Начало истории
Мария Алексеевна через пару дней очнулась. Чудо просто. Но, конечно, до выписки было далеко. Ходить, ухаживать за собой она уже не могла и вряд ли когда-то снова сможет. Говорила она тоже с трудом – фразы выходили кривые и непонятные, язык не слушался. Пожилая женщина отказывалась от еды и целыми днями плакала. На деньги, которые она, как все старушки, откладывала себе на похороны, похоронили её детей – Лену и Мишу, пока она была на больничной койке. Конечно, Света и Фёдор всё организовали. Из родных у Марии Алексеевны был только двоюродный брат Олег. Весть о гибели племянницы и болезни сестры застала его в разгар очередного запоя. Оставив свою сожительницу отдыхать в алкогольном угаре, Олег героически собрался на похороны. Больше из родственников никого не было. Только приятели по техникуму, бывшие коллеги и несколько соседей.
Света ездила, когда могла, в больницу к Марии Алексеевне. Привозила еду, необходимые вещи. На лекарство, которое раньше Мария Алексеевна принимала, у Светы денег не было. Всё, что она зарабатывала, она вкладывала в семейный бюджет, муж откладывал эти средства на будущий бизнес, он не мог такие значительные суммы давать жене на её «благотворительность». «Ты итак не бросаешь старушку, еду покупаешь, навещаешь» – говорил Фёдор. Когда Марию Алексеевну собрались выписывать из больницы, встал вопрос кто будет за ней ухаживать. Света боялась даже заикнуться мужу о том, что она могла бы раз в день ездить к больной. Когда ситуация достигла, казалось, тупика и Света в отчаянии не знала, как быть, снова появился Олег. Он сказал, что поможет продать квартиру, которая досталась Марии Алексеевне от детей по наследству, а за вырученные деньги можно будет нанять сиделку или договориться, чтоб старушку взяли в дом престарелых. Сама Мария Алексеевна была безразлична ко всему. Единственное, что её ещё радовало – редкие визиты Светы. Тогда она присаживалась на кровати, соглашалась покушать. Свете казалось, что она совершенно беспомощная, глупая, хотелось спрятаться под кровать и не решать ничего. Поэтому, не смотря на то, что ничего хорошего от Олега она не ждала, но мешать ему не стала. Мария Алексеевна все бумаги подписала, и брат занялся продажей небольшой квартирки Лены.
Через некоторое время квартиру он и правда продал. Уж за какие деньги неизвестно, но Марии Алексеевне он принёс совсем скромную сумму. Мол, на прожить хватит, много ли в её возрасте надо. За небольшую плату Свете удалось найти приличную на вид, ещё не старую женщину из деревни, которая за согласилась работать сиделкой с проживанием у Марии Алексеевны. Платила Света женщине с тех денег, что остались от продажи квартиры. Казалось, какое-никакое решение было найдено, и Света немного успокоилась. Она так была благодарна мужу, она убеждала себя, что это именно он ей помог, настоял, чтобы она доверилась Олегу в продаже квартиры, посоветовал нанять сиделку недорогую. Ей казалось, что она кругом виновата, что из-за того, что она решала чужие проблемы забросила свою семью, пока она страдала от смерти подруги совсем не думала о том, как тяжело её родному Феде. В то же время её мучила совесть за то, что она не может помочь пожилому человеку, которого считала близким. Рассказать о том, что она чувствует ей было некому. Когда она робко пыталась сказать о своих сомнениях мужу, Фёдор прямо взрывался и почему-то обижался. «Я работаю изо всех сил, терплю скотское отношение на работе, содержу родителей, тебя, ребёнка, стараюсь изо всех сил, а ты переживаешь о том, что постороннему взрослому человеку ты не можешь купить дорогущее лекарство» – обиженно спрашивал Фёдор. «Ты много на себя берёшь и лезешь в чужую жизнь, Света. Подумай лучше о своей семье» – повторял он. Если она плакала или была печальна – обижался. «Ну вот чего ты ревёшь, можешь мне сказать?» – на повышенных тонах спрашивал тогда Фёдя. «И правда, ему и так тяжело ещё и я тут со своими глупыми проблемами» – думала Света. И запретила себе плакать. И быть грустной дома. Только каждый раз, когда муж жаловался, что на работе его не ценят, что борщ не достаточно солёный, что снова денег не хватает, что жена много потратила на продукты, она представляла себе, как тихонечко лежит одна в своей комнате маленькая старушка, смотрит в окно, на горящие фонари, слышит голоса с улицы и плачет. И ей хотелось Фёдора ударить. Но, конечно, так она не делала. Она слушала, кивала, изо всех сил сопереживала мужу. Только давалось ей это всё сложнее. А так в целом неплохо жили. Свете всё чаще перепадали подработки, уже более серьёзные. Танюшка росла смышлёной, здоровой девочкой, доброй, бойкой. Денег накопилось уже порядочно у Фёдора. Он жену очень любил, подарки покупал, как давно уже не делал, гулять они вместе ходили по вечерам. Или кино смотрели – Федя купил видеомагнитофон.
