Утро началось со звонка. Нина Валерьевна с наслаждением вдыхала аромат свежесваренного дорогого кофе, пытаясь прочувствовать ореховые нотки, обещанные производителем. С ними или без них, кофе был божественным: в меру терпким, с приятным горьковато-шоколадным послевкусием.
В тот момент, когда она сделала последний глоток, экран ее телефона замерцал, на нем высветился незнакомый номер. Обычно в таких случаях Нина Валерьевна сбрасывала звонок - ей была неприятна мысль, что ее номер, который она давала только близким, каким-то образом становится известен банкам, магазинам, сомнительным салонам красоты и клиникам. Но в этот раз она ответила - сухим тоном преуспевающей и почти недоступной женщины:
- Доброе утро! Слушаю вас.
- Нина? - раздался в ответ взволнованный хрипловатый и смутно знакомый голос. - Нина Раздолина?
Нина Валерьевна вздрогнула: так ее никто не называл уже лет 35 - по имени и девичьей фамилией.
- Допустим, - она решила пока не менять тон - мало ли... - Кто вы и что хотите?
- Я Валя Плугина. Мы с вами учились в одной школе, помните?
- Нет, не помню, простите! - Нина Валерьевна лихорадочно нажала на кнопку сброса вызова и отшвырнула телефон, смахнув при этом тонкую кофейную пару с барной стойки. Дрожащими руками стала собирать осколки, порезалась и разрыдалась.
Валя Плугина. Как она могла забыть ту, с которой была связана самая большая трагедия ее жизни? Именно из-за нее она рассталась с Колей, единственной настоящей любовью, и не просто рассталась, а год после этого лечилась в клинике неврозов, потом еще несколько лет изводила себя ревностью.
Она судорожно вздохнула, прижав к порезу салфетку, и услышала, как с характерным журчанием прилетела смс. "Нина, извини, что обращаюсь по такому поводу. Коля умирает. Очень хочет увидеться с тобой. Если можешь, приезжай!" - прочитала Нина Валерьевна и тяжело опустилась на стул, почему-то резко ощутив нехватку воздуха.
Ей всегда казалось, что жизнь - это фильм. Мелькают кадры: вот ты лежишь, новорожденная, в кружевном конверте, вот идешь в первый класс, потом танцуешь на школьной дискотеке, встречаешь рассвет на выпускном, получаешь диплом вуза, открываешь свое агентство недвижимости, потом карусель - заграница, массажи, косметологи, замужества, разводы... Ни в один из эпизодов ей не хотелось вернуться. Разве что в один...
***
Это было в 86-ом. Зимой. Она так хорошо запомнила этот день, потому что они с Колей пошли гулять и забрели на пустынную детскую площадку. Погода была сказочная. Кругом стояли наряженные к Новому году елки. Небо атласно чернело над фонарями, и с него сыпались белым пухом снежинки. Нина рассматривала их, поднося к лицу варежку, и пыталась найти одинаковые.
- Ну надо же, - задумчиво сказала она, - вроде у каждой по шесть лучей, все белые, а присмотришься - даже двух одинаковых не найдешь! Интересно, в следующем году можно будет поймать точную копию снежинки, которую я рассматриваю сейчас? А через пять, десять лет? Неужели они все-все разные? Откуда у природы столько фантазии?!
Коля рассмеялся и обнял ее:
- Нин, это ты фантазерка! Ну зачем тебе две одинаковые снежинки?
- Не знаю, - улыбнулась Нина. - Мне кажется, это было бы знаком, что все хорошее повторяется. Этот город, мы, декабрь... Я хочу возвращаться сюда, в этот район, на эту площадку всегда!
Коля молча улыбался. В 86-ом они заканчивали школу. Он собирался поступать в военное училище, Нина - в МГУ. Но они уже давно решили, что на последнем курсе поженятся и всегда будут вместе. Родители Нины были против, считая, что перспектива мотаться за молодым мужем по гарнизонам - так себе счастье для будущего экономиста, но ребята стояли на своем.
- Нин, - сказал вдруг Коля, - а давай, как в той песне, "снежинку хрупкую спрячь в ладонь, желание загадай"! Сейчас загадаем, а потом посмотрим, сбудется или нет.
Он снял перчатку, протянул руку и быстро сжал кулак. Через секунду на его лице расплылась хитрая улыбка. Нина рассмеялась и сделала то же самое.
- Ну и что ты загадал? - прищурилась она.
- Так я тебе и сказал! Желания нельзя рассказывать!...
***
Нина Валерьевна медленно встала: нужно было ехать на важную встречу. С ее личным участием продавался богатый особняк на Рублевке, опаздывать нельзя. Авто с водителем уже ожидало у подъезда.
- Добрый день, Нина Валерьевна! - бессменный шофер и личный помощник Вадим предупредительно открыл дверцу "мерседеса". - Вы хорошо себя чувствуете?
- Да, все хорошо, Вадик! Голова немного болела с утра, но уже прошла. Работаем в обычном режиме.
Профессионализм не изменил Нине Валерьевне. Она виртуозно, в своем фирменном молниеносном стиле провела сделку в интересах клиента, выслушала слова восторга и благодарности, сказала в ответ что-то приличествующее моменту, элегантно попрощалась и наконец села в машину.
За окном "мерседеса" серел бесснежный московский вечер. Уныло покачивались новогодние украшения, равнодушно переливаясь огнями.
- Домой? - спросил предупредительный Вадик.
- Да, - устало ответила она. - Пожалуй, домой.
За день она уже убедила себя, что не выдержит возвращения в самый тяжелый период своей жизни, которого всегда так боялась и избегала, поэтому решила оставить все как есть. В конце концов больше 30 лет Коля не делал попыток как-то связаться с ней, а тут вдруг вспомнил! Да и то не сам написал, а Плугину попросил. А та, небось, когда чужого жениха уводила, такой матерью Терезой не была... Нина Валерьевна ощутила, как в душе поднимается давняя обида, но в этот момент на экране телефона нечаянно высветилось утреннее сообщение: "Коля умирает." И она отчетливо поняла, что не сможет жить, если не увидит его и не задаст вопрос, который мучил ее все эти годы.
- Вадик, я передумала. Отвези меня сначала вот сюда... - и Нина Валерьевна назвала адрес, который с юности помнила наизусть.
***
Знакомый подъезд, лифт... Где те обшарпанные стены с надписями "Колька+Нинка=Л"? Все отремонтировано, респектабельно, чисто. Дверь Колиной квартиры открыла Валентина. Нина Валерьевна мстительно отметила, что та сильно постарела: седая, худая, волосы присобраны в подобие пучка, но все равно небрежно торчат.
- Спасибо, что приехала, Нина, - сказала она каким-то бесцветным вымученным голосом. - Честно говоря мы не надеялись...
-Я могу увидеть Николая? - спросила Нина Валерьевна, проходя в знакомую прихожую.
- Да, конечно, пойдем. Он в дальней комнате.
- Коля, Нина пришла, - тихонько сказала Валентина, приоткрыв дверь в спальню. И потом уже ей:
-Нина, проходи, он ждет.
Когда глаза привыкли к полумраку комнаты, освещенной только ночником, Нина Валерьевна увидела на кровати пожилