Честь офицера.
Часть третья.
Вторая часть тут: https://dzen.ru/a/Y2RMnkvH6CmR6_a9
Первая часть здесь: https://dzen.ru/a/Y0h3EZ8XF3KGUTqw
Квадратный, потный, утомленный сотрудник штази в штатской мятой одежде, смотрел на меня с ненавистью и его глаза медленно наливались кровью.
- Отвезите его в советскую военную комендатуру Берлина, дежурному коменданту, - так, если быстро перевести с языка этого «штурмбанфюрера штази» на русский, прозвучала его команда, - сдать как нарушителя общественного порядка, задержанного за нападение и драку с нашим оперативным сотрудником! Рапорт будет приложен позже. Инцидент учтен в журнале происшествий.
Я все понял и сообразил, что он сознательно создает мне конфликт с комендатурой, которой, в принципе, по барабану, что произошло на самом деле, они вряд ли станут разбираться. Посадят на «губу», напишут рапорт комдиву и – домой, домой, в Союз! В 24 часа, как тогда было принято. Маленькая мстя. За наглую улыбающуюся рожу и отсутствие страха перед ним.
Шалишь, братец, и не такие как ты, перцы, мне пытались создать проблемы!
- Э, стойте, стойте, я же ни с кем не дрался! Зачем врёте, офицер?! – мой возглас повис в воздухе, потому что договаривал его, докрикивал, вернее, уже в пустоту темного переулка, куда меня выгрузили ретивые помощники квадратного сотрудника штази.
Прихватив меня за руки, накрутив на мою кисть ремень моей небольшой сумки, где лежал диктофон, записная книжка и еще разная мелочёвка, они повлекли меня к стоявшему на другой стороне дороги бело-зеленому «Вартбургу», с надписью «Полиция».
На маршруте шествия уже почти никого не было, брели какие-то отставшие от основной массы факельные маньяки, полутрезвые тени, и тут я заметил наш патруль! С повязками.
Офицер, рослый капитан и с ним два бойца ему под стать, большие крепкие ребята.
- Хальт, шайзе! (Стоять, дерьмо!) Патруль, патруль, товарищ капитан! Я советский лейтенант, помогите мне! – выпалил в их сторону, отчаянно сопротивляясь движению немецких бойцов в «гражданке». Мои сто семьдесят сантиметров роста, против этих дылд выглядели довольно смешно и со стороны было сразу очевидно, кто тут нападает, кто защищается.
Немцы опешили и притормозили. Капитан стремительно оценил обстановку и рванул с со своими ребятами ко мне. Немцы окончательно растерялись, когда крепыши партульные, помощнее габаритами длинных и худых немцев, схватили их сзади за руки и вынудили отпустить меня.
- В чём дело?! – агрессивно напирал на них капитан, - Кто такие?!
Они не знали русского языка, эти молодые ребята. Начали тараторить по-немецки, но капитан включил дурака и сделал вид, что не понимает их.
Увидев заваруху, из полицейского «Вартбурга» начали неспешно выбираться две объёмные туши полицейских.
В двух словах я объяснил капитану, что я военный журналист из Шверинской дивизии, а эти немцы из министерства госбезопасности выхватили меня из толпы факельного шествия и обвиняют в хулиганстве, хотя я только расспрашивал немцев об их отношении к нашей перестройке. Их стукачи, которых было много в толпе, меня сдали МГБ! Гансы же!..
Капитан, как и все наши военные, к спецслужбам ни любви, ни пиетета какого не испытывал. Приказав патрульным придержать немцев, он сделал несколько шагов навстречу приближавшимся полицейским и, выставив ладонь, жестко сказал: Дас ист совьетише официр! Кайн проблем! Ихь верде ин цум командантен бринген. Кайн проблем! (Это советский офицер. Нет проблем! Я доставлю его к коменданту! Нет проблем!)
Немцы, спеленатые мощными патрульными, рыпнулись было объяснить полицейским, что они из штази, но те, только услышав их слова, развернулись и: эс гут, геноссе официр, ес гут! (хорошо, товарищ офицер, хорошо!), - удалились с грацией объевшихся уток в свой пластиковый «Вартбург», додремывать дежурство.
Кажется, они тоже не испытывали восторга от возможности вписаться в историю со штази.
Как-то их дружно недолюбливали в этом соц.раю.
Немцы переглянулись растерянно и пока соображали, как быть, мы с капитаном и патрульными широким шагом двинулись в противоположную шествию сторону.
- За что они тебя? – спросил на ходу капитан.
