1223 год. Позднее лето. Череда поражений вынуждает антимонгольскую партию Хорасана искать спасения в бегстве. Гурские князья уходят за Инд, под сень владык Лахора и Дели.
На переправе их застигает неутомимый враг.
Продолжение. Предыдущая часть и голоса за спиной, шепчут ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Где сила хвасталась, там слабость надолго
Бесплодное лето подвело черту страшных лет. Никогда земли ислама не пустели как в проклятый (1223) год. Выпотрошенный от Фирузкуха до Нишапура Хорасан, валялся нутром наружу. Неумолимо ссыхаясь под солнцем, бестрепетным к страданиям смертных.
Недоделанное мечом довершал голод.
Дорога встречала князей высохшими арыками, незасеянными полями и бесконечными безумцами. Мыслящие здраво на нее не выходили, что неудивительно. Потому что мыслящих здраво убивают первыми.
Видя мир по-своему, они не хотят видеть его безумств. Вопрошая
Ну не может же быть так..
Может. И будет.
В селения истребленные мечами, кувалдами и бесконечным угоном (в войска хорезмшаха и монгольский хашар) мужчин властно вторгалась природа. Чьим властелином себя недальновидно мнил человек...
Мыслящий здраво.
Ограды валились навзничь, хибары пожирала земля. Выжженная зноем трава высилась до конской морды, закрывая норы выживших от дотошных гостей. Другой защиты не было. Но в ней и не нуждались там, где дети играли с костями, а женщины беззастенчиво предлагали себя за еду.
Кидаясь на путника скопом и сразу. Они не страшились умереть от позора, сознавая, что голод успеет раньше. Осень близилась и в иные годы не успев распродать первый, здесь собирали второй урожай. Но годы ушли, как и надменные повелители с их обещаниями защиты.
По привычке кинувшись на слабого, они не заметили полос на шкуре.
Жизнь систем и гибель систем в расширении, Государь.
Говаривал про такое Елюй Чуцай - киданьский принц, пришедший с системой, вызов которой бросила эта.
Высохшие каналы резали землю как морщины лицо старика. Не питающие и безжизненные. Заваленные ветошью, скарбом и костями и пылью, в которую всё обращалось и которая обращала в себя всё.
Сменяя зелень пыль становилась образом Афганистана. Оттого князья молчали, шли прямо и старались по сторонам не глядеть. Распаханные участки попались на землях, присягнувших монголам Марагани.
Завидев конных земледельцы пали ниц, а их старший на коленях подполз издалека, неся деревяшку над головой. Она давала спасение от монголов, за коих приняли гурцев приняли. Порывистый Умар Кураши бывший князь Джара хотел зарубить собаку, а Хусейн сказал
Мы научили их лаять на мир. Теперь он их учит скулить.
Умар опустил меч и сплюнул.
Безрадостная картина убитой жизни раскрывалась на скорбной дороге к Инду, за которым Гурские Князья искали спасения. В пути присоединялись кибитки с семьями и голодные беженцы. Те и другие не прибавляли движения, но прибавляли шума.
На одной из остановок, Хусейн отправился навестить своих. А с собой взял Фархада. Недавно между ними мелькнуло платье и пошла размолвка.
Бледная невеста
Женщину можно защитить от всего, кроме себя
Они встретили её в одном из селений, защищенном горами от злобного глаза и загребущей руки. Где мужчин почти не осталась, но была еда, а значит жизнь теплилась. Все крутилось вокруг Али, шустрого малого неопределенного возраста и нелепого вида.
Небольшого роста, нескладный с выдающимся носом и слетающими туфлями. В годы благополучия Али служил насмешкою общества, а когда пришли беды сделался душою остатка. К нему прибилось несколько женщин из ниоткуда. Так они и жили, общей семьей.
Других (мужчин) в селении не было.
Хотя... и старательно сохранявшего целомудрие Али, не все последовательницы за мужчину считали. Иногда в мирок вторгались возвратившиеся с войны, но с войны не вернувшиеся. Как муж одной женщины, два года назад ушедший в Кундуз на призыв Хорезмшаха.
В ожидании ночи счастливица прихорашивалась. Надела лучшие серьги и воздушный халат. Но... мужчина пришел другим. С мутным взором, скошенными глазами и желанием скрыться.
Жена казалась пресной, а семейное ложе несносным.
День мужчина продержался, а ночью ушел восвояси. Где-то нашел негодяев. С которыми неделю напролет пил, а после изрезал ножом троих и бросился со скалы.
Он привез демона
Утверждал Али
Он влюбился в смерть и на ее зов отправился
Ответил Хусейн, часто видевший такое среди простых.
В поисках пищи для войны, султаны и беки отрывали их от мотыг, знакомя со смертью. Играющей с неподготовленными людьми как порочная принцесса играет с конюхом.
Женщина с которой сдружился Фархад, находилась среди спутниц Али. Не обязательно она происходила из принцесс, но точно была из знатных.
Подобранная на горной тропе, она немного про себя рассказывала и вымученно улыбалась.
Любила одиночество, смотрела сквозь пелену и гуляла без цели. Оставаясь загадкой для себя и других, несмотря на исключительную доверчивость и полнейшее неумение жить.
Неизвестно какое из перечисленных свойств сблизило их с Фархадом, но они начали гулять вместе. А вскоре он сообщил Князю, что нашел жену. Будь это другой человек, увидеть бы воину дружеское смущение и пожелание счастья, но...Фархада слушал Хусейн
и Фархад от него услышал:
Возьми другую.
Требовательную простушку с бараньим взглядом навыкате.
Которая не будет любить и уметь любить не будет тоже. Никого. Кроме себя, своих детей и твоей способности добывать.
