От алкоголя и обилия впечатлений за день я мгновенно провалился в сон.
Когда по звонку будильника, как ужаленный подскочил утром, чтобы его выключить и досмотреть сон про стройную африканку, похожую на Кристи из ночного Легоса, я вспомнил, что собрался на африканскую рыбалку.
Будильник звенел с мерзким железным дребезгом. Когда я его прихлопнул, то подумал, что разбудил всех соседей. Однако, когда добрел до блока туалета с душем, там уже кто-то плескался. Надо было подождать, и я побрел на кухню.
В гостиной был уже почти порядок, пустые бутылки стояли по ранжиру в углу: пивных штук двадцать стояли в пустом пластиковом ящике, алкогольные - в коробке. Бутылки Колы, Спрайта, Севен-ап сложены были в мешок. Посчитал ради интереса алкогольные: 16 штук по 0,7литра на 15 человек. Виски не было видно. Я подумал, что есть шанс опохмелиться.
На кухне интеллигентного вида Виктор задумчиво мыл тарелки и миски под струёй воды, которые ему подавал его приятель Саня, освобождая их от остатков еды в большой полиэтиленовый пакет, всполаскивал в тазу на столе, и намыливал.
Процесс мытья посуды мне напомнил гарнизонную кухню, как будто парни опять попали в армию в наряд по кухне. Мыли посуду они ловко и быстро, сразу заметна была армейская сноровка. Я на всякий случай спросил, в чём могу поучаствовать. Мне тут же молча дали швабру подмести пол в гостиной и тряпку протереть стол.
Собственно, чем я и занялся, мысленно представив себя дневальным перед подъемом в казарме, пока на подъём не пришел старшина.
Когда процесс уборки гостиной заканчивался, из душа появился Гена - чернявый командир, с которым мы ночью ели мясо и хотели было поискать местных шлюх.
Я спросил, куда убрать бутылки, которые мне мешали. Он открыл дверь на улицу и свистнул. Пока мы вытаскивали бутылки из дома, появилась небольшая толпа черненьких пацанов лет по девять - десять. Они в один момент подхватили тару с пустой посудой и исчезли из виду. Все было сделано, как в старушке Европе согласно правил разделения мусора. Бутылки от алкоголя унесли в коробке в дом напротив, где был алкогольный чепок. Пивные бутылки отправились в сторону дома архитектора, мешок с бутылками от газировки два пацана утащили в сторону бара Дины.
Я домел пол и пошел в душ, уборку продолжил Гена.
Через минут 10 парни накрыли стол для быстрого перекуса. В стороне от горки сохнущей посуды стояло пять стаканов, на доске для шинковки лежало вчерашнее мясо, порезанное толстыми ломтями, остатки которого мы вчера не осилили и принесли в дом. Рядом сиротливо лежали остатки хлеба – несколько обломков от целого куска и пара горбушек.
Ребята многозначительно посмотрели на меня, чернявый махнул рукой в сторону холодильника:
- Иван! Давай банкуй!
Я открыл холодильник, там стояла недопитая наполовину бутылка виски, в которой осталось то, что вчера в меня не влезло и две бутылки пива. Из закуски там было только горчица, миска с остатком пельменей и банка с капустным рассолом. Все это я вытащил из холодильника и поставил на стол.
Гена взглянул на часы буркнул, отрывая мясо крепкими зубками:
- Иван, давай шевелись, до машины осталось десять минут.
Я разлил по полтиннику вискаря.
- За план по валу, за вал по плану! Чуваки, а куда вы так рано собрались? Кстати, а кого с нами не хватает?
Выпив, я молча жевал мясо с коркой хлеба и давился холодными пельмешками, запивая пивом и соображая ,что мне надо взять на рыбалку. Остатки вискаря мы допили молча.
Прожевав мясо первым, Виктор ответил на мой вопрос:
- Мы идем на маркет, сейчас Паша подъедет и нас подвезет. Пятый убежал играть в теннис, вернется, позавтракает. Надо ему пайку оставить.
