Маршал Георгий Жуков в жизни мало был похож на свою киноверсию. Обаятельный, с чувством юмора, умеющий быть очень деликатным и тактичным... Но когда его показывают женолюбцем – это истинная правда.
Сегодня исполняется 126 лет со дня рождения Георгия Жукова.
Содержание статьи
- Маршал Советского Союза
- Устинья: уроки семейной жизни
- Жена из-за печки
- Любитель медичек
- Пятая дочь Георгия Жукова
Маршал Советского Союза
– Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки, – написал в мемуарах самый известный теперь маршал Советского Союза, Георгий Жуков.
Да, через много лет всё кажется таким закономерным, складывающимся в единый сюжет, где видно начало и ясен конец. Но пока ты живёшь внутри сюжета, ты принимаешь решения, часто не представляя, чем они тебе аукнутся. Когда же речь идёт о человеке на высокой должности, то даже в личной жизни последствия любого шага могут оказаться очень серьёзными. Такой человек способен походя сломать чужую судьбу… Или свою собственную.
Устинья: уроки семейной жизни
Говорят, мальчики учатся, как вести себя с женщинами, глядя на мать и отца. В семье будущего маршала все главные вопросы решала мать, женщина по имени Устинья – и это не глядя на то, что муж был старше почти на двадцать лет. Впрочем, Жукова-отца растила одинокая вдова, взяла его из приюта. Так что иной модели, чем женщина-глава он, вероятно, себе и не представлял. Это проявлялось и в решениях относительно детей.
Например, когда Жуков-старший было отправил сына в ученье ремеслу в город, она постановила: нет, год ещё выждем, пусть в силу войдёт. Но жёсткой бабой Устинью назвать было нельзя. Сына она приучала к крестьянскому труду вполне современными методами. Могла сказать: вот и подошёл твой возраст учиться хлеб жать… Я как раз новый серп тебе купила!
С обновкой ребёнку веселее учиться новому – но тогда предпочитали детей приучать тумаками.
Или случай с холщовой сумой. Когда семилетнего Егорку (так сокращали имя Георгий) отдали учиться в школу в соседней деревне, ему не смогли купить ранца – пошили сумку из холста. «Как нищему!» – обиделся мальчик. Во многих семьях на такие претензии отвечали подзатыльником. А суровая Устинья утешила: мол, временная мера. Сразу, как деньги будут, конечно же, будет и ранец.
И всё же ситуация в семье далека была от идиллической.
Жуков-старший, уезжая в город на заработки, привык прикладываться к бутылочке, а под конец стал спускать в кабаке все заработки. Характер у него тоже потяжелел. Бывает, обидится на что-то за сына и – по обычаю времени – начнёт лупить ремнём: проси, мол, прощения. Сыну тоже обидно, он упёрся и не просит. Отец чудом не снимал этим ремнём шкуру. Так и жил будущий маршал, между лаской и таской. Один раз даже из дома сбегал, три дня прятался в соседской конопле.
Еду ему тишком приносила старшая сестра, с которой Егор очень крепко дружил. Когда из-за неуспеваемости хотели девочку в школу больше не пускать (в их семье школа была за праздник, за привилегию), он слёзно умолил её пожалеть. Пусть дальше ходит! Кстати, этот подход (школа за праздник, обновки – к школе или за школу, плохо ведёшь себя – в школу не пойдёшь) позже дал интересный результат. Попав подмастерьем в город, Егор Жуков с интересом учил с хозяйским сыном науки – и в результате смог поступить на вечерние курсы. А было бы дома к школе отношение, как к помехе (что часто встречалось), и маршала бы из Жукова не выросло.
И всё же в жизни уже Георгия, а потом Георгия Константиновича, а не Егорки, не случилось той Устиньи, которой была его мать для его отца. Напротив, в личных отношениях Жуков всегда предпочитал быть главным и ни одной женщине не дал стать его единственной.