Всё бы так и продолжалось, наверное, ели бы однажды вечером на пороге Светиной квартиры не появилась Зоя – женщина, которая за Марией Алексеевной ухаживала. Принесла Зоя Свете ключи от квартиры, потому как работать больше не может – муж в деревне без неё запил, надо возвращаться. Да и, честно говоря, Мария Алексеевна уже месяц ей не платит – деньги-то от дочкиной квартиры кончились. А с пенсии много ли она заплатит – самой еле-еле на кварплату да дешёвые макароны хватает. «Так что извиняйте, разбирайтесь сами. Ваша бабушка, могли б и себе забрать, вон, квартира у вас хорошая, живёте, поди не бедствуете» – Зоя тактичностью не отличалась.
Тут же Света понеслась к Марии Алексеевне. А как та рада была её видеть – сразу оживала, бодрилась. Любила брать Свету за руку, как раньше, когда ещё совсем юная Света приходила к ней за советом и лаской. Конечно, Мария Алексеевна знала, что Зоя ушла, несмотря на болезнь, пожилая женщина была в здравом рассудке. «Ну что делать, Светочка? – говорила она - как-нибудь протяну, что мне тут уже осталось».
Тем же вечером дома у Светы состоялся сложный разговор. Всё было как обычно – Фёдор пришёл с работы как всегда угрюмый и в своих мыслях, сел привычно за стол ужинать. Только в этот раз жена не спросила его как прошёл день, а рассказала о том, что случилось. Фёдор, казалось, не слушал – жевал макароны, одной рукой держал газету, читал новости. Вопросов не задавал, только периодически перебивал жену просьбами подать то хлеба, то чая. Ничего не сказал и, когда Света договорила, только видно было, как желчь копится в нём и сейчас изольётся в его словах. Но Свете-таки пришлось спросить, что он думает. «Не знаю, Свет, ты думаешь у меня других проблем нет? Мне завтра надо шефу где-то запчасти достать и потом ещё работать в ночь, можно я дома хоть отдохну, а?» И тут Света решилась произнести очевидное. «Федь, давай её к себе заберём? » - сказала она вслух давно сформировавшуюся, казавшуюся такой очевидной мысль. Фёдор даже в лице изменился. «Ты это себе как представляешь? Приволочь в дом чужого взрослого человека, у которого есть своя квартира. А где она будет жить? Ребёнка выселим из комнаты? Или пускай спит с лежачим больным человеком? А кто будет за ней ухаживать, Свет? Ты? А работать? А заниматься домом и ребёнком это будет кто? И за какие деньги? Давай теперь всех одиноких старушек к себе забирать, а я до конца жизни буду работать в автоколонне?» - на повышенных тонах говорил Фёдор. То, что Мария Алексеевна не просто любая одинокая старушка, а почти мать для неё и бабушка для Тани. Что такую работу, как у Фёдора, да с такой зарплатой ещё в нашем городе поискать. Что сама она работает полдня, а потом всё равно сидит дома. Что зарабатывает уже много больше, чем просто зарплата в университете. Что денег у них уж на пару лишних тарелок супа и дополнительный комплект постельного белья точно хватит. Это всё Света не сказала, не могла – давно сдерживаемые слёзы лились, ком стоял в горле. В голове носились мысли. О новом дорогом телевизоре для свекрови, уже, кстати, втором, так как первый свёкор расколотил по-пьяни три месяца назад. Об импортном видеомагнитофоне. О серьгах, которые муж подарил ей пару недель назад в честь годовщины. Всё это стоило немало. И всё это ей хотелось в порыве гнева растоптать, сжечь, уничтожить! «Ну вот чего ты снова ревёшь, Свет?» - обиженно и недоумённо, зло спрашивал Фёдор. Света не нашлась что ответить, просто даже не знала, что сказать.
