О свободе в христианской вере
Друзья, вы вообще цените свою свободу? Если да – то свободу от чего и свободу для чего? Ведь сама свобода – это скорее средство достижения чего-то или условие бытия, чем его конечная цель.
О том, как ценит свободу Бог, мы уже говорили, но об этом стоит еще раз упомянуть. Важность темы обязывает.
Будучи Сам воистину свободным, Бог создает разумные существа и наделяет их этим, поистине, Богоподобным свойством. Само отпадение дьявола и части ангелов с ним от Бога доказывает, что они изначально были свободными, раз такая возможность у них существовала.
Отпадение от Бога Адама и Евы тоже доказывает, что они изначально были созданы свободными. Развертывание пред Лицом Божьим человеческой истории со всем драматизмом ее «самостояния» в отрыве от Бога тоже подтверждает, что Бог людям такую возможность предоставил. Отсюда следует, что Богу не нужны рабы. Ему нужны свободные существа, служащие не за страх, а по любви, которая всегда свободна и не вынуждена.
Христианство есть, поистине, религия свободы:
«… к свободе призваны вы, братия» (Гал. 5. 13);
«Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос» (Гал. 5. 1).
Христианство взывает к человеческой свободе. Но любая свобода на что-то опирается; иными словами, свобода должна ясно осознавать, что ее определяет, что «делает» ее «свободной».
На что же опирается христианская свобода?
«Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики.
И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8. 31-32).
Христианская свобода – это свобода в истине. Свобода, которая обеспечивается истиной и ею определяется.
Это очень важное и принципиальное утверждение. Можно чувствовать свободу, опираясь на свою силу, можно – опираясь на свой авторитет, можно проявлять свободу в импульсах своей страсти, в творении греха. Ведь свобода – это всегда производная чего-то. Но в христианстве, выражаясь математическим языком, свобода есть производная истины.
Собственно, все другие формы свободы – лишь завуалированные формы несвободы или даже рабства, и, освобождаясь от одних оков, можно попадать в другие, все более утонченные и трудноопределимые.
Поистине, история человечества – наглядное тому подтверждение. Сбросив оковы рабства, человечество обрело путы феодализма. Французская революция, сбросив его вериги, пройдя под лозунгом «свободы, равенства и братства», открыла перед человечеством эру несвободы от капитала. Коммунисты, разрушив капитализм в нашей стране, опутали Россию новыми формами идеологического и социального принуждения.
Так же бывает и с отдельным человеком. Когда из оков чисто материалистического взгляда на мир, он попадает в рабство оккультизма и магии или, победив какой-то свой порок, становится «послушником» тщеславия и гордыни.
Все это говорит о том, что прежде свободы нужно искать истину, иначе попадание в новые, все более изощренные формы рабства неизбежно.
Для христианина важно, что истина как таковая совпадает не только с учением Иисуса Христа, но и воплощена в Нем. И то же самое можно сказать о свободе. Иисус Христос – олицетворение свободы. Прислушайтесь к Его словам:
«Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее;
Никто не отнимает ее у меня; на Я Сам отдаю ее, имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее, сию заповедь получил Я от Отца Моего» (Ин. 10. 17-18).
Иисус Христос имел полную свободу в осуществлении Своего призвания по спасению человечества. Бог отнюдь не заставлял Его рождаться на земле, чтобы умереть за людей. Он свободно, без всякого принуждения, избрал Свой крестный путь. Это ли не высшая свобода: выбирая между жизнью и смертью – выбрать смерть? И сделать этот выбор не по принуждению, а руководствуясь единственно любовью к Богу Отцу и людям.
«Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободными будете» (Ин. 8. 36).
Так от чего же освобождает Иисус Христос? Свободу «от чего» приобретает христианин, следуя за Спасителем?
«Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху» (Рим.6. 6).
Итак, христианин получает свободу от греха. Грех уже не властен над ним в той степени, в которой владел человеком до обращения ко Христу. И хотя это не значит, что он теряет саму способность грешить, - он получает ту свободу выбора между грехом и праведностью, которой не имел раньше.
Но и это еще не все.
«Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблудшие, были рабы похотей и различных удовольствий…» (Тит. 3. 3).
Христианин еще получает свободу от «похотей и различных удовольствий», то есть разного рода страстей и желаний, которые сами по себе могут быть не греховны, но неизбежно ведут к греху, если человек является их рабом и не способен их контролировать.