Доев мясо, я попросил найти пластиковое ведро, которое тут же и вручили, но объяснили, что пол тут моют по графику, и я могу не париться, пока не моя очередь.
Я улыбнулся и сообщил, что еду на рыбалку с Пашей. Они с серьезным видом поинтересовались, что я собираюсь делать с рыбой потом – варить уху или жарить.
Тут я уже нервно засмеялся, подумал, что они вспугнули мою удачу, махнул рукой, отгоняя тухлый вопрос про рыбу, и, молча усмехаясь, ушел собираться. Я был железно уверен, что с рыбалки без добычи не вернусь.
Через пару минут мы вышли из дома. На улице нас встретила легкая прохлада и утренние помощники, которые унесли пустую тару. За пустые бутылки от пива нам вернулось десять найра. За алкогольные бутылки в два раза меньше. За газировку пацан сказал, что деньги отдаст Дина, когда откроет бар.
Гена из полученных денег выдал пацанам по одной найре и вынес мешок с мусором и пакет с остатками пищевых объедков. Детишки все забрали и рванули куда-то вниз по улице, унося мусор. Закрыв дверь на решётку, мы толпой двинули в сторону выхода из поселка, где нас уже ждала микроавтобус.
Настроение у меня было отличное.
Охрана нам улыбалась и безлико приветствовала идиотской фразой «хау а ю?», наши парни отзывались так же лениво – «файн!». Когда я сказал «гуд монинг», все не наши криво усмехнулись и просто молча кивнули мне в ответ, я подумал, что они не знают, как ответить.
Гена тут же добавил:
- В этом концлагере для местных утро добрым быть не может!
Что он имел ввиду, для меня было пока не принципиально, но интересно. «Концлагерь» в контексте фразы видимо тянул на что-то серьезное.
Я думал, что у меня лежит в ведре, куда в спешке затолкал пачку Лигероса, новый кухонный нож, мешок от овощей, перчатки и бутылку пива, которую с молчаливого согласия компании присвоил на завтраке, вторую мы выпили. Не хватало пассатижей, но зато был рулон синей изоленты, без которого не обходится ни одна рыбалка у электриков, и огромные солнцезащитные очки, которые я купил на заправке на хайвее. Куртку или рубашку я, конечно, забыл надеть.
В микроавтобусе на полу лежали две бамбуковых палки толщиной с ручку от швабры длиной метра по два с половиной с невскими катушками и поплавками с кулак, из которых торчали воткнутые жалом здоровенные крючки. Катушки и пропускные кольца из толстой стальной проволоки были примотаны синей изолентой насмерть. Под изолентой я заметил плотный слой веревки, снасть была сделана на совесть для ловли китов.
Когда мы загрузились, Паша осмотрел салон и спросил:
- Все? Поехали. Вчера опять бухали?
Так как все молчали, он отчалил вперед по серому асфальту.
Пока мы ехали в центр Нового города, вдоль дороги парами и компаниями следом шли непрерывной цепочкой местные жители: мужчины, женщины и дети.
Мужчины были одеты по-рабочему в штаны или куртки от нашей коричневой спецовки и шли с пустыми руками, хотя некоторые тащили мотыги или длинные чудовищного размера мачете.
Попадались торговки, которые всю поклажу несли на голове в корзинах, огромных тазах, на блюде или подносе и даже в ящиках: овощи, фрукты, яйца, орехи, горы кокосов и даже бутылки с водой и каким-то мутным напитком.
Иногда им помогали дети с корзинами с мелочевкой вроде яиц в руках или редкий мужик, тащивший на плече мешок с чем-то тяжелым или вязанку сучьев.
Женщины даже с грузом на голове выглядели очень грациозно. У них была замечательная пластика, округлые части тела аппетитно колыхались и изгибались как лианы в образе ползущей змеи. Груз на женской голове, придержанный рукой или устроившись без рук, совсем не колыхался даже на миллиметр.
Дети с ними тоже чего-то тащили на своих маленьких головенках. Смешно смотреть как ребенок несет на голове одну маленькую детскую игрушку или тонкую тетрадку или блокнот, совершенно не беспокоясь, что они могут упасть, когда он крутит своей непоседливой головёнкой.