С матерью отношения у Светки были не то, чтобы очень близкие. Как-то отдалились они с годами. Галина Петровна была всё время занята на работе, с внучкой почти не сидела – некогда было, в гости к тёще Фёдор не ходил принципиально, с тех пор, как она выразила недоверие к его идее с автосервисом. А Светка одна редко могла выбраться, замотанная домашними делами, общались они в основном по телефону. Но сейчас это был для неё единственный во всём мире человек, с которым можно было поговорить. Галина Петровна дочь выслушала. Конечно, ей тоже жаль было Марию Алексеевну, всё-таки столько лет знакомы. «Ну что ж, давай я буду в свободное от работы время к ней заходить – когда ты сбегаешь, когда я, уж на продукты мы вместе насобираем, так и присмотрим за человеком» -тяжело вздохнув предложила Свете мама. На том пока и порешили.
Ходили они так с месяц. То Света тайком от мужа забежит. То Галина Петровна будет идти с суток, да зайдёт. Мария Алексеевна была плоха. Большую часть одна, она не могла поесть, встать, иногда почти целый день лежала в мокрой кровати, пока не приходила Света или Галина Петровна. Но не жаловалась. Так ослабла, что и говорила уже с трудом, только улыбалась Свете и легонько клала свою сухую прохладную ладонь на её руку. Сердце у Светки рвалось на части от этого. Так продолжаться не могло.
А тем временем Фёдор радостно заявил, что нужная сумма уже почти собралась, что он и помещение подходящее нашёл и с нужными людьми договорился. Осталось немного. И был он в таком приподнятом настроении, благодушен и весел, после работы улыбался жене, много времени играл с Таней. «Скоро заживём, родная моя, ты мой дорогой человек, моя умница, я всё для вас с Танюшкой сделаю!» - повторял Федя жене. Свете и правда очень-очень хотелось, чтоб скорее всё у мужа получилось. Она уже давно забыла, когда он был таким счастливым и добрым, как сейчас, когда говорил ей, что она умница. Как она могла так плохо думать о нём, как она могла на него злиться? Он ведь удивительный человек, талантливый, целеустремлённый, ради неё и ради дочери он столько лет терпел и шёл к цели. Всегда её защищал, всегда поддерживал. А она в трудные для него времена вместо того, чтобы помогать ещё усложняла ему жизнь.
Света с Галиной Петровной всерьёз забеспокоились, когда Мария Алексеевна первый раз упала с кровати. Вот просто ворочалась и упала. И пролежала так целый день – на полу. И разбила сильно голову. Хорошо, что мама Светы медсестра – обработала рану. Потом это повторилось снова. В совокупности с тем, что пролежни достигли катастрофических размеров, не то, что ногами, но и руками Мария Алексеевна уже и пошевелить сама почти не могла стало очевидно – за беспомощным пожилым человеком нужен круглосуточный присмотр.