- Да они как комары осенью злые, чуют, что пи*дец им приходит, вот и лютуют. Меня и в Шверине пытались не раз придержать, но там все знают, выкручивался быстро.
- Да, блин, всё как у нас, - вздохнул капитан, - предчувствие такое, и народец у них все борзее становится, то «оккупант» за спиной слышишь, то сопляки руками машут, V показывают, мол, свобода. Ну их к черту! Нам бы самим понять, что дальше-то?
Мы быстро дошли почти до начала Унтер-Ден-Линден, там было скопление наших солдат и офицеров, тоже привезенных на это шествие и стояли несколько автобусов, видимо, собирались в обратный путь.
- Своих тут найдешь, - ободряюще сказал капитан, - про нас молчок, а мы дальше патрулировать! Будь здоров!
- А если рапорт накатают коменданту? – спросил я.
- Пусть его себе в ж…у засунут, - улыбнулся капитан, - ему там самое место!
Не слушая моих слов благодарности, он развернулся и удалился со своими плечистыми бойцами.
- Спасибо, парни! – крикнул я им вслед, - Удачи вам!
Впоследствии, когда я утром, на традиционной пробежке, с юмором рассказал об этом инциденте товарищу Отто, он призадумался, а потом резюмировал:
- А что бы сделал ты на их месте?
- Ну, я бы для начала постарался не оказаться на их месте. А если бы даже оказался, то – почему надо мешать советскому офицеру – журналисту интересоваться мнением немцев? Зачем? Я же их не провоцировал, просто спрашивал – что думают о нас и о том, что творится в Союзе.
- Не так просто, товарищ Василий. Мы вместе строили другое общество, с другими ценностями. Мы столкнулись с очень сильным врагом. Вместе боролись с ним много лет. Он обокрал весь мир, он хитрый, он богатый. А вы – ему продались… Так думают все, кто служит, кто служил нашему общему делу. Нас было много. А теперь мало. Вас с нами больше нет… Силы теперь неравны. Это очевидно. Мы теперь как, это будет по-русски, монета для сдачи, нет, для обменять…
- Разменная монета! - поправил я товарища Отто, - А разве вы не хотите перестать быть частью системы, которая сама себя съела, изжила сама себя? Разве мы не в состоянии перестроить свою жизнь так, чтобы не воевать, а сотрудничать? Мы же не враги теперь. Мы перестали конкурировать за прошлые тезисы, за ленинские всякие термины, мы же проснулись! Мы на самом деле занимались идиотизмом! Это было ненастоящее. Все устали от этой глупости, этих лозунгов, никто не верил в коммунизм. Устали от нищеты, отсутствия продуктов и товаров. Идеология, политика большевиков сама себя изжила – над ней только ленивый не смеётся, товарищ Отто!
- Ты думаешь, что вы приобрели друзей, Василий? США, Британия, ФРГ – это теперь ваши друзья?
- Друзья не друзья, но не враги точно! – выпалил я, - Мы можем с ними построить совсем другие отношения! НАТО можно увольнять в запас, я уверен, так и будет. Зачем тратить безумные суммы на противостояние, если нет больше врага? Они же капиталисты, прибыль считать умеют, рациональные люди. Им выгоднее с нами не воевать, а торговать, например.
- Ладно, давай так, - товарищ Отто остановился, начал делать растяжку, - Представь, что на его месте ты. У тебя за плечами страна, которая тебе доверила себя. Разрешила применять силу. Позволила стрелять. Но старший брат, который всегда был рядом, теперь тебе не брат. Он от тебя отказался. Ты видишь перед собой его представителя. Он улыбается. Он уверен, что ты ничего ему не сделаешь. Ты понимаешь, что твои дни, - между нами, Василий, это не для других, - сочтены. Ты станешь заключенным или тебя убьют, бежать тебе некуда, семья, дети – твои товарищи. Маленький мир социализма становится всё меньше. Это будет совсем скоро. Мы знаем, что идет подготовка к ликвидации ГДР и уничтожению нас. Точно так будет уничтожен СССР. Там не скрыться. Ты там «разменная монета».
- Разве это реально? СССР. Это же такая махина!.. Товарищ Отто, зачем ты мне такое говоришь? Это не провокация?
- Не провокация, Василий, нет. Дай слово, что никто не узнает о нашем разговоре. Ты рассказывал мне, как тебя в военном училище преследовало КГБ только за то, что ты хотел изменений в системе подготовки военных журналистов. Всего лишь! Твоих друзей заставили написать на тебя доклады. Их убрали. Ты знаешь, почему ты остался?