На вчерашней пустой площади маркета со столами бурлила цветная толпа людей. Там были кучи местных и были заметны парочки и кучки с детьми семейных наших сотрудников.
Одни тащили на этот импровизированный рынок товар, другие что-то увозили, загружая и разгружая разный груз в коробках, мешках и в огромных полосатых сумках голиаф в машины разнобойного калибра. Пустынный центр города был весь забит толпой народа.
Видимо утренняя прохлада всю эту публику подняла пораньше, пока не припекло.
Парни вышли из машины и растворились в этом разноцветном водовороте людей и товара.
Паша, взглянул на меня и спросил:
- Почему без куртки? Сгоришь. Ты пиво взял или воду?
- Одна бутылка пива есть.
Он покачал головой и поехал в самый центр города. Около нашего уже открытого бара стояла компания мужчин в расстегнутых рубашках с длинным рукавом или в джинсовых костюмах и пили пиво. На некоторых были резиновые сапоги, остальные были в спортивных тапках или кроссовках. Народ был в основном в бейсболках, правда один был в белой рабочей каске и два в пробковых тропических шлемах.
Удочки у них были похожи на наши дрыны, но двое ехали на рыбалку с металлическими спиннингами, а поплавки на них были размером с полулитровую банку, а крючки с пол-ладони.
Я мысленно пристроил себя в эту компанию, мои серые хулиганские джинсы и футболка с коротким рукавом выглядели совсем не по рыбацкому фэншую, я выглядел белой вороной во фраке на их фоне покорителей саванны и джунглей, да еще в руке с синим ведром под снасти, как деревенский лох.
Пока компания загружалась в машину и расталкивала свои удочки и сумки под сидушки, я перекурил, а Паша куда-то сбегал и вернулся с четырьмя бутылками пива, хотя пиво можно было взять тут же в баре.
Я подумал, что он видимо сэкономил пару найры на пиве по дешёвке за углом.
Наконец, все разместились и мы двинулись к новым приключениям. То, что они будут, я не сомневался.
Дорога почему-то привела нас на окраину Старого города вместо реки к нашим монтажным мастерским. Пока рыбаки курили и опять пили пиво, мы с Пашей, взяв четыре канистры по десять литров, пошли в мастерские, где нас должны были заправить бензином.
Во дворе мастерских под навесом ковырялись копченые парни, они собирали отремонтированные холодильники и кондиционеры, и выносили их поближе к воротам, видимо ожидая машины от заказчиков на готовую технику. Готовой техники было много, и яподумал, что они давно работают, хотя было раннее утро.
За работягами наблюдал худой парень, который в пятницу ругал начальника монтажеров. Он отвлек пару парней от работы, и мы пошли в дальний угол двора, где в отдельной постройке находился склад ГСМ. Там действительно оказались бочки с маслом и топливом. Бочек с бензином и дизелем было чудовищно много, словно мы попали на нефтебазу, на это указывало цвет бочек и стандартная однородная маркировка.
Про себя я подумал, что тут, как обычно, в наших традициях попахивает левой горючкой за наличку в полцены. Меня совершенно не удивило, что базу охраняет усиленный наряд полиции с оружием, а не просто охранники с дубинками.
При помощи шланга нам наполнили канистры бензином. Пока Паша заливал бензин в машину, мне пришлось еще два раза сходить за топливом.
Я спросил старшего, что он тут делает в воскресенье, когда у всех выходной день.
Он мне объяснил, что сегодня надо отдать срочные заказы для военных, и подготовить домашнюю технику на Бекон кому-то из приезжих, чтобы день не пропал, они пашут уже с раннего утра. Сейчас отгрузят технику заказчику и свободны.
Меня удивило, что это мероприятие попало на выходные, вроде бы это можно сделать и на рабочей неделе. По крайней мере я никуда не торопился. Про Бекон я понял, что технику готовят в мой дом. Ха-ха, как я ошибался. Мне хотя бы стало понятно, почему парень злился, когда всем монтажникам объявили отгул в субботу, а он пахал и в субботу, и в воскресенье.
Четыре полных канистры пристроились под задним сиденьем, про себя я подумал, что на жаре наша тачка стала пожароопасной бомбой. Поездка с бензином в канистрах оказалось недолгой, мы от них избавились, сдав охране дома консула.
Дом консула был богатой одноэтажной каменной виллой за массивной железной оградой, которая помимо дома защищала большой сад, пальмы, цветочные клумбы и даже огород с овощами и какой-то зеленью. Все это я заметил, помогая Паше занести за ограду мерзкие вонючие канистры.
Про себя подумал, что консул явно не по штату живет и не только на зарплату, даже если его хозяйство оплачено посольством в аренду.
Пока мы возились с бензином, господа рыбаки даже не предложили хоть в чем-то нам помочь – бояре-блатняки на отдыхе с холопами.
Худо-бедно, но вначале девятого мы оказались недалеко от берега реки на краю кучи шалманов, в которые перешел Старый город, спускаясь с горы в сторону воды.
Паша предупредил народ, что обратно машина отправится в час тридцать дня. Наши рыбаки выгрузились и пошли в сторону берега реки, где виднелось десятка полтора длинных пирог и кучка местных.
Мне Паша предложил не торопиться. Когда народ ушел далеко, мы двинулись куда-то по пыльной дороге, которая нас привела минут через десять к водозаборной станции, где под навесом и замер наш микроавтобус. На станции нас встретил копченый работяга, который открыл нам ворота и поприветствовал Пашу.
Выпив по бутылке пива, мы забрали удочки и вещи, и пошли в сторону реки подальше от шалманов. Пройдя метров пятьдесят по широкой тропе, мы вышли на берег тихой гавани в большом лимане без течения, дальше была огромная река, которая тащила мутные желтые воды куда-то в даль..
Река была фантастически огромной, несмотря даже на явно предельно низкий уровень воды в начале сухого сезона, о чем явно свидетельствовал обсохший крутой берег поймы.
В гавани стояли пироги, на берегу на вешалах висели сети, ловушки и переметы рыбаков. Сети были увязаны из веревок миллиметров по пять толщиной, и ячея была сантиметров под тридцать, а может и больше. Ловушки были с заходом для рыбы размером с человеческую голову на совсем не мелкую добычу.
Размер крючков на перемете был примерно с ладонь, а поводки были наверно толщиной миллиметра полтора - два. Основной тросик был сбухтован в большое метровое кольцо, и он был стальной.
Поболтав о чем-то с седым бородатым не очень черным загорелым дедом, Паша помахал мне рукой, чтобы я тащил вещи и грузился в лодку.
- Дед рыбак, обещал нас отвезти на хороший рыбный остров за пятеру туда и обратно.
Пирога была долбленкой, вырезанной из ствола большого дерева, длинной метров шесть-семь и высотой борта сантиметров под семьдесят. Борта были не толще пары сантиметров ,но они уходили вниз и утолщались к низу видимо для устойчивости судна. Нос и корма пироги имели совершенно одинаковую форму –острую и слегка приподнятую на десяток сантиметров выше борта. На корме была площадка шириной с лодку, на носу лежала бухта капронового троса, а железный сварной якорь висел на борту, зацепленный своими лапами.
На дне пироги лежала длиннющая острога и пара длинных однолопастных весел. Вместо банок были узкие палки толщиной сантиметров под десять.
Когда мы уселись на эти жердочки, корма слегка приподнялась под нашим весом, и дед и какой-то мужик из рыбаков видимо легко столкнули тяжеленную пирогу с песчаного берега.
Пока они это делали, я слегка паниковал, борт пироги возвышался над водой не более чем на десять - пятнадцать сантиметров. Я подумал, что как мы только отойдем на глубину, пирога черпанет через борт воды, и мы утонем или перевернёмся. Купаться в кипятке я не собирался, вода в лагуне была горячая.
Однако, оттолкнув лодку от берега на чистую воду, дедок грациозно как молодой подтянул легко свое тело и встал в полный рост на баковой площадке на корме, держа в руке весло, как статуя известной большевицкой физкультурницы.
