Толстая леска парусила на течении, а грузило было легковато, пришлось травить, пока снасть не остановилась. Процесс периодически повторялся. Я слышал, как Паша матерился, вытаскивая очередную рыбину, а потом довольно крякал, словно селезень, засовывая добычу в мешок.
Начало припекать солнце, разогнав в небе дымку. Я подумал, что пора с рыбалкой завязывать, раз бог сегодня ничего из добычи мне не послал. Но Бог, как оказалось, обо мне, конечно, не забыл.
Я удобно сидел на камне и рассматривал берег напротив, думая, что сейчас перекурю и буду сматывать удочку. В этот момент наверху появилась большая толпа местных жителей. Про удочку я мгновенно забыл. Впереди неслась дикая свора совсем голых детей. Увидев меня, детская стая с визгом радостно заорала:
- Аибу!!! Аибу!!! Аибу!!!
Следом бежала толпа пацанов постарше, на них были надеты только шорты, добежав до воды, они сбросили шорты, нырнули в воду и поплыли в мою сторону.
Процессию завершали женщины с тазами белья и ведрами в руках, тройка взрослых парней и два взрослых мужика. Я подумал, что это одна семья, потому что они шли и болтали между собой, хотя обычно женские и мужские компании держатся обособленно.
Я собрался было уйти на другой край острова подальше от пляжа, но подошедший дед-рыбак меня успокоил, положив руку на плечо. Он стрельнул у меня сигарету и процедил, усмехаясь:
- Ю Кен си, ноу проблем ! Файф найра, иф ю вонт.
Я удивился наглости деда, но достал из заднего кармана пачку мелких купюр. Отсчитав четыре найры, я помахал перед носом деда и сказал:
- Онли фо, финиш!
Дед забрал деньги с довольной физиономией почтальона Печкина, когда ему подарили велик.
К моему облегчению снизу к нам подошел Паша со всеми вещами и мешком, в котором шевелилась рыба. Он видел, что я дал деду деньги.
- Иван, зачем бабло отдал и за что?
Я улыбнулся:
- Знаешь, Паша, что-то мне захотелось посмотреть, как тут на пляже купается местный народ! Дед мне сказал, что это можно сделать без проблем за четыре найры.
Паша засмеялся:
- Иван, дедуля разводит тебя на бабки. Вот смотри, видишь плывущих пацанов, они сейчас припрутся к тебе и заявят, что это их остров, и чтобы на нем ловить рыбу, надо заплатить. Будешь платить? Я уже деду заплатил за доставку и рыбалку четыре найры, остальное всё бесплатно.
Дед внимательно слушал, что мы говорим. Кое-что из нашего разговора он понял, но явно не всё.
Когда пацаны доплыли и собрались вылезать из воды, дед помахал острогой перед собой, словно отгоняя черта, и что-то грозно заорал. Дети тут же поплыли обратно, сверкая голыми попопятками, даже не вякнув с досады, что не смогли с меня что-то поиметь.
Их отцы или старшие братья, совершенно голые, стояли на каменном языке, махали нам руками и кривлялись, раскачиваясь на месте и подпрыгивая, словно разминаясь, а потом прямо с камня нырнули в реку.
Тем временем женщины зашли в воду и начали обнажаться, складывая мокрую одежду в тазы. Только в этот раз они сняли и футболки, и куски ткани, которые им заменяли лифчики , и свои импровизированные юбки тоже.
Как ни странно, самая молодая девушка осталась единственной, на которой что-то осталось кроме тюрбана на голове. Это был раздельный купальник белоснежного цвета, что было просто потрясающе даже издалека.
Вся эта голая толпа разобрала мыло и мочалки из тазов и ведер и начала намыливаться. Вот такую африканскую семейную баню я увидел.
Тем временем Паша с дедом о чем-то спорили, дед хватал Пашу за руку, тыкал пальцем в его часы и утверждал, что Паша ему должен добавить еще две найры. Было начало первого.
Прислушавшись к спору двух горячих африканских парней, я понял, что Паша оплатил дорогу отдельно и рыбалку на два часа, а дед посчитал время вместе с дорогой. Так как шел уже третий час, то с дорогой обратно у деда будет явная переработка. Оставаться на острове посреди реки без деда и пироги мне не хотелось, и я молча отдал две найры и решил смотать свою удочку, которая давно валялась без присмотра.
Взяв в руки удилище, я обнаружил, что мою снасть течение снесло к острову. Выбрав слабину лески, понял, что грузила и крючки намертво засели в камнях. Потом подергал туда-сюда и почувствовал, на ней висит коряга или охапка водорослей, как это часто бывает с донками. Пришлось мощно дернуть. Леска, вроде как, порвалась и ослабла. Без задней мысли начал сматывать оборванную снасть, как вдруг затрещала трещотка на катушке, леска сильно натянулась и со страшной скоростью начала убегать в воду, рассекая течение. Рыбина неслась мимо меня и против течения.
Хорошо, что руки у меня были в перчатках. Зажимая край барабана, я не боялся поранить пальцы. Катушка трещала как пулемет несмотря на то, что я до упора завернул притормаживатель и жал пальцем на обод, чтобы остановить ее и рыбу.
Наконец, рыбина остановилась и тяжело ворочалась где-то в мутной воде. На барабане осталось чуть меньше половины лески.
