Откровенный фронтмен Megadeth рассказал о том, почему он не считает себя помешанным на контроле, о том, как важно быть «универсальным гитаристом» и почему он в ближайшее время не возьмет в руки семиструнную гитару.
Даже после 16 альбомов и почти 40 лет записи с Megadeth Дэйв Мастейн по-прежнему страстно и усердно продвигает свои новые альбомы, как будто они у него первые. Во многих отношениях Мегадэйв – мечта интервьюера, потому, что его страсть к текущей работе, кажется, никогда не утихает, а также и потому, что он человек, который абсолютно без колебаний высказывает своё мнение или рассказывает про старые обиды публично. Когда Мастейн высказывается, заголовки журналов просто разрываются.
По правде говоря, трудно понять, является ли откровенный и противоречивый Дэйв Мастейн на самом деле настоящим собой, или же он просто был более неосторожен и откровенен в своих мнениях на протяжении многих лет, чем, возможно, намеревался быть. Действительно, часто сталкиваешься с тем, что Мастейн говорит что-то спорное, что в конечном счёте может противоречить его прошлым высказываниям, вырванным из контекста – будь то политики, которых он поддерживает, его религиозные убеждения или, действительно, его отречение от некоторых более «сатанинских» элементов его хэви-металлического прошлого.
Однако в эпоху социальных сетей все мы лучше, чем когда-либо прежде, осознаём, что мы говорим и как нас воспринимают, и, похоже, Мастейн 2022 года научился избегать тем, которые доставляли ему неприятности в прошлом. Действительно, когда мы давим на него по таким вызывающим разногласия темам, как политика или религия, его ответы начинают приближаться к односложным.
Мастейн, возможно, в какой-то степени научился держать язык за зубами, но он всё ещё Дэйв Мастейн. Любите его или ненавидьте, но он один из двух титанических ритм-гитаристов, оказавших влияние на целое поколение металл-музыкантов. Без этих извилистых, чудесно продуманных аккордовых прогрессий на альбоме Rust In Peace работа соло-гитариста просто не была бы такой запоминающейся, ведь именно Дэйв определяет мелодический путь.
Мы встретились с ним, чтобы поболтать о последнем альбоме The Sick, the Dying… and the Dead!, о гитарах с расширенным диапазоном, о том, что он помешан на контроле, и да, представьте себе, его старая группа тоже могла бы сойти за тему беседы.
– Дэйв, реакция фанатов и средств массовой информации на новый альбом, похоже, была довольно позитивной? Как вы думаете, это потому, что состав группы, похоже, устаканился на протяжении нескольких лет?
– Да! Вы знаете, я думаю, что люди рады видеть Джеймса [Ломенцо]. Я знаю, что мне очень комфортно играть с Джеймсом из-за его певческих способностей. Он лучший вокалист в группе, поэтому он постоянно помогает мне развивать мои певческие умения, и он действительно помог Кико [Лорейро] и Дирку [Вербейрену] с репетициями, мы каждый день импровизируем в студии.
Так что это было действительно здорово, и вы знаете, Кико всегда был отличным партнером по игре на гитаре, хотя на самом деле мы не были так слажены на предыдущем альбоме, как мне хотелось бы. Мы очень сблизились на этой пластинке, и я думаю, что у нас действительно появилась химия, на которую надеются гитарные команды.
– Как всегда, вы главный автор песен, но есть много песен, которые были написаны в соавторстве с Кико. Как у вас устроен процесс совместной работы?
– У нас много вариантов. На этом альбоме ребята писали не очень много текстов, но они внесли свой вклад в музыку. Конечно, все вещи, которые у нас были от кого-либо из старых участников группы, были вычищены давным-давно. Все музыкальные сессии до записи этой пластинки проходили вместе с Крисом Рейкстро у меня дома, долгое время мы работали только вдвоём с Крисом, так что я играл на басу, гитаре и пел; а Крис помогал мне программировать барабаны, а уже потом мы позвали Кико и Дирка.