- Знаю. Мне наш особист сказал, что если бы не партсъезд 27-й, где органам госбезопасности прямо запретили сажать по «антисоветской» статье, то посадили бы всех нас. В 1986 году Киевский УКГБ закрыл мое дело по ст. 70-й «Антисоветская агитация и пропаганда». Мне тоже об этом особист сказал.
- Нет, Василий, - товарищ Отто положил мне на плечо сухощавую, но очень тяжелую руку, - органы КГБ тебя оставили на десерт, как приманку, на будущее. Они знали, что ты не остановишься в своих поисках правды и рано или поздно, такие же безумцы примкнут к тебе. Тогда всех и возьмут. Одновременно. Ты приманка.
- Да уж, - озадачился я, - такое мне в голову не приходило. Мне казалось, что я победил систему…
- Систему победить невозможно, её можно одурачить, - улыбнулся он, - она очень большая и медленная, будь быстрее! Не злись на тех, в Берлине. Они только часть механизма. Он уже неисправен. Много перебежчиков, предателей. Всё рушится. Запомни мои слова: закончат с нами, такое сделают с вами. Смотри внимательно как это будет. Запоминай.
Прошло три года. 1989-й, 1990-й и 1991-й.
Суматошные, насыщенные сваленными в беспорядочную кучу событиями, валяющимися, словно опилки в ящике столярной мастерской. Ни дня без потрясающих новостей! И никакой связи между ними! Хаос рассыпающегося мира. Точнее, его части.
Объединились две Германии. Вернее, одна поглотила другую. Те, кто с нами лобызался, геноссе бывшие, переходили на другую сторону улицы, если видели тебя издалека.
В Гарнизонном Доме офицеров открылись два вестника буржуазии, ночной кабак с искусственными пальмами и круглой бурной стойкой, дымом под потолок и бильярдными столами, на которых играли лишь на интерес, не позволяя просто «дрочить» неумехам, и – бинго (!) видеосалон, с тысячами всевозможных киношек, о которых не слыхали даже строгие цензоры из отделов ЦК КПСС, осматривавшие всю эту субкультуру, на предмет НЕдопуска на стол советского потребителя.
Бинго чуть не забыл! Дальний закуток салона в ГДО был от потолка, до пола уставлен VHS-кассетами с отборной порнухой и другой запрещёнкой! От межрасового группен-секса имени «дасистфантастиш» , до скотоложства, от боёв без правил с кровавыми финалами, до «Ликов смерти» - документального кино о покидающих этот мир человечках.
Распался Союз ССР. Испарилась, как безумная ночная тень, доминанта КПСС. Уронили на площади монументы суровым бронзовым идолам эпохи.
Перевертыши из ГКЧП, трясущиеся как желе перед камерами телевидения, несли с экрана страшилки переставшему бояться народу. Народ взбесился. Потеряв страх, народ заодно потерял и все ориентиры. Да и какие они могли быть?
Я как раз в эти дни путча ехал в поезде Москва – Шверин, двое суток без связи, без новостей. Я был буквально ошарашен, когда на перроне шверинского жд вокзала ко мне и всем военным, кто выходил из вагонов, подлетела кодла растрепанных и возбужденных немцев. Они наперебой стали пихать нам какие-то бланки и тараторить:
- Вы можете прямо сейчас подписать эту бумагу и получите политическое убежище в ФРГ! В Вашей стране политический переворот, ваш парламент расстреляли, в городах идут бои, у вас гражданская война, коммунисты рвутся к власти и там много крови, подпишите сейчас, не ездите в свои воинские части, вы не сможете их покинуть, военное положение ваше командование объявило! Подпишите быстрее, вы же хотите сохранить жизнь совей семье, - и кивали на мою жену, с которой мы вышли из поезда…
- Нет, идите мимо, ребята, - ответил я им, - когда разберусь что к чему, тогда вам что-нибудь скажу, а сейчас отойдите в сторону, не мешайте!
Конечно меня это встревожило! Бросив вещи я рванул в штаб дивизии. Встреченный мною на дорожке после КПП, где я обнаружил усиление охраны, бойцы-комендачи дежурили в бронежилетах и с полным боекомплектом, пропагандист дивизии, приветствуя меня, ехидно улыбнулся и сказал что-то вроде: ну чё, перестройщик, бля, допрыгался?
Холодок в душе сменился агрессивным азартом: ещё не вечер, товарищ подполковник, ещё не вечер!..
Продолжение следует
Василий Киселев
г.Шверин, Мекленбург-Предпомерания, ГДР – ФРГ 1987-1992гг.
