глядя мне в глаза, на итоговом зачёте, даже не позволив взять билет, она произнесла: «Пожалуйста, Андрей, не бросайте… У Вас хорошо получается…»…
Оставшиеся три года в техникуме пролетели в изучении строительных премудростей… По окончании, как было принято в то время, распределили в престижный Мосстрой-16 СУ-74. Которое занималось возведением особых зданий и сооружений. И попал я на всесоюзную стройку, известную всем — «Парк Победы на Поклонной горе»…
Накануне, восьмого мая, мне сообщают, что прибудут иностранцы и надо будет их проинструктировать, обуть, одеть, дать работу, потому что они сами хотят этого… Оказалось, что это работники посольств разных стран желают выказать дань уважения ДНЮ ПОБЕДЫ — помощь в строительстве. Вот где пригодился мой английский!
Я около получаса говорил с ними, объясняя, что и как, куда и зачем. Я запыхался, от прекрасно произносимых мною слов: YES-NO-GO и бурной при этом жестикуляции, подтверждающие эти слова. После чего, когда они дружно стали сметать пыль и разбирать специально заготовленную для них опалубку, подошел один и сказал, на почти чистом русском, что они тут все понимают… В ответ на моё «Да как же так!!!», он добавил, что на меня было очень интересно смотреть. Я расстроился… И тут заметил одну даму, такая милая старушенция, которая отдельно ото всех, усердно откидывала в траншею свеженасыпанный для трамбовки песок. Я подскочил и «грозно» так, помня, что «они» всё понимают, спросил: «Какого здесь происходит и какой такой ей дал такое поручение?». Она одарила меня своим взором заплаканных глаз и ответила, на чистом английском, что она ничего не понимает…
Её уже все ожидали, после «интернациональной помощи». Собрались у автобуса и молча ждали, когда мы с ней, под ручку не торопясь шли. Она говорила и говорила, изредка вытирая слёзы шейным платком… Ей помогли подняться на ступеньку. Она обернулась и махнула мне рукой. Я подошёл. Она обняла и поцеловала меня в щёку… Двери закрылись. Автобус качнувшись поехал. Я вскрикнул «Goodbye» и замахал рукой… Подошедшие мастера стали язвить: «...О, мы тут вкалываем, а он уже невесту провожает...». На их дальнейшие подколки, типа: может и ты туда, когда свадебка, о чём ворковали… Я им рассказал, что понял из всего долгого разговора, при котором я не произнёс ни слова: что в войну она была медсестрой и у неё погибли все, и близкие, и дальние родственники…
В конце этого месяца меня призвали в Армию…
Через месяц службы, я заметил у одного из заступающих вместе со мной в наряд по роте книгу на английском. Этот, видите ли, читал её. С его слов он её ещё и понимал… Я просил его помочь мне с английским, а что, а вдруг. Он согласился! Мы взялись! Жаль, что не долго… Через пару недель его перевели в другое подразделение. Больше мы с ним не встречались… Пришлось в армии другие языки изучать… И эти два года, ужасно тянувшиеся, прошли...
Без экзаменационное поступление в МИСИ окрылило. Ох, как я был голоден до знаний… Но, как оказалось, одного «голода» было мало. «Новая», рыночная жизнь вклеивала свои страницы в учебники…
Перепоступил в другой, поближе, поудобней. Перевестись не удалось. Год потерял… Зато теперь я был в Академии Управления, то, что надо!
Снова на вечерний, снова староста группы. Тут вела «ин.яз.» ох, какая строгая дама. Полагая, наверно, что нам всем не удалось поступить в институт иностранных языков. Снова задания, снова газета, переводы, диктанты. Я понимаю, что всё это привычно, для вчерашних выпускников. А у меня последняя встреча с преподавателем была пять лет назад. ПЯТЬ ЛЕТ!!! У меня теперь семья, ребёнок, работа… Ну вот какие тут «пейпы» от сих-до-сих…
Через пару месяцев её сменил другой… Потом ещё… Так прошёл год… Нам ставили семестровые зачёты, предупреждая, что будет экзамен, а как же — Академия…
За семестр до экзамена, в деканате сообщили, что приходит новый преподаватель по «ин.язу», в прошлом переводчик при посольстве в самой Великобритании… Мы, затаив дыхание ждали входа преподавателя в аудиторию.