Согласитесь, как часто мы сами…, да и сколько наших знакомых и близких являются рабами разного рода страстей и неуправляемых желаний! Нам самим порой бывает очень трудно с ними справиться. Но в том то и дело, что верующий во Христа уже не раб своих желаний. Он имеет силу воли, а, при необходимости, и благодатную помощь свыше для контроля, как собственных страстей, так и искусительных побуждений, внушаемых дьяволом.
И, наконец, главное.
«Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек» (Ин. 8. 51);
«Потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти» (Рим. 8. 2).
Вера в Иисуса Христа освобождает от подвластности самому страшному, что есть на земле – смерти. Нет более вдохновляющего и, в то же время, более «соблазнительного» заявления христианской веры.
Сколько людей, прочитав эти слова, скажут: «Как же! Сколько раз мне приходилось – и еще придется – бросать горсть земли в могилу христианина…»
Вас, друзья, не соблазняют подобные заявления и мысли, как в свое время соблазнили иудеев, слушавших Иисуса Христа:
«Иудеи сказали Ему: теперь узнали мы, что бес в Тебе; Авраам умер и пророки, а ты говоришь: «кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек» (Ин. 8. 52)?
Как ни странно, но защита слов Иисуса Христа о свободе верующего от смерти тоже лежит в русле христианской свободы как таковой.
Но позвольте мне повременить с этой защитой и перейти ко второму аспекту христианской свободы – свободе «для чего?».
Вот ответ Самого Иисуса Христа:
«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа.
Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить» (Ин. 17. 4).
Дело Иисуса Христа – дело спасения человечества и прославления этим Бога – вот на что была обращена свобода Иисуса Христа.
Наша свобода, свобода во Христе, должна быть подчинена тому же – спасению людей и прославлению Бога. Спасению не в смысле искупления их грехов – это было совершено Самим Спасителем, - спасению, в смысле приведения людей к Иисусу Христу, помощи в обретении ими веры, избавляющей их из лап смерти. И второе, на что должна быть направлена наша свобода – на прославление Бога, что совершается через наши добрые дела.
«Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5. 16);
«Ибо мы – Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Еф. 2. 10).
Кроме этого не забудем о несении своего креста, то есть нашего специального призвания. Мы ведь тоже свободно поднимаем его на свои плечи.
Да, коллеги, это имеет прямое отношение к нашему учительскому призванию. Как ни тяжел порой бывает этот крест, но если мы его добровольно избрали, чувствуя, что на то была воля свыше, да не соблазнит нас наша свобода в сбрасывании его с себя.
Как ни тяжело было Иисусу Христу Он выполнил Свое призвание и, несмотря на все Гефсиманские борения («Отче! О если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня!»), заключил Свою молитву словами: «…впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22. 42). Пусть и нас, учителей, укрепят слова этой молитвы, когда мы будем в очередной раз изнывать под тяжестью учительского креста.
И еще один штрих к теме христианской свободы. Она отнюдь не подразумевает вседозволенности. Может ли христианин, пользуясь дарованной ему свободой, не обращать внимания ни на какие морально-этические нормы? То, что такая проблема в понимании свободы появилась у самых первых христиан – ясно из посланий апостола Павла:
«Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое, какого не слышно даже у язычников, что некто вместо жены имеет жену отца своего» (1 Кор. 5. 1).
Из всех апостольских предостережений, увещеваний и разъяснений на этот счет следует, что христианская свобода ограничена не снаружи, а изнутри, она определяется любовью к Тому, Кто и даровал тебе эту свободу, а в противном случае возникает вопрос об искренности самого обращения ко Христу со всеми вытекающими отсюда последствиями:
«Что же? Станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак…
Но ныне, когда вы освободились и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная» (Рим. 15. 22);
«Ибо если мы, получивши познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи,
Но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников» (Евр. 10. 26).
Теперь, друзья, давайте подведем итог нашему исследованию христианской веры в этом вопросе.
Еще раз подчеркну: христианство есть религия свободы. Интересно в этом плане сравнить его с мусульманством.
Мусульманский всемогущий Аллах просто завораживает Своим подавляющим всемогуществом, своей трансцендентной недоступностью и непостижимостью. В страхе и трепете перед этим всемогуществом остается только покориться Ему, внимая словам Его пророка Мухаммеда. Само слово «ислам» переводится как «покорный Богу», и прежде всего покорности требует от тебя Аллах.