Дома, увидев, что жена грустит, Фёдор поинтересовался в чём дело. Почему она такая печальная, он что-то не так сделал? «Ну что ты, родной» - обняла его Света. Но рассказать пришлось, Фёдор настоял. В этот раз он не ругался, повёл себя как мужчина. И взялся сам разыскать Олега, ведь Мария Алексеевна ж не одинокая была, у неё есть брат. Он бы и мог помочь. На робкие протесты жены Фёдор говорил: «Не лезь в чужую семью, Свет, не надо, это нехорошо, лезть в чужие дела». «Всё будет нормально, он за старушкой присмотрит, у него ж и женщина есть вроде, она будет ухаживать. Ты ему звонить будешь, узнавать что и как, если уж так волнуешься. И вообще ей с родным человеком хорошо будет. А мы скоро заживём по-новому, деньжат будет побольше, сможешь, если что помогать» - ласково успокаивал Светку муж. «А сейчас нам надо будет заниматься своим автосервисом, ты ж будешь там работать? Нечего тебе больше страдать за копейки в своём университете».
Много лет спустя то, что было дальше Светлана вспоминала как будто в каком-то страшном чёрном тумане. Приехал Олег с видом, как будто делает великое одолжение. Согласился взять сестру к себе, но, конечно, квартиру её придется продать, иначе на что он её содержать будет, он сам без постоянной работы сидит и даму ещё свою содержит. Мария Алексеевна не хотела ехать, но что она могла сказать – она видела, как тяжело Свете за ней ухаживать у неё ж своя семья, работа, муж, Танюшка вот подрастает.
В последний вечер Света пришла помочь собрать нехитрые пожитки, которые Мария Алексеевна хотела взять с собой. Старые фотографии, где она молодая, где Ленку с большими-большими бантами ведёт в первый класс… И групповое фото, где Мария Алексеевна со своей бригадой, стоит, молодой бригадир, на почётном месте в центре. И уже цветные фото со свадьбы Леночки и Мишки, а потом и со Светиной свадьбы. Цветная маленькая карточка, где она, как гордая бабушка держит на руках маленькую в Таню, а та не смотрит в камеру – смотрит на Марию Алексеевну, смеётся. А ещё то фото, одно из любимых, где они вчетвером – Мария Алексеевна, Галина Петровна, Светка и Ленка ещё пятиклашки, стоят в парке аттракционов, куда удалось им как-то выбраться всем вместе. Осколки прожитой жизни. Которые так хотелось сохранить. Олег всё смеялся- зачем мол тебе, Машка, такое барахло. Не разрешил сестре взять задрипанного плюшевого медведя Ленкиного, не разрешил изящную фигурку оленя из цветного стекла, что когда-то муж подарил. «Маш, ну куда я этот хлам потом, ни продать ни использовать, только место занимает» - возмущался мужчина. Света ревела. Она старалась скрыть слёзы от Марии Алексеевны, убеждала её, что всё будет хорошо, что она будет приезжать. Мария Алексеевна и сама держалась – не плакала. Светка показывала ей разные вещи, фотокарточки, и Мария Алексеевна кивала в знак того, что ту или иную хочет взять с собой. Иногда слабо-слабо что-то говорила. Пришло время Свете идти домой, был уже поздний вечер, темно. На кухне Олег деловито изучал содержимое шкафов на предмет чего-то стоящего. В спальне уютным жёлтым светом горел торшер, под которым они, бывало, так часто втроём рассматривали всё те же фотографии, смеялись, вспоминали всякое. На подоконнике сиротливо стояли, ожидая своей печальной участи позаброшенные комнатные цветы. Мария Алексеевна лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене, пальцы легонько гладили вытертый коричневый плюш игрушечной медвежьей лапы.
Федя договорился с ненавистным начальником и тот бесплатно, за небольшую услугу предложил своему механику на день УАЗ «буханку», принадлежащий предприятию. На нём-то Фёдор сам отвёз Олега и его пожилую сестру на новое место жительства – в соседний небольшой городок. Вдвоём они загрузили лежачую Марию Алексеевну в машину, кинули её небольшую сумочку с вещами. Сумку побольше взял от сестры и Олег – мало-мальски ценные вещи, Ленкину шубу и Мишкину натуральную дублёнку, что висели в шкафу у Марии Алексеевны, украшения немногочисленные обеих женщин – всё это он оставлять не собирался, конечно. А, и картину больно красивую, с райскими птичками яркими в массивной позолоченной раме взял. «Барахло, конечно, но Инке моей понравится» - усмехнулся он на вопросительный взгляд Фёдора.