Как только пришли эти ребята, мы приготовились начать запись, и вскоре после того, как мы все собрались вместе, мы поняли, что нам нужно что-то поменять в бас-партиях. Было здорово, что Стив Диджорджио помог нам выбраться из этого затруднительного положения.
– Кико сказал мне, что он принёс рифф для трека We'll Be Back, но потом вы помогли превратить его в рифф Megadeth. Как бы вы описали этот процесс?
– Я не знаю, что он имеет в виду, когда говорит это. Я могу сказать вам, что, по-моему, он подразумевает то, чтобы просто взять рифф, в котором есть мелодическая идея, и сделать его тяжёлым. Или взять мелодичную идею и превратить её в трэш. Иногда вы можете сделать это с существующими песнями, в других случаях подобные вещи просто всё портят. Так что есть тонкая грань, которую ты проходишь, когда мы делимся музыкой друг друга. Обычно это происходит тремя способами: по-твоему, по-нашему, по-моему.
И поэтому, когда я слышу материал, как правило, в «их» стиле, тогда это здорово – я знаю, что мы нащупали что-то хорошее, и это просто работает. И чтобы довести всё до финальной версии, нужно что-то, например, сыграть в другой тональности или, может быть, сыграть это на другой струне, вместо того, чтобы играть высоко на грифе на низких струнах, вы играете это немного ниже на грифе на высоких струнах, потому что струны более чёткие или наоборот, потому что вы хотите, чтобы более толстые струны звучали тяжелее. Вот как-то так, именно это я называю Megadeth.
– Нас всегда убеждают в том, правда это или нет, что вы помешаны на контроле…
– Всё, что вам нужно сделать, это посмотреть на последнюю запись и на то, сколько материала Кико написал для неё. Это полностью развеивает ложь из прошлого о том, что я не позволял некоторым участникам группы писать музыку. То же самое и с Дирком. Так что это была просто кучка озлобленных бывших участников, жалующихся на «контроль качества» риффов, которые были не настолько хороши. Если бы они были хороши, они были бы записаны.
– Откуда вы черпаете своё вдохновение сейчас? Это всё ещё исходит из старых записей?
– Вы знаете, я могу прослушать запись чего-то, что я слышал раньше и какое-то время не слушал, и прослушать её снова, и услышать в ней что-то, что вдохновит меня.
– Ещё в 2002 году вы получили травму левой руки, и вам сказали, что вам повезёт, если вы когда-нибудь снова сможете использовать эту руку на 80 процентов…
– Да, это то, что сказал доктор.
– Что побудило вас пройти через такой изнурительный процесс реабилитации? Вы просто хотели бороться, чтобы продолжать заниматься любимым делом, или вам просто нравится доказывать людям, что они неправы?
– У доктора не было права так со мной разговаривать. Я не собираюсь позволять кому-то вроде него посылать во вселенную слова, которые не соответствуют действительности обо мне. В моей реальности, когда он говорил эти вещи, они были неправдой для меня, и я не собирался это принимать. Возможно, это было его реальностью; возможно, это было реальностью для некоторых других людей; но для меня невозможность снова играть на гитаре была просто неприемлема.
– И именно тогда вы стали христианином?
– Нет, это никак не связано с этим.
– У вас репутация человека откровенного. Как вы думаете, пошло ли это на пользу или помешало вашей карьере в долгосрочной перспективе?
– У каждой истории есть три стороны, верно. Есть моя сторона, сторона другого человека и истина, которая находится где-то прямо посередине. Знаете, как ни странно, один из последних разговоров, который был у меня с Джеймсом Хэтфилдом, связан с этой мыслью. Мы говорили о том, чтобы снова собраться вместе и заняться проектом.
Кое-что всплыло касательно несоответствия выпущенных материалов, о которых мы спорили годами, и я сказал Джеймсу: «Я сделаю это, но сначала мы должны разобраться с этими материалами». И он сказал: «О да, конечно».
Поэтому я сказал: «Теперь эти две песни мы с тобой разделим 50/50. Ларс не писал эту песню – ты это знаешь. Я не знаю, почему вы дали ему проценты, но я не дам. Я не собираюсь заключать ещё одну сделку, которая подтвердит это, потому что я никогда не соглашался на это».
И Джеймс сказал: «Ну, у Ларса другие воспоминания об этом», и я сказал, что это прекрасно; есть его сторона истории, моя сторона, и где-то есть правда. И это поразило его, и с тех пор мы не разговаривали. Вы знаете, я пытался быть с ним по-настоящему дружелюбным; он сказал мне, что последние три проекта, которые они делали, провалились, и они хотели вернуться и использовать всё то, над чем я работал, и я сказал «конечно». Но как только я произнёс эту фразу про «три истории», всё было кончено!
– Люди много говорили и писали о соло на записях Megadeth на протяжении многих лет, но не так много говорится о сопровождении, обеспечиваемом ритм-гитарой и ритм-секцией. Много ли вы тратите времени на то, чтобы создать отличную среду для выражения ведущих партий?
– До этого момента я даже и не размышлял об этом! Я действительно думаю, что ритм-гитара важна, вы знаете, на ней лежит основная ответственность за музыку, поскольку мы группа, ориентированная на гитару. Но я думаю, что нужно разделять парней, которые являются солистами, и парней, которые являются «вспомогательными» исполнителями, или парней, которые являются ритм-гитаристами. Парень, играющий ритм, просто будет играть ритм; он не собирается вторгаться в неизвестный ему мир соло. Солист будет только солировать, он почти как хоккеист, он просто ждёт, когда ему передадут шайбу, чтобы он смог её забросить.
К счастью, Кико – ведущий гитарист; он не солист. Он может играть ритм и вести за собой, и его сила в лидерстве. А у меня наоборот. Я могу играть соло, но подходящий ли у меня образ мышления? Подхожу ли я к этому как солист? Нет, я этого не делаю. Что я делаю, так это то, что я слышу песню, а потом думаю, что бы сказала гитара, если бы она что-то говорила прямо сейчас?
Я бы не стал думать типа: «сделай какое-нибудь размашистое вступление в стиле арпеджио и кучу дайв-бомб [1], а затем двойные ноты [2]» и всё такое дерьмо, потому что я даже не знаю, что это значит! Я парень-самоучка, и когда гитара у меня в руках, мы как бы работаем вместе и издаём звуки. Так что я вроде как смотрю на себя как на игрока «практичного» типажа.
– Гитары с расширенным диапазоном сейчас в моде в металле, но я не думаю, что когда-либо слышал семиструнные на пластинке Megadeth, у вас когда-нибудь возникало искушение попробовать их?
– Я просто не такой, вы же знаете. В данный момент мне приходится играть в пониженном строе D, потому что моя шея начала разваливаться. Мне пришлось снова сращивать шею, у меня там металлическая пластина, и это повлияло на мой голос. После облучения и всего остального [для лечения рака горла], у меня возникло больше повреждений головы и шеи и, очевидно, голосовой связки. Итак, вижу ли я необходимость в семиструнной гитаре? Нет, едва ли.
Я думаю, что эти другие вещи – своего рода уловка для большинства людей. Некоторые гитаристы действительно великолепны, и они могут использовать эти гитары в своих интересах, но я не обнаружил, что мне нужно от гитары больше, чем я могу получить от неё прямо сейчас.
1. Дайв-бомба — гитарная техника, в которой тремоло-система используется для того, чтобы быстро снизить высоту ноты, тем самым создавая звук, имитирующий свист пикирующей бомбы.
2. Двойные ноты — приём игры на струнных смычковых инструментах, суть которого сводится к одновременному взятию двух, трёх или четырёх звуков на разных струнах в одновременности.
