Когда грабители свыклись с мыслью, что судья исчез, они начали смотреть по сторонам. В принципе, ничего не поменялось. Только сейф был открыт. Возле него лежал стул, к которому привязали Герберта. В остальном остановка осталась нетронутой. Куда он исчез? Вылез через окно? Или сидит в засаде на втором этаже?
– Смотри, – сказал Майк, показывая пушкой на сейф. – Бабки.
– Ага, – кивнул Пит.
Бабки – это слабо сказано. Денег у этого судьи – ну чисто как в банке. На полках лежали они – Франклины и Гранты, перевязанные разноцветными резинками. Компанию им составляли какие-то бумаги, наверно, акции и другие бесполезные документы, в которых Пит совсем не разбирался. А над ними – пустота. Царь-пушки, как её назвала Барбара, не было.
Впрочем, далеко не факт, что это супер-оружие вообще существовало. Уборщица могла наврать, перепутать и приукрасить. В смысле, раньше могла, а теперь – совсем ничего не может. С другой стороны, после ночного налёта ей бы так или иначе пришлось искать новую работу. Чего она могла бы и не пережить…Так что он всё сделал правильно, как всегда.
– Как ты его привязал? – разочарованно спросил Пит. – Нет, ну правда?
– Как всегда! – возразил ему Майк. – Крепко!
Привязал он его действительно неплохо. Но судья, видимо, просто приподнял ножки стула и освободил конечности. Сначала – ноги, а потом – руки. Если человек хочет жить, то все узлы – бессильны. За то время, что они ходили вниз, проверяли посетителя и искали нож, можно было до китайской границы добежать. Что теперь делать-то?
– Берём бабки – и валим, – сказал Майк, доставая из кармана пакет. Запасливый.
– Нет, – отрезал Пит. – Мы сюда не за этим пришли.
– В смысле? – удивился Майк. – Ты же сказал, бомбанём – как всегда.
– Ты тупая свинья, – прошипел Пит. – Я сказал, заходим, валим судьишку и берём деньги. Главное – это он. Не бабки.
– Слышь, шеф, ну хорош! – сказал Майк обиженно. – Что ты всё время меня унижаешь? Я не знал, что для тебя так принципиально на мокрое сработать. Просто не нравится мне это всё. Как бы нам с тобой в тюрьму не заехать на вечное.
«Точнее и не скажешь, – подумал Пит. – План трещит по швам». Они стояли в просторной спальне судьи, который отправил на пожизненное их лучшего друга. И спорили, надо убегать или можно поиграть с судьбой ещё немного. Внезапно зазвонил телефон. Главарь услышал мелодию: звук самых дешёвых аппаратов. Вряд ли их дорогой судья пользуется такими аппаратами.
– Твою мать, ты взял трубу на дело? – зашипел Пит, хватая подельника за плечо.
– Да она левая, – соврал Майк. Он просто забыл выложить свой телефон.
– Трубку не снимай! – потребовал Пит. – Выключи мобилу.
Да уж, этот дурачок их точно погубит. Взял с собой трубу, ну ты подумай! Главарь сделал пару шагов по огромной спальне и вдруг… Нет, вы только посмотрите. Что это? Книжный шкаф как будто чуть-чуть отъехал от стены. Пит потянул его на себя – из чистого любопытства. И предмет мебели, громоздкий и тяжёлый на вид, вдруг легко съехал в сторону. А за ним открылась…
– У тебя фонарь есть? – спросил Пит.
– Конечно, босс.
– Тогда иди вперёд, – сказал главарь, показывая пистолетом в темноту. – Увидишь его – стреляй. Я буду тут, на стрёме, и бабки пока соберу.
Майк вздохнул, достал фонарь… и ушёл! Улыбнулся и исчез в этом странном тоннеле, как будто так и надо. Подождав несколько секунд, Грязный Пит плотно придвинул книжный шкаф обратно. Потянул на себя – больше не открывается. Наверно, нужно потянуть за какой-то том. Впрочем, это уже не имело никакого значения. Если Майк заблудится в недрах этого роскошного дома – туда ему и дорога.
Здесь же, возле шкафа, стоял мешок-рюкзачок, в котором обычно богатенькие люди носят кроссовки на занятия к личному фитнес–тренеру. Вытряхнув из него обувь, Пит подбежал к сейфу и начал складывать в него деньги. Каждая пачка – десять тысяч. Пятнадцать, двадцать, тридцать пачек. Триста семьдесят тысяч долларов. Увесистой получилась сумка. Да он богат! Почему этот фраер не доверяет банкам?
Майк, конечно, дурачок. Пускай полиция ловит его. Судья же сказал, что до суда они не доживут. Но минут десять у него в запасе точно есть. Пока Гера доберётся до телефона, пока полиция выдвинет сюда патруль, пока… Пит побросал в мешок всё, что они нашли раньше, и…Вдруг услышал выстрел, громкий и мощный. Пушка Майка такие звуки издавать не способна. Значит ли это, что у него больше нет подельника?
Стю предвкушал, как ему будет классно. Нет, не сейчас – через пару лет, когда он добьётся своего. Лаура, конечно, не красавица: чуть полновата, чуть странновата, да и гардероб у неё какой-то нелепый. Но когда её мамаша приоденет, когда вызовет личного парикмахера – другое дело. Нет, он, конечно, её любил – по-своему. Красивая молодая девушка, аккуратная, а он – парень непривередливый.
Но не это было в ней главным. Абсолютно нет. Лаура – единственная дочь Герберта Первого Превосходного. Именно так звали на факультете её отца, знаменитого судью. Нет никаких сомнений, что со временем именно Превосходный возглавит судебную систему страны. Как минимум. Потомок старинного рода, и денег у него – ну просто как листьев на клёне.
А их дом… Когда Стю бродил по коридорам роскошного особняка, когда ему накладывали рагу из кролика в фарфоровую тарелку, он чувствовал, что ему удалось прикоснуться к чему-то прекрасному. Всё портила мать Лауры, эта властная и напыщенная женщина по имени Сильвия. Герберт, кажется, его принял – если он вообще интересовался жизнью своей дочери. А эта мегера – никогда.
Конечно, без такого отца и дома Лаура бы никогда его не заинтересовала. Он – бывший футболист, высокий и крепкий. Умный, обаятельный и красивый. Девчонки так на него так и вешаются. В футбол он играл хорошо, но недостаточно, чтобы стать звездой мирового уровня. Ну или хотя крепким середняком… Поэтому – без сомнений расстался с бутсами, гетрами и шортами – и начал штурмовать университет.
С первой попытки, конечно, ничего не получилось. Он уже начал переживать, что придётся идти работать тренером в какую-нибудь школу… Ночами сидел над учебниками, читал, спорил в интернете. Тогда он и познакомился с Лаурой – прямо там, в глобальной сети. Она ещё ходила в старшую школу, вся такая воздушная и мечтательная. Её фамилия сразу показалась ему знакомой…
А дальше – всё как по маслу. В университет он поступил. С господином Гербертом – познакомился. Стал официальным парнем Лауры, хотя сразу она отнеслась к этому без особого энтузиазма. Теперь они учились рядом: она – в колледже, а он – в университете. И виделись почти каждый день. Он делал всё для того, чтобы в ближайшем будущем стать её мужем. Это – его билет в большую жизнь. И к отношениям с дочерью судьи он относился так серьёзно, насколько это вообще возможно.
Когда она написала ему, что будет ждать в гостевом домике, Стю сначала отнёсся к этому без особого энтузиазма. Вообще-то он собирался сходить в ночной клуб с Лариссой. Ничего серьёзного – так, подружка на пару раз. Но он давно ей обещал, да и клуб они уже выбрали. К тому же, Лаура уехала, и должна была оставаться в Сити несколько дней.
Почему она вернулась? Ничего, Ларисса подождёт. Она – случайный человек в его жизни. Таких будет ещё много, не один десяток. Другое дело – Лаура. Её потерять он никак не мог. А потому… Потому перемахнул через забор и тихо, будто вор, крался по участку судьи. По сути, он и был вором. Только собирался украсть не какую-нибудь там мелочь, а всё, что принадлежит дому судьи. Вместе с домом. Вместе с дочерью.
Вот он, гостевой домик. И кажется, что она уже смотрит в окно. Ох, Лаура была такой сентиментальной! Всё время говорила, как любит его, как жить без него не может. Ему оставалось только кивать головой и поддакивать. Глупости, конечно, но разве ему жалко? Ради должности судьи он готов на всё. Неужели Герберт не будет помогать своему горячо любимому зятю?
«Разумеется, будет. Сам придёт и сам предложит – всё». Идея показалась ему очень забавной. Он будто слышал её или читал, но где? Никак не мог вспомнить. Вдруг посреди ясной ночи раздался гром. А вместе с ним – молния, которая пронзила его тело. По крайней мере, ему так показалось. Это была последняя мысль, которую Стю успел подумать в своей бесславной жизни. И даже она не была оригинальной.