Света поехать не смогла. Танюша затемпературила, в сад её не взяли, а оставить больное дитя было не с кем. «Всё нормально, не волнуйся, я всё посмотрел, всё хорошо» - ответил Фёдор на вопросы жены о том, как они доехали, как самочувствие Марии Алексеевны, какая квартира у Олега, как устроили старушку и как встретила её эта самая Инка. «Сейчас они там привыкнут, потом ты сможешь как-нибудь сама к ним съездить» - успокоил он. Хотя больше всего надеялся, что жена не поедет, она не должна была увидеть то, что увидел он, она слишком близко всё принимает к сердцу, его Светка.
Поначалу она звонила Олегу дважды в день. Однажды он даже не поленился поднести трубку Марии Алексеевне, и тогда Светка смогла сказать ей, как она любит её, как скучает и скоро приедет обязательно. Но приехать пока было некогда. Навалилось очень много работы, заказы на оценку всяких антикварных вещей просто сыпались, в том числе довольно сложные – Светка была по уши в работе. Федя всё суетился, сорвался вариант с помещением для его будущего автосервиса, и открытие отложилось, он нервничал. Таня стала болеть.
Потом всё чаще Олег не брал трубку. Отвечала его Инна, говорила нетрезвым голосом, что он на работе, а ей некогда разговаривать, всё у них нормально. Потом Олег перезванивал. Коротко отвечал на все вопросы о сестре. А потом и перезванивать перестал. Иногда вечерами Света проходила мимо знакомого дома – окна квартиры Марии Алексеевны безмолвствовали пустотой. Светка представляла себе, как плачет на старой кровати в темноте брошенный Ленкин плюшевый медведь. А в один вечер окна уже горели, видны были мелькающие тени людей. И Светка поняла – квартиру, наконец, продали.
Только вот Олег совсем перестал отвечать. Тогда Света не выдержала. Отпросилась на работе, упросила мать посидеть с Таней и на самой ранней электричке уехала в соседний город, сжимая в руке записку с адресом.
Нашла она нужный дом на окраине не без труда. Это был двухэтажный дом барачного типа, с деревянными лестницами, многочисленными сараями во дворе. Половина квартир и вовсе были нежилые – окна заколочены, из приоткрытых дверей тухлый запах. Граффити на стенах, разбитые бутылки, тюбики из-под клея… Вот и нужная дверь, открыта. Хуже всего было то, что она увидела в квартире Олега. В тёмном сумраке, среди клубов табачного дыма с трудом можно было разглядеть двери в комнаты. В первой из комнат лежало, тяжело дыша перегаром тело – хозяин квартиры. На полу пустая бутылка, в банке из-под шпрот гора окурков. В глазах у Светки потемнело, сердце колотилось. Последняя комната в коридоре, через дверной проём видна узенькая не то софа, не то раскладушка. На ней лежит и тихонько стонет нечто, отдалённо напоминающее человека. Истощённое тело, прикрытое уже мокрым насквозь байковым одеялом, спутанные грязные седые волосы, тощие руки в синяках, ввалившиеся глаза. Эти глаза, Света не могла в них смотреть. Она обнимала Марию Алексеевну, плакала, а глаза смотрели так ясно, как тогда, в день перед отъездом, как будто говорили: «не плачь, милая, ну не плачь, я же всё понимаю». Света принялась изо всех сил, уже не стесняясь колотить спящего Олега, ногами, попавшимися предметами. Она кричала так, как никогда в своей жизни. Так, что через тонкие деревянные стены этот вопль услышали и прибежали немногочисленные соседи. Пытались оттащить разъярившуюся женщину, но она всё не переставала, пока Олег не встал, качаясь, на ноги, мутными глазами с негодованием уставился на ту, что посмела его потревожить.