Чтобы быть не хуже подружек, она быстро родит. Горластых погодков, требующих сосца и отталкивающих друг друга от миски.
Первых в стремлении взять и не упускающих до последнего. Чей товарищ увидит похлопывание по животу и нахальную сытость, требующую смеха на шутку о низменном и умиление на откровение как они хорошо спали.
Но! Род твой на земле будет крепок, если конечно их грех не прейдет допустимой черты.
А эта...
Её сын станет товарищем тех сыновей. Его позовут в гости и закроют дверь перед носом. Толкнут в лужу и отнимут еду. Попросят вещь и будут хвастаться как своей. Он будет есть, что осталось и брать что с краю. Последним заходить и терпеть пока не закончится. Уклоняться от общего и отказываться от своего. Работать за гроши и считать это благом. Слышать зов смерти и не сметь не пойти.
Жить в мире людей и не видеть себя человеком.
У него будет друг которого лучше бы не было и в его дом он (друг) сможет войти хмельной. Хотя дома у её сына не будет. Потому что она родит жертву, Фархад (он редко называл его по имени) каковой сама и является.
Возьми обычную, злую бабу и они сами прогрызут себе путь.
А эта (её так будут называть)..
В твое отсутствие постучится сосед, а она отворит. Ее позовут на беседу, а она пойдет. Не умея отказать в беде и вообще отказать не умея. Тебя ославят, а сыновей назовут сыновьями... той. В чьих глазах плещется потерянность, смущение и чувство вины.
Нечто вдавливает её в себя и это нечто будет жить с вами. Оставь эту женщину умереть со своим демоном, а её демона умереть с ней.
Фархад побелел. Ударь он Хусейна сейчас, Князь даже убивать бы простолюдина не стал. Но тот пошатнулся и побрел в сторону, о чем то себе думая и кого-то в себе проклиная.
Вечная тень, но и тени не любят правды. Пройдя сотню шагов, Фархад метнулся назад
Тебя женщина родила или камень?
Материнским молоком ты вспоен или волчьим?
Показав себя поэтом.
Что часто теням свойственно. Было в нем нечто, заставлявшее себе вредить. И едва намечались изменения к лучшему, он начинал болеть.
Какой же ты Хусейн все-таки, Гад!
Правильно, что тебя никто на свете не любит!
Теперь он умел возражать.
И его можно было оставить с его (Хусейна) родителями и той, которую они ему найдут. Зеленоглазой, крикливой бабой. И может быть из этого что-нибудь выйдет.
Спор вышел за месяц до расставания. И в отцовское селение Князь не въехал, за полдня пути объявив Фархаду, что дальше тот поедет один. Это было на землях Марагани, где жизнь начинала быть безопасной.
Напоследок, Фархад ощутил что сейчас, именно сейчас. Можно (и нужно) задать вопрос, позволивший оставаться без него дальше.
Как мне жить?
Спросил он глухо
Не ищи плохого в хорошем. И хорошего в плохом.
Начни с этого, остальное Господь устроит
Всадники разъехались и больше друг друга не видели.
Фархад переживет бурю, женится, похоронит родителей Хусейна и станет в селении старостой. У него появятся товарищи и когда один из них попытается им воспользоваться. Угрожая при неисполнении просимого разорвать отношения навсегда, Фархад ему скажет
Лучше потерять друга обретая себя, чем терять себя обретая друга
И навсегда изгонит из своей жизни.
Показав что достоин рожденных сыновей и занятого места, а годы общения не прошли даром.
С Фархадом окончательно ушло прошлое. Где они под руководством улема собирали и жгли листву, а он рассказывал им истории и угощал лепешками. Мать была молода, отец силен, а братья живы.
Хусейн не грустил. Никогда. Казалось, что не умеет, но он не хотел. О чем грустить живому? Живому грустить некогда.
Гибель неготовых
Человек бегающий - человек живой
Обмелевший Инд разбился на рукава, заманивая путников к переправам. Самым осторожным не терпелось перескочить досадную преграду, оставив позади роковую реку и маячившую за ней угрозу. Опасную тем больше, чем незаметную.
Умар Кураши первым пришпорил коня. И за ним в воду ринулись триста гурцев, распаленных жарой и тревогой. Позади скрипели кибитки и ревели верблюды, которых рабы индусы терпеливо вели на плоты.
Лето завершалось и высокое солнце палило обманчиво. Готовясь через день-другой уступить сизым тучам сезона дождей. Превращавшим обмелевшие ручейки в грозный поток.
Когда гурская конница вошла в воду и уже не могла разогнаться, монголы появились на склонах. Тысячник Кызыл-Манджук махнул и пять залпов стрел погрузили плывущих на дно. Кто успел добраться (до берега), наблюдал как карлуки Арслан-Хана ворвались на плоты.
Индусов и паромщиков перерезали, а женщин и верблюдов делили на месте. Нечастный Умар Кураши бросился назад и утонул вместе с конем, не выдержавшим второй переправы.
Тело выбросило на берег и ему тут же отсекли голову, которую заботливый тысячник отвез в Ставку. Настырный Хусейн был мертв и в стране сартаулов врагов не осталось как и друзей. Остались рабы. И слуги.
Двумя днями спустя зарядил дождь и сотня всадников спустилась со склона, бережно обходя заливаемые потоком тела.
Что скажешь?
Спросил чернявого детину, идущий первым Зеленоглазый
И не таких хоронили
Отвечал тот.
Мужчина кивнул и пустил коня в серый поток. За ним погрузились другие. С Хусейном нас ждет еще одна глава о мимолетной встрече с Джалаль ад Дином и первых монгольских появлениях в Индии. Потом мы уйдем на Запад, а он на Восток.
Иногда нужно перестать быть сыном своего отца, чтобы стать отцом своего сына.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u