Услышав новость, Павел Тимофеевич побледнел.
- С вами поеду, подождите, - решительно сказал он и вышел из беседки.
- Что ты думаешь обо всем этом? - спросил Эдуард приятеля, воспользовавшись паузой.
- Не знаю, встретиться бы с этой Аллой, не вижу смысла Захарову врать нам. Зачем? Месть брошенной женщине? Глупо. Во всяком случае, он знает Глотову-Кравченкову гораздо лучше нас.
- Это все логика, а что ты чувствуешь, я же знаю, что ты больше полагаешься на собственные ощущения?
- А чувствую я, что девчонок в этот поток тьмы втянули.
- Значит, воздействие все же есть?
- Есть, я его еще у салона почувствовал, а уж в Осиновке и вовсе дышать тяжело. Не знаю, бабка ли их открыла ему дверь, или кто-то до нее постарался, но оно до сих пор очень сильно. Тьме нужна подпитка, поэтому я так легко поверил, что Алла испытывает только ненависть к близким. Она росла под воздействием зла и не могла стать другой. Мне ее искренне жаль, но дочерей ее жаль еще больше. Бедная Алена, вынужденная каждый день рядом с собой видеть красивую сестру, Виталина, понимающая, что все досталось только ей – девчонки каждую минуту ощущали этот надрыв.
- А если еще и мать, подливающая масло в огонь… Но как Алла могла это все сделать технически? Насколько я знаю, в городе ее в тот день не было.
- А давай проверим, есть же у нее знакомые в Ершовске, просто не могут не быть, соседи, в конце концов, коллеги?
- Пожалуй, ты прав, Алене мы сейчас вряд ли поможем.
Это была хорошая затея – взять с собой Захарова, во всяком случае, дом матери Алены и Виталины искать не пришлось. Высокий забор огораживал двор внушительных размеров, в глубине виднелся роскошный двухэтажный коттедж. Пилястры, колонны – от их обилия рябило в глазах.
- Надо же, современный барокко, - тихо проговорил Олег, - выбор стиля многое говорит о хозяйке.
Это была показная вычурность, заявка на особость, желание маленькой девочки, выросшей в темной, слепой избе, пропитанной миазмами нищеты, явить всему свету свою состоятельность.
- Не удивлюсь, если внутри еще и золоченые скульптуры, - усмехнулся Семенов.
- Есть там скульптуры, я в прошлый раз заметил, только они в нише под навесом стояли у гостевого домика, не установили еще. Помню, тогда подумал, хорошо, что до них не добралась, ну когда крушила все.
- Там еще и гостевой домик есть?
- Довольно большой, но он дальше, двор-то до соседней улицы тянется, а с другой стороны и вовсе в поле выходит. Алька говорила, что сад разобьет.
- Но вы говорили, что Алла нелюдима, какие гости?
- Не знаю, может, для девчонок делала, чтобы не стесняли ее, когда приезжают. Ну что, звоним? Давайте я один с ней попробую поговорить, может она будет откровеннее.
- Возьмите, - протянул Семенов диктофон, - запишите ваш разговор, мы пока отъедем.
Они припарковали машину рядом с соседним домом, оттуда хорошо просматривалась калитка усадьбы. Захаров, дождавшись, когда сыщики отъедут, нажал кнопку звонка. Дверь отворилась, на пороге возникла какая-то женщина, закутанная в платок.
- Алла? – спросил Олег Семенова.
- Не знаю, вроде бы не похожа. Что это? Он возвращается?
Павел Тимофеевич подошел к машине.
- Ничего не понимаю, эта странная женщина сказала, что матушка отъехала, и сегодня ее не будет.
- Матушка?
- Да, она так сказала.
Друзья, спасибо за лайки и комментарии!