Майк медленно спускался вниз по лестнице из грубого бетона, размышляя о том, как несправедлива его жизнь. Вечно – на вторых ролях. Даже Грязный Пит может хлопнуть его по лицу просто так, чтобы выместить гнев. Девчонки смеются над его зубами и шлют, куда подальше. Кроме тех, для кого принимать таких шакалов, как он – профессия. Но ничего, после этого дела всё изменится.
О нём заговорят. Сначала он завалит этого судьишку. Даже не узнал его! Это же Гера «крестил» его двенадцать лет тому назад. Осудил его, шестнадцатилетнего юнца, к детской колонии! А заодно – придумал ему погоняло, Душный. Потому что ему было очень жарко, он потел и просил открыть окно. А судья ухмылялся.
– Душно? – спросил тогда Гера. – Ничего, потерпишь.
Случайная кличка приклеилась на всю жизнь. Сначала так его называли конвоиры, потом – сокамерники, а потом – вообще все. А ведь он просил, умолял: зовите меня Микки. Как Микки Рурк. Или Микки Маус. Но окружающие были непреклонны. Так он стал Душным, или в лучшем случае – Майком.
Первый срок – глупее не придумаешь. Вломился в чужой дом – просто так, без особой цели. Увидел красивые шмотки, дорогие, с иголочки. Переоделся. Думал, что дом пустой, но там оказалась дочка владельца. Он просто испугался – и ничего не сделал, хотя мог бы. Сейчас бы точно что-нибудь сделал, но не тогда.
Просто сбежал, довольный, что теперь классно одет. Ходил по району, как индюк, хвастаясь. Пока вечером его не задержали копы. Они насмехались и глумились над ним. Всё потому, что на месте преступления он оставил свою куртку – с карточкой из школы для трудных подростков. Гера тоже ржал, когда допрашивал его и дошёл до этого бесславного момента.
Два года детской колонии… Это было жёстко. Пожалуй, что за два года он даже ни разу нормально не поел. И ни разу его мамаша не пришла, чтобы принести ему булочку или шоколадку. Но ничего, Майк не сломался. Шоколадки и булочки он научился отбирать у сокамерников. Вернее, там их звали иначе – у товарищей.
Там же он научился другим полезным вещам. Например, посылать воспитателей, которые были больше похожи на надзирателей, куда подальше. Игнорировать любые работы, даже если занятие в целом ему было интересно. По этой причине Майку пришлось мотать свои два года день в день. А напоследок ему написали отвратительную характеристику – «исправлению не подлежит».
А потому, когда он снова попался копам через пару месяцев после освобождения, судьба его была предрешена. Снова изолятор, снова – лишение свободы, только уже во взрослой колонии. Так он и колесил по лагерям и тюрьмам: небольшие сроки в зоне, и ещё меньше – считанные недели на свободе.
Весь мир уже поставил на Майке крест. Воришка, бродяга – что с него взять? Выйдет, обнесёт какой-нибудь дом – и всё по новому кругу. Кажется, судьи даже жалели его, давая небольшие сроки. Так было, пока он не повстречал Пита и Фрэнки. В их новой банде всё было иначе. Вот уже два года, как он на воле – рекорд!
Больше никаких мелких краж. «Каждое дело должно быть продумано» – говорил Пит. Он просчитывал план до малейших деталей. Он умел вдохновить, умел надавить. В целом, он был прекрасным парнем. И кажется, Пит научил его думать. А самое главное – быть другим. Напор, наглость не всегда помогают преступнику.
Иногда нужно быть ласковым и нежным. Чтобы твоя жертва расслабилась. Но Майк уже давно увидел у Пита изъян. Он трус. Он же всего боится! На всех делах он никогда не брался за мокрое. Нож, пистолет или голые руки пускал в ход он, Майк. Главарь, конечно, мог помахать кулаками, но не более. А ещё – Пит никогда первым не заходил в чужой дом или офис.
Но у Майка тоже был секрет. Он был полной противоположностью Питу и вообще не чувствовал страха. Сейчас, спускаясь по бетонной лестнице, он с любопытством смотрел по сторонам. Где это спрятался судьишка? «Прячься или нет, я тебя всё равно найду. И торопиться не буду, нет». За поясом – огромный нож, который он взял на кухне. Нет, с судьёй надо как следует поработать.