Загруженная лодка осела только на пару сантиметров в воду, как мне показалось, и получила приличную остойчивость, за счет суммарного веса и низкой посадки.
Дед мерными гребками разогнал за пару минут пирогу на тихой воде лимана, когда она выскочила на течение как торпеда, она уже неслась как легкая весельная шлюпка типа фофана на двух парах весел. Пока рыбак выруливал пирогу на основное русло с течением, я успел пощупать воду в глубине лимана у стоянки пирог.
Без течения на мели вода на ощупь была горячей градусов под сорок, на течении холоднее, но не меньше градусов тридцати. Успокоившись, что мы не потонем, я закурил и посмотрел на Пашу. Паша совершенно спокойно пил пиво и смотрел вдаль.
Посмотреть вполне было куда и на что, мы неслись неспешно и монотонно недалеко от берега против течения огромной реки. Ширина реки была может километр, а может полтора.
По высоким и размытым берегам было заметно, что видимо в сезон дождей уровень воды в реке поднимается на три-четыре метра, а иногда и выше - на пять-шесть и река становится морем без берегов.
На это указывали густые рощи бамбука и большие деревья, которые располагались достаточно высоко и далеко от голого уреза воды и широкие лиманы в пойме, которые уходили в берег очень далеко.
Полосы от воды пониже растительности фиксировали белые линии прибоя местами на прибрежных скалах и по заметным разрушениям выхода песчаника или известняка, которые ступенями спадали к воде.
В небольших лиманах около скал крутились кучками женщины, стирая белье и что-то там лупили палками на прибрежных скалах.
Иногда мимо нас проносилась пирога вниз по течению, то с одним гребцом-рулевым, а то с пассажирами и барахлом. Смотреть на груженые пироги было удивительно и забавно, низкий борт был почти незаметен из-за низкой осадки, и народ сидел друг другу в затылок, вроде как прямо в воде, и плыл-летел мимо нас, как выводок - утка с утятами длинным строем.
На груженых пирогах было два гребца, один на корме как у нас, а второй на носу. Все встречные, увидев аибу , махали весело нам руками и что-то орали , улыбаясь, видимо что-то их веселило.
Перемахнув пару лиманов, дед направил пирогу поближе к берегу где из воды торчал небольшой островок.
Периодически мимо нас в пироге пролетали скалистые острова, которые были свалкой из нескольких огромных утесов, разрезанных редкими трещинами и застрявших там обломками камня.
Тот остров, куда нас решил высадить дед-рыбак, от всех прочих сильно отличался, он был из толстых желтых плит, которые торчали из воды словно вафельный торт, который в реку уронили боком. Камень был явно не скального вида, и видимо его понемногу разрушала вода. Обломки плит сползали в воду и образовывали небольшие закутки, где кружились водовороты, собирая пену и мелкий мусор.
Островок был невысок и длиной всего метров двадцать. Я подумал, что это часть берега, который обвалился когда-то давно и сильно был размыт течением. Над водой остров возвышался всего на метра полтора и был совсем недалеко от берега.
Через протоку шириной метров пятнадцать-двадцать, где вода явно сильно замедляла свой стремительный бег, торчала пара длинных скальных языков, между которыми виднелся неширокий песчаный пляж и плескались мелкие коричневые мальчонки совсем голышом. С пляжа на высокий берег уходила под плавным уклоном хорошо заметная натоптанная широкая тропа.
В воде, зайдя по пояс, женщины стирали или полоскали белье, складывая его в тазы, которые рядом торчали из воды, так они были велики.
Про себя я подумал, как этих тяжеленных монстров с мокрым бельем женщины потащат в гору?
===================================================
Тридцатый. Редактировал Bond Voyage.
Начало Гл.1, 2. Мальтийское начало (читайте здесь)
Предыдущая Гл.20. Банно-стаканный день по-африкански (читайте здесь)
Глава 22. Рыбалка в африканской бане (читайте здесь)
Ставьте лайки. Подписывайтесь на канал.