Светка, казалось, возненавидела весь мир – этого проклятого Олега, ненавистного мужа, безразличную мать, даже злилась на Таню, из-за которой не смогла тогда поехать сюда. Но, конечно, она понимала – не эти люди виноваты. Виновата она одна. И больше всех она ненавидела себя. Решение пришло к ней моментально. Твёрдое и окончательное настолько, что ради него она была готова стоять до конца, была готова на всё. Марию Алексеевну она забирает. Плевать на всё. Что бы для этого ни пришлось сделать, чем бы ни пришлось пожертвовать. Света взяла себя в руки. Пообещала Марии Алексеевне, что на днях приедет за ней и заберёт. Точно. Честно. Угрозами, уговорами внушала Олегу, что она старушку увезёт, на днях, денег ей не надо пускай всё себе оставит, только пусть уже несколько дней её хотя бы покормит. Марию Алексеевну помыла, как можно было, с трудом отыскав чистое бельё, переодела и перестелила. Накормила, купила продуктов на несколько дней. Взяла номер телефона более-менее приличных соседей и с тяжёлым сердцем уехала. Нужно было найти транспорт, на чём вести назад домой больного лежачего человека.
Фёдор весь извёлся, он не знал где Света, почему она оставила ребёнка матери, не пошла на работу, никому ничего не сказала. Он был очень зол, готов был ругаться и отчитывать непутёвую жену. Но вот только она приехала, он увидел её и испугался. Свету было не узнать. Красное, отёкшее заплаканное лицо, злое, перекошенное, губы сжаты в тонкую полоску, руки трясутся. Такой он никогда прежде её не видел. И вдруг он понял, где она была. Он так этого боялся, надеялся, что там всё же будет нормально, как-то наладится, что его жена, когда надумает всё-таки ехать, а он был уверен – рано или поздно она поедет, обнаружит более или менее сносную картину, пускай и не идеальную, но хоть удовлетворительную. Но нет, понял Фёдор. То, что его Света там увидела ей не понравилось, очень. Жена долго мучить его неопределённостью не стала. Она проплакала всю дорогу, очень злилась, копила эту злость, чтоб довезти её до дома, чтоб она помогла ей не растерять решимости. За долгие три часа унылой дороги она рассмотрела и приняла все варианты – ссора, развод, раздел имущества, испорченные отношения с матерью, увольнение с работы, чтоб ухаживать за Марией Алексеевной. И со всем уже мысленно смирилась. Так что теперь с порога заявила, где она была. Хотела сразу продолжить, что она забирает Марию Алексеевну, что она будет жить тут, что ей нужны деньги нанять машину, она заработала, между прочим. Но вместо этого заревела навзрыд. Федя обнимал жену, успокаивал, да никак не мог успокоить – она всё плакала, громко, горько. Осознание, что он как никогда близок к тому, чтобы потерять семью пришло к Фёдору как озарение. «Света, Светочка, не плачь, я завтра поговорю с шефом насчёт машины, поедем, заберём твою старушку» - решился он.
Все следующие сутки Света не находила себе места. С большим трудом пережила рабочий день. В обед бегала звонить Олегу. Отвечал нетрезвый голос: «Всё нормально у нас, давай уже приезжай за своей старухой, все нервы она мне вымотала». Звонила соседке, чтоб зашла проверить как там дела. Но та не отвечала. Вечером Фёдор сообщил, что машину шеф может дать в аренду послезавтра. «Поздно, поздно» - колоколом билось в голове у Светки. Она не спала, не ела. Фёдор готовил место для Марии Алексеевны в Таниной комнате – пока так, а там будет видно. «Поздно, поздно» - не давало покоя Свете.
Накануне вечером Олег на телефон не отвечал, хоть Светка звонила до самой ночи. Утром рано они собрались выезжать, Федя пошёл на работу за машиной, жена ждала его дома и всё пыталась дозвониться до Олега, но безуспешно. Уже должен был приехать её муж. Надо выходить. И тут зазвонил телефон. Бегом назад. Соседка. Снова соседка звонит, только уже другая…
Фёдор уже ждал минуты три у подъезда, а жена всё не выходила. Ну договорились же, через полчаса спускайся. Ладно. Пошёл сам наверх.
