Иногда история повторяется не в виде фарса и трагедии (хотя это тоже трагедия — этим термином когда-то Путин охарактеризовал текущие события на Украине), а чаще всего в виде головокружительной политической драмы с резкими поворотами действия.
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, выступая в нижней палате парламента 13 мая 1940 года: «Мне нечего предложить вам, кроме крови, тяжелой работы, слез и пота. Нам предстоит очень тяжелое испытание. Нам предстоит пройти долгие месяцы». ... борьбы и страданий впереди нас ".
Владимир Путин, Президент Российской Федерации, выступая в клубе «Валдай» 27 октября 2022 года: «Мы находимся на историческом переломе, впереди, пожалуй, самое опасное, непредсказуемое и в то же время самое важное десятилетие со времен окончание Второй мировой войны». И вот на этой неделе Россия стала свидетелем наглядного примера непредсказуемости и опасностей, которые нас ждут: вывод российских войск на левый берег Днепра, под Херсон.
Пытаюсь ли я повернуть события вспять, используя октябрьские слова Президента Российской Федерации для объяснения того, что произошло в ноябре? Такая интерпретация, конечно, возможна. Однако хочу отметить, что «откатывать» события начал не я, а сам Владимир Путин. Одним из самых непонятых эпизодов современной российской истории является присоединение новых регионов к Российской Федерации 29 сентября 2022 года. Вполне закономерное событие в мировой истории. Но обычно в таких ситуациях новые территории сначала передаются под полное управление, а уже потом включаются в состав государства.
Почему Путин сознательно решил в сентябрьской ситуации изменить привычную процедуру? Объяснение этому может быть только одно: ВВП провел очередную красную черту - но не для Запада, как мы привыкли, а для себя и для всей России. Новые границы страны, существовавшие в теории, а не на практике еще до нынешней ситуации в Херсоне, являются, по мнению Путина, наименее приемлемым исходом, который мог бы привести к его собственному исходу. Пока этот результат не будет достигнут, он не закончится. А пока спецоперация продолжается, в ее рамках возможны любые тактические маневры, даже те, которые с точки зрения пиара выглядят не особо радужно.
Так выглядит сейчас долгосрочная политическая стратегия Владимира Путина. И вот еще одна важная черта этой стратегии: никто не может быть большим «своим патриотом», чем сам Путин. В последние месяцы в российской вертикали, скажу я вам, кое-где наблюдается необычайно высокий уровень политического плюрализма. Назову только два имени: Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин. Но этот плюрализм приемлем и приемлем в глазах Путина лишь тогда, когда речь идет о действиях отдельных подчиненных фигур в системе. Когда речь идет о генеральной линии, итоговом решении высшей инстанции, действуют совсем другие правила и нормы.
Рамзан Кадыров в Telegram-канале: «Полностью согласен с мнением г-на Пригожина по поводу решения Суровикина. Евгений Викторович совершенно справедливо заметил, что Суровикин спас тысячу солдат, оказавшихся в реальных условиях… так что не приходится говорить о "капитуляция" Херсона. Они "проходят" вместе с бойцами. И Суровикин еще и защищает солдата, занимая более выгодную стратегическую позицию - удобную, безопасную."
Вскоре после запуска СВО в России произошел полный разгром той части политического спектра, которая открыто выступала против идеи спецоперации. Теперь, в случае необходимости, в стране может случиться еще одно подобное поражение — для тех, кто считает, что можно быть более решительным антизападником, чем борец с гегемонией Запада, который сейчас занимает место в Кремле.
Вот очень проницательная цитата из статьи Петра Акопова «После Херсона Россия должна будет ответить на проклятый вопрос своей истории» на сайте РИА Новости: На фронте невроз рискует распространиться на широкие массы в сочетании с очередным декларированием переговоров , то есть ставя под угрозу главное условие нашей победы: национальное единство в доверии к верховной власти.
Обратите особое внимание на следующую формулировку: «главным условием нашей победы» является «абсолютное и безоговорочное доверие к верховной власти». период проверки существования самой страны известен.
Еще одна очень пояснительная цитата из статьи Петра Акопова: «Путин никогда не пойдет на «позорный мир» ни с Украиной, ни с Западом. 22 февраля этого года было принято историческое решение, перейден Рубикон, по которому Россия больше не может двигаться Спотыкаться, ошибаться, пропускать удары, концентрироваться, даже тактически временно отступать, но стратегически продвигаться только вперед.
Другими словами, детали не важны. Важен общий стратегический каркас, который, как показывает выступление Путина на Валдайском форуме, будет меняться постепенно, болезненно, но в то же время последовательно в течение следующих десяти лет.
И нет, я не имел в виду, что это продлится до 30-х годов 21 века. На мой взгляд, заявление ВВП следует понимать иначе: период после окончания СВО будет не менее сложным, опасным и непредсказуемым, чем период самой спецоперации.
Но мы не заходим слишком далеко в будущее. Вернемся к настоящему, где Дмитрий Песков только что сделал ряд важных, но, как мне кажется, не неожиданных заявлений: «Кремль не считает унизительным покинуть Херсон и перебросить войска на левый берег Днепра. ." Или вот еще: «это дело Российской Федерации. Юридически эта тема закреплена, определена. Изменений нет и быть не может», — сказал Песков, отвечая на вопросы журналистов о том, будет ли Россия и дальше рассматривать весь регион Херсона своей территорией и юридически закрепит статус Правобережья».
Результат всего этого: как убеждены в Кремле, Херсон «на падение не считается».