Но в христианстве дело обстоит по-другому. Здесь нет этого завораживающего и подчиняющего всемогущества. Конечно, и со страниц Библии Бог часто предстает как грозный Судия и всемогущий Повелитель, но в Своей обращенности к людям через Своего Сына Иисуса Христа нет никакой принудительной повелительности.
Более того, очень трудно разглядеть в страдающем, униженном и оскорбленном людьми, распятом и истекающем кровью Человеке - Сына Божьего, Которому нетрудно умолить Отца представить Ему «более нежели двенадцать легионов Ангелов» (Мф. 26. 53).
Еще труднее постичь, что Он страдал и за твои грехи, и что от твоей веры в Этого Распятого зависит твоя судьба, твое избавление от смерти и, более того, - дарование тебе вечной жизни.
В такой вере нет никакой принудительности. Она воистину требует подвига. А подвиг, истинный подвиг, всегда свободен.
Мне кажется, в таком отсутствии принудительности есть некая соль христианства, так часто попираемая в истории. Крестовые походы, инквизиция, преследования иноверцев – есть некое порождение отрицания христианской свободы или неспособности ее «переварить».
И в то же время в этом чувствуется некая историческая закономерность. Христианская свобода настолько Божественна, настолько высока в онтологическом смысле, что историческому человечеству, да и каждому христианину в отдельности очень трудно до нее дотянуться, и мы вынуждены мучительно колебаться между свободой и принуждением.
В этой связи хочу поделиться своим педагогическим опытом.
Нет для меня ничего мучительнее, когда, сознавая свою неспособность побудить детей к свободному и заинтересованному изучению материала, мне приходится это делать, используя «принудительные» методы, хорошо знакомые нам, учителям. В такие минуты я действительно душевно мучусь, не в силах разрешить роковое противоречие между идеальной свободой и реальной принудительной практикой. Самое жуткое здесь заключается в признании невозможности полного отказа от принуждения, более того, - в его «оправданности» требованиями «педагогического процесса».
Зло насилием победить невозможно, его можно им только обуздать. Так значит, надо применять принуждение хотя бы ради обуздания зла?..
Это «оправдание зла» порой буквально режет душу, и для меня это самое трудное в несении своего учительского креста.
А вы легко справляетесь с этой проблемой, коллеги? Как вы разрешаете это противоречие?..
Но вернемся к теме.
Видимо, такой же или похожий опыт дает христианство в истории человечества. Оно всегда мучительно колебалось между онтологической свободой и постоянной необходимостью принуждения в обуздании исторического зла.
И, тем не менее, несмотря на все искажения, христианство остается и останется религией свободы. Хотя бы потому, что само «таинство» обращения человека ко Христу, таинство рождения свыше, по своей природе не может быть принудительным.
Христианство (впрочем, нижеследующее объединяет его с другими религиями) свободно и от принудительных мотивов внешней фактичности и чудесности.
Если бы верующие во Христа, получая дар вечной жизни, не умирали в обычном смысле или воскресали на глазах всех неверующих, то обращение последних ко Христу под «принуждением» этих фактов не было бы свободным, не требовало от них подвига веры.
Вспомним, что и воскресший И.Христос, явившись неверующему Фоме, после его «обращения» под впечатлением от этого факта, сказал ему:
«… ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20. 29).
Конечно, и сейчас Бог совершает чудеса и знамения. Однако, как Иисус Христос отказывался сотворить их перед неверующими иудеями, так и сейчас Бог их совершает не перед неверующими (которые всегда находят им «рациональные» объяснения и, по словам Иисуса Христа, не поверят, даже «если бы кто их мертвых воскрес» (Лк. 16. 31)), а как знамения именно для верующих, которые и без них имеют прочный фундамент веры, основанной не на чудесах, а на свободном подвиге.
Свободный подвиг требуется и в принятии алогичных сверхрациональных догматов христианской веры: то, что единый христианский Бог есть Бог-Троица (фактически 3=1); то, что Иисус Христос есть одновременно и Бог, и человек (2=1).
К подробному рассмотрению этих догматов мы и перейдем в следующей части нашей книги, а по поводу вышесказанного чуть еще добавлю, что никакая внешняя фактическая принудительность не заставит свободный человеческий разум принять эти догматы. Любой человек вполне может сказать, что это чушь, ибо противоречит всем законам логики (да и математики с физикой в придачу).
Поверить в это может только разум, осененный благодатью Святого Духа, оплодотворенный подвигом веры, подвигом, совершенным свободным выбором человека.
И этот выбор, друзья и коллеги, остается за всеми нами.
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь
