Эту историю мне рассказал ныне уже покойный прадед. Сам он родился и вырос в Троицке под Москвой, а большая часть его родни проживала много западнее, в деревне на окраине современной Московской области. Следует сказать что в деревнях не только девушки, но и молодые люди держали себя до свадьбы строго. Конечно гулящие были и с той и с другой стороны, но общество их не одобряло, и как правило, выдавливало в город или на стройки века (кстати паспорта никто не спрашивал, достаточно было справки от колхоза и рабочих рук). Двоюродная сестра моего деда Прасковья (Паша) была девушкой боевой, за словом в карман не лезла и за себя умела постоять. Её пряник ( так почему-то у них принято было называть жениха) был молодым человеком крупным, рассудительным, спокойным и, как досадовал на него прадед, очень правильным. Наступило лето 41 года мужчин и молодых парней призвали на фронт. За ними приехала машина и на следующее утро они должны были выдвигаться на призывной пункт. Так вот Паша накануне пришла к своему прянику и заманила его в сарай попрощаться, а там уж хитрыми речами стала уговаривать его стать мужчиной и её заодно сделать женщиной. Молодой человек упрямился, невесту он свою любил, но подобный "непорядок" его возмущал. Последним аргументом Прасковьи было то, что он должен пойти на войну мужчиной и так ему легче будет воевать. Всё взвесив и рассудив пряник согласился с таким доводом и провел со своей невестой ночь в сарае. На утро молодых там и нашли; односельчанам сразу всё стало понятно. Прасковью конечно ругали нехорошими словами, но она сама умела ругаться и, проводив своего теперь уже полюбовника, обругав попутно деревенских кумушек, сходила в родительскую избу, собрала свой узел и без приглашения переехала к будущим свекрам. Её свекровь хоть и не одобряла её поведения, но была женщиной тихой и невестку ради спокойствия в доме приняла хорошо. Свёкор сам воевал в первую мировую и сказал:" Как вы промеж себя решили, так и ладно" - так и осталась Паша у них жить. И осенью стало ясно что она беременна
Фронт продвигался быстро. В ноябре деревня оказалась в зоне немецкой оккупации. Свекор ушёл к партизанам, оставив хозяйство и беременную невестку на жену. Первые месяцы было ещё не страшно, так как немцы не остановились в самой деревне, а расквартировались в соседних и по сути собирали сначала просто информацию сколько: коров, птицы, коз, какая есть техника. Но уже ближе к концу зимы, когда их отбили от Москвы они занялись конкретным грабежом, убийствами и насилием. Для начала повесили у сельсовета двух девушек, обвинив их в связи с партизанами. Паша рассказывала, что никакой связи с партизанами у них не было, просто они отказали немцам в любовных утехах и те повесили их, что бы другие были сговорчивее. Одним словом, попользовали оккупанты деревенских девушек. Дошла очередь и до Паши. Она рассказывала как раз только-только родила и лежала ногами вверх что бы выходили лохии. Свекровь тоже за всем не поспевала в избе пахло детскими делами, кровью и скисшим молоком, которое било из Прасковьи фонтаном, и которое ребенок не успевал съедать. Вот, значит, лежит она тем самым местом, из которого появляются дети, нараспашку ко входу, ждёт свекровь, а заходят в хату трое немцев уже в подпитии, увидали её такую окровавленную, вдохнули духа избы и прямо тут же втроём наблевали и с руганью ушли. На следующий день женщинам с ребенком было приказано под страхом смерти выметаться из своей избы ( а это был конец марта и на улице продолжалась зима). Они стали жить в по сути землянке (деревенское овощехранилище), к счастью, это продолжалось не долго, и уже в апреле немцев из села выбили. Жизнь стала налаживаться. Жили трудно, поэтому были очень рады, когда в 43 приехал в отпуск жених Паши. Посмотрел на неё, на сына, на своих родителей, помог по хозяйству, сделал уже без уговоров Прасковье второго ребенка и уехал уже до конца 45 года. А весной 1946 года они официально поженились.
Постепенно в деревню стали возвращаться мужчины, большинство несмотря на то, что невесты были кто "порченная", а кто и с приплодом, всё-таки женились. Хотя счастья в этих союзах было мало, мужчины попрекали женщин, женщины мужчин, а доставалось детям. Прасковью больше никто не осуждал, наоборот говорили что правильно она тогда рассудила - уж лучше по любви и со своим, чем по неволе с захватчиком. Паша прожила с мужем почти полвека, нажили четырёх ребятишек, двоих из которых я знала, когда они были уже пожилыми людьми.
Вот такая семейная история. Ставьте лайк, если понравилось, подписывайтесь на мой канал и спасибо за прочтение.