Перед нами предстала милая мадам, о годах которой даже не заикаются, одетая в высокую импортную моду тех лет, в вызывающей стрижке с зонтом-тростью в руках... Присела. Расположила свой «редикюль», пристроила зонт, отвинтила колпачок ручки обнажив золотое перо и заговорила… Мы, затаив дыхание слушали совершенно непонятную речь… Она продолжала говорить копаясь в сумочке и тут она подняла на нас глаза и… поперхнулась, закашлялась, держась за горло сказала тихое «сори» и снова продолжила на нём — на непонятном нам языке… Запнулась, оглядела нас и спросила на русском с английским акцентом: «Меня все поняли?». Мы отрицательно замотали головами…
Это занятие мы посвятили знакомству. Она рассказывала о себе. Забавно путая русские и английские слова. Она оказалась действительно переводчиком (с её слов) при посольстве в самой Англии, на вторых ролях, почти тридцать лет. Но, по семейным обстоятельствам, то да сё, вообщем, последние полгода в Москве…
Мы старались… А она никак не понимала: «как же так можно ничего не знать… и где наше произношение…»… Я боялся надеяться даже на тройку…
На экзамен, который проходил в маленькой аудитории и приглашались по три человека, я катастрофически опаздывал. Ребята, которые ждали, чтоб прикрыть, так, на всякий случай (мобильников тогда не было), заругались на меня, сказав, что ОНА в настроении, вроде… Зашёл последним. Взял билет. Присел. Посмотрел на задания… и поднял руку. Она кивнула…
Я подошёл. Присел напротив неё и на чистом русском заговорил... Я ей рассказал всё. Как учился в школе. Про техникум. Армию. Стройку. Семью. Теперешнюю работу инженера-конструктора. Плюрализм мнений. Новые веяния…
Она слушала меня не перебивая... Молча открыла мою зачётку. Что-то начала заполнять. Я смотрел в окно. Мне было стыдно и обидно. — У Вас такое произношение…, — неожиданно сказала она. Я вздрогнул и посмотрел на неё. Наши глаза встретились…
— Пообещайте мне, что если Вам понадобится английский, Вы его выучите... — тихо, с мелодичным акцентом сказала она... Я секунду задумался и кивнул, сказав, что если «ин.яз» мне понадобится, то обязательно выучу.
Дописав, что-то в зачётке она протянула её мне. Я поднялся, сказав «Фэнкс»…
В курилке, где собственно все собрались и ждали остальных, для общего «обмытия» экзамена, мне удивились, и спросили: «Что уже всё? Сколько?». Я протянул ещё не убранную в карман зачётку сказав, что я не смотрел. Кто-то схватил, раскрыл и присвистнул... Охнул другой... Другая недовольно заворчала, что она целое лето гидом проработала, а ей четвёрку, а ему, то есть мне — вот это? Я посмотрел на вернувшуюся ко мне мою зачётку и обомлел: там на три строчки красовалось полностью выведенное слово «Отлично»…
Наша «рыночная» жизнь понеслась куда-то, прыгая из стороны в сторону… Учиться дальше мне не удалось — надо было зарабатывать и обеспечивать…
Пронеслось, с разными заносами и кризисами, почти десять лет. Из-за очередного кризиса пришлось продать наше охранное предприятие… Продали удачно – причём мы остались на своих руководящих постах…
С новыми, богатыми хозяевами было решено создать совместное предприятие, с выходом на международный рынок. Перспективы засветились — чуть не ослепли. Для своеобразной проверки нашей пригодности, приехали к нам владельцы школы телохранителей из Израиля. Конечно с переводчиком…
Пока я занимался подготовкой к чаепитию, ко мне в комнату заглянул один из приехавших и заговорил на английском… Я испугался и обрадовался, ведь, почти десять лет не слышал бытовую английскую речь, а тут такое…
Минут через десять, мы смешно болтали на «нашем международном», весело жестикулируя и подщёлкивая пальцами друг другу подсказывая… Помня данное обещание я надеялся теперь его осуществить… Очередной кризис не позволил…
***
…Сейчас. мне половина шестидесятого… Потихоньку изучаю сам… Не торопясь... и для себя…