Я перевел дух и осмотрелся, прикидывая, куда я смогу загнать рыбину, если смогу ее умотать и вытащить, пока она не сорвалась или не оборвала снасть о камни. Паша и дед были рядом и что-то обсуждали. Напротив меня голые женщины трясли верхними, мужчины нижними, а дети не отросшими причиндалами, радостно подпрыгивая от адреналина, что мне попалась хорошая добыча. Они орали:
- Аибу коч-коч биг фиш!!!» ( Аибу поймал большую рыбу!)
Рыбина ворочалась в глубине, я попросил Пашу прикурить мне сигарету. Я был спокоен, словно тащил лоха (самец семги) килограмм на десять-пятнадцать во время хода семги на северной реке в тундре. Задача была простая - не давать слабину леске, а рыба рано или поздно устанет.
«Господи, прости меня засранца за мои шалости, помоги мне последний раз, одолеть эту чертову рыбину. Я больше никогда не буду грешить! Честное слово!» – Мысленно я покаялся, когда биг-фиш опять куда-то поперла. Молитва помогла и рыба остановилась. Постепенно я выбирал леску, а добыча металась кругами и пыталась обрести свободу. Я успел выкурить сигарету, которую Паша сунул мне в зубы.
Он закончил спорить с дедом, который стоял рядом со своей острогой в одной руке, и, сжимая в другой бухту капронового линя, конец которого был обмотан вокруг камня.
Паша сказал, что дед согласился за пять найры загарпунить рыбину, вес которой я оценил в 10-12 кило. Ее спина периодически показывалась из воды и была похожа на большое обгорелое полено. Это был приличного размера сом.
Мне было жаль его, он сидел на крючках надежно без всяких шансов уйти. Один крючок сом заглотил вместе с креветкой и мог срезать леску своими острыми зубами, однако второй поводок был обмотан вокруг головы под жабры и в пасть ему не попадал, надежно фиксируя добычу крючком, который воткнулся где-то под жабры. Это я успел заметить, когда он только один раз дал себя подтянуть поближе и крутился вокруг оси, словно акула, пытаясь сбросить с себя удавку.
К сожалению, ближе метров десяти мне не удавалось подвести рыбину, и дед не рисковал бросать свою острогу, как ни подначивал его Паша , хлопая по плечу , подталкивая его под руку, даже тыкая деда в бок кулаком, и орал:
- Кидай, сука, кидай! – Дальше шла непереводимая игра слов и междометий….
Я опять достал сигарету и закурил, слушая как эти лентяи дергаются в бессилии и не знают, чем мне можно помочь.
На другой берегу черные фигуры в белой пене, привлеченные воплями Паши, опять дергались на пляже, как футбольные фанаты на пенальти и кричали:
- Аибу, кече-кеч биг фиш!!! Биг фиш кече-кеч Аибу!!!!.....( Аибу придавит рыбу! Рыба придавит аибу!)
Я понял, им совершенно все равно, кто кого перетянет: я - рыбу на сушу, или рыба затащит меня в воду. Чей-то проигрыш был для них поводом для веселья.
В общем, адреналин бушевал на обоих берегах, но загорелые женщины в одних только белых тюрбанах на головах с голыми титькопками в мыле для меня были несомненно интереснее, чем два чудака, которые толкались рядом. Я так и смотрел на них, с трудом различая мелкие детали, но колыхание отдельных частей упитанных женщин выглядело впечатляюще.
Тем временем детвора копалась в песке и ныряла в реку – этим было все безразлично. Два мужика и три пацана постарше стояли на скале повыше и, внимательно всматривались в нашу сторону и ожидли окончания битвы за рыбу.
Решив, что рыба утомилась достаточно, поглядывая за спину, чтобы не завалиться, я начал отступать от края воды вглубь островка, подматывая леску и вытаскивая ее из воды силовыми движениями удилища вверх и вниз. Когда дистанция сократилась до метров пяти, дед ловко метнул острогу в рыбью бочину и попал.
Дальше все было делом техники, сома на леске и на остроге за линь подтащили к берегу. Паша подхватил его за жабры и с трудом вытащил на камни.
Дед, как горный козел проскакал по камням до пироги туда и обратно, притащил колотушку-глушилку, сделанную из куска толстой арматуры и в пару ударов обездвижил сома.
Я с трудом выдрал острогу из туши сома. Ее плоский наконечник, как трезубец Нептуна имел четыре острейших кованых зуба с обратным пером, которые не давали рыбе соскочить с острия, и выдернуть легко оружие местного рыбака на свободу.
Когда мы с Пашей засовывали сома в мешок, он не влезал, и я подумал, загибая с трудом хвост этой твари в кольцо, что он потянет килограмм на пятнадцать или двадцать. Хвост я так и не смог загнуть, так в мешок влезла только половина туши.
Дальше у Паши начался цейтнот, мы явно опаздывали к назначенному времени отъезда домой, которое было озвучено остальной компании рыбаков.
Обратно пирога по течению неслась с приличной скоростью.
Тридцатый. Редактировал Bond Voyage.
===================================================
Начало Гл.1, 2. Мальтийское начало (читайте здесь)
Предыдущая глава 22. Рыбалка в африканской бане (читайте здесь)
Продолжение Глава 23. Смотрю на Африку с изнанки, а там шаманы правят бал (читайте здесь)
Ставьте лайки. Подписывайтесь на канал.
===================================================
Желающим приобрести роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
===================================================