Света сидела на полу в прихожей, под телефонной полкой. Стеклянные глаза смотрели в пустоту. Снятая трубка висела рядом на скрученном проводе. Почему-то Фёдор понял, что торопиться уже некуда…
Этой ночью Олег напился. Впрочем, как обычно, на радостях, что так здорово ему удалось сплавить надоевшую сестру при этом остаться при нажитых с продажи её квартиры денежках. Их-то он экономил – конечно, еды себе скромно покупал и напитков горячительных не самых дорогих. А вот на старуху нечего тратиться. Раз в день макаронами покормил и нормально. Пока Инка от него не ушла ещё и постель Машке приходилось менять – сожительница орала, что, мол, вонь стоит. Но навязчивая баба эта, Светка, названивала каждый день. Олег боялся, что она приедет, всё грозилась. И тогда не видать ему денежек – сестра этой своей Светке пожалуется и всё, прощай его богатство. А тут смотри как удачно всё вышло – довольно заулыбался Олег, потягиваясь на продавленном диване и мусоля в гнилых зубах измятую сигаретку. За стенкой стонала Машка, будь она неладна. Он выпил больше даже, чем обычно, ночь на дворе, его клонило в сон. Завтра рано вставать… Денег надо ещё попросить… Бессвязные мысли роились у него в голове. Он уснул.
А через, наверное, пару часов проснулись соседи. От невыносимого запаха гари. В ужасе выбежали на лестничную клетку и обнаружили, что из неблагополучной квартиры, где живёт неприятный сосед Олег валит дым. Деревянные стены, утеплённые ещё дранкой, куча старых вещей, которыми была завалена квартира – всё сгорело очень быстро, ещё до приезда пожарных, которым уже некого было спасать, только соседей. Их эвакуировали, отпустили по домам лишь когда возгорание было ликвидировано. Потом милиция приехала, скорая. Только утром соседка вспомнила, что была одна дама, которая оставила вроде где-то свой номер телефона. Наверное, родственница, надо ей позвонить. Её звонок застал Свету, когда та уже вышла за дверь квартиры и собиралась спускаться на улицу.
Мария Алексеевна обрела покой рядом с дочерью и зятем. У них всегда всё на могилке идеально чисто и красиво – на зависть соседям, если можно так сказать. И каждый день свежие живые цветы. Их приносит специальный человек, которого наняла Света. Может себе позволить ему платить, но не может пока сама каждый день приходить – очень много работы. Она получила второе образование, работает независимым оценщиком, открыла свою фирму. Раз с автосервисом не вышло. Открытие его тогда всё откладывалось – то одно, то другое. В итоге деньги обесценились, конкуренты опередили Фёдора – открыли уже целых три неплохие сервисные точки. Звали его механиком, но он остался на прежней работе – всё же столько лет тут, шеф как родной, иногда премии платит, а на новом месте кто его знает, как пойдёт. «Хорошо, что жена у меня такая умница, такая пробивная, я б без неё не знаю как» - хвалился он мужикам на работе. Потом и вовсе уволился – жене нужна была помощь. Дела у Светки на фирме пошли в гору, ей самой, хоть и жаль было, а пришлось уволиться из университета. Квартиру купили побольше. То разъезды, то разные встречи – одна Света не справлялась. Поэтому маленький бизнес стал семейным. Таня подросла, по дому помогала мама – Галина Петровна, которую Светка уговорила бросить тяжёлую уже для её почтенного возраста работу и переехать к ней. Друзей и приятелей у Светы не было совсем, никогда больше. Поэтому всё время она работала. И не зря. На фирме всё ладилось. В планах было нанять штат сотрудников, чтоб освободить от работы Федю. Ему скоро некогда будет – Света уже знала, что один из автосервисов в их городе будут продавать, она готовила оценочное заключение для него, и планировала купить. Всё-таки столько они ради этой мечты пережили. Да и нельзя такому механику зря пропадать, руки-то золотые. Тут ещё одна радость – одну из последних её статей опубликовал зарубежный научный журнал. Света получила самые лестные отзывы и приглашение на работу в Америку, правда, визу можно сделать ей одной пока, но там как пойдёт. Только вот Света уж точно не поедет – однажды она уже предала…