Жена из-за печки
В двадцатые годы, когда в новых законах закреплены были гражданские права женщин, по всей советской земле рассылали комиссаров и комиссарок – разъяснять женщинам, чего теперь нельзя с ними делать и как именно их права будут защищать. В основном ликбез проводили по поводу физического и эмоционального насилия, а также права на развод.
В качестве последнего рубежа защиты называли саму коммунистическую партию. Ликбез дал плоды: женщины, которые давно хотели оставить постылого мужа, наконец, разводились, а в милицию и партийные органы на местах посыпались заявления с просьбой усмирить мужа. Не давать бить, деньги пропивать или из семьи их носить. Поступило такое заявление и от гражданки Александры Диевны Зуйковой. Она жаловалась, что фактический её муж (не расписаны), гражданин Георгий Константинович Жуков, живёт фактически на две семьи. Просила разрешить эту ситуацию. Партия провела разговор с Жуковым Георгием Константиновичем.
Трудно было сказать, какая из двух женщин у этого гражданина была «основная». Давность отношений была примерно одинаковая. Саму гражданку Александру Зуйкову во время сражений с белыми Жуков вытащил в одной хате из-за печи. Она была деревенской учительницей. Спрашивал ли согласия вооружённый гражданин Жуков, беря её в жёны, доподлинно неизвестно – в те времена часто женщин принуждали, и хорошо, если к браку, который давал хотя бы какую-то стабильность и статус. Но с тех пор множество лет Александра Диевна провела возле гражданина Жукова именно как жена. И среди его женщин она по своей профессии была исключением.
Любитель медичек
С гражданкой Марией Волоховой как с женой гражданин Жуков начал сожительствовать тоже во время Гражданской, попав в лазарет. Она была медсестрой, выхаживала его, и гражданин Жуков без шуток считал её своей женой перед лицом товарищей. Их на некоторое время разлучил его отъезд на фронт. В результате, когда бои закончились, гражданин Жуков оказался мужем сразу двух женщин и никакой тяги выбрать только одну в себе не обнаружил. Всё же, под давлением партии, выбор ему сделать пришлось.
Прочь уехала медсестра Волохова, увезя с собой маленькую общую с Жуковым дочь Маргариту – и практически сразу вышла замуж за другого. «Победительнице» же пришлось ещё не раз наблюдать неверность мужа, и только в 1953 году она из фактической жены стала ещё и женой официальной. К тому времени она уже поставила на ноги двух дочерей, Эру и Эллу. Георгий Константинович же, похоже, распробовал прелести двоежёнства и позже завёл себе ещё одну дополнительную супругу.
Её звали Лидией Захаровой. Фронтовая фельдшерша, тоненькая, хрупкая, интеллигентная, не переносившая матерного слова. На любовь Жукова она ответила от всей души – ведь он был прославленный офицер, защитник Отечества, и так трогательно заботился о ней среди фронтовой грязи. Лидочка Захарова бежала за Георгием Константиновичем, куда бы он ни шёл, и особенно туда, где опасно – а вдруг ранят! Тогда она его сразу же перевяжет. Что её саму могут ранить, как будто забывала.
Всего во вторых жёнах она проходила девять лет, с первой военной осени и до пятидесятого года. Детей Жукову не рожала. По слухам, на фронте по понятным причинам предпочла аборт, а при старом уровне медицины после него бывало бесплодие как осложнение. После Великой Отечественной маршал её поселил в Москве неподалёку от себя. Потом поехал с ней в Одессу – там жили вместе. Но когда приезжала главная жена этого своеобразного гарема, Лидия стыдливо уходила. И наверняка мучилась от унизительности своей роли.
Ситуацию опять разрешила Александра Диевна – и снова через партию. Уберите, требовала, от моего мужа этого фельдшера. Партия подумала и убрала фельдшера с должности, а дальше предоставила решать ей самой и прославленному маршалу. Тогда граждане Жуков и Захарова уехали в Свердловск, оставив гражданку Зуйкову даже без видимости мужа. Правда, через некоторое время Георгий Константинович влюбился в очередную представительницу медицинской профессии, ещё младше Лидии. Её звали Галина Семёнова. Познакомил их инфаркт Георгия Константиновича – она приехала на «Скорой». Посмотрев на бурное, как всегда, ухаживание Жукова за Семёновой, Захарова собрала вещи и уехала в Москву. Она поняла, что единственной для этого человека не будет никогда.
Зато официальная жена – жена из-под печки – про Галину Семёнову писала партии: уберите, уберите её! Но в итоге Жуков со старшей женой гарема развёлся, а с младшей расписался. Старшую вскоре после этого разбил инсульт: только два года после жестокого разочарования прожила. Ведь её держало, наверное, то, что пусть мужа настоящего, её одну выбравшего, у неё никогда не было – зато был хотя бы пристойный статус. Ради компенсации такой жизни…
Галина Семёнова, приехавшая на скорой, тоже в браке прожила недолго, шесть лет. Сгорела от рака молочной железы. Жуков слёг в могилу следом. Еще один инфаркт.
Пятая дочь Георгия Жукова
Чаще всего про личную жизнь маршала вспоминают так: было четыре жены – и четыре дочери. Маргарита, Эра, Элла и Мария.
Дочь Марии Волоховой, Маргарита Жукова, стала лектором общества «Знание». И больше всего лекций и в СССР, и за рубежом прочла о своём знаменитом отце. Она дожила до 2010 года.
Эра Георгиевна всю жизнь работала в Институте государства и права РАН, вышла замуж за сына другого маршала – за Юрия Василевского, сначала лётчика, потом генерал-лейтенанта авиации. Элла Георгиевна стала журналисткой. Для Эры и Эллы Георгий Константинович был вовлечённым (по меркам времени) отцом, вникал в их школьные успехи. Требования выдвигал строгие, но если что-то шло не так, шёл путём матери Устиньи, а не отца Константина: выговаривал, выдавал рекомендации, как улучшить ситуацию. И первый вальс для школы он разучивал с дочками сам. И по каждому делу за советом они бежали – к нему. Всё же что-то впитал маршал Жуков из своей семьи. И то, что впитала, отдал Эре и Элле.
Перепало несколько лет отцовской любви и Марии, дочери Галины Семёновой. Марию Жуков принципиально записал на себя, хотя родилась она, когда Георгий Константинович официально был женат на Александре Диевне. Она вспоминает отца улыбчивым, весёлым, умеющим вокруг себя создать тёплую атмосферу человеком. В отличие от того, как показали его в нашумевшем сериале «Жуков», горькую не пил – грустный пример отца заставлял сдерживаться. Когда слишком переживал – как было из-за опалы – пил снотворное, чтобы «переспать» слишком сильные эмоции. О своём отце Мария Жукова написала большую книгу.
Но есть вероятность, что у маршала была пятая дочь, по имени Матрёна. От беларуски, крестьянки Ганны Заренок, жившей под Гомелем. Об этом шепталась вся родная деревня Заренок, а в какой-то момент дочь Матрёны Ольга обнаружила, что её мать хранила фотографии Жукова и газетные вырезки о нём. Вспомнила, как плакал отец из-за смерти Жукова: мол, так уж помог он семье, как не плакать… И действительно, Георгий Константинович проявил неожиданную заботу: когда Ганна Заренок заболела раком, помог добыть обезболивающее.
Сама Ганна то и дело, пока была здоровая, куда-то уезжала и возвращалась с деньгами. Говорила, что выручила за сметану – но многие торговали сметаной, а богато и модно одевалась только семья Ганны. Не алименты ли втихую выплачивал Жуков? Тем более, Элла и Эра Георгиевны вспоминают, что, когда Жуковы жили в Беларуси, папа постоянно куда-то исчезал. Может, и не только по службе. Эту тайну до конца может разрешить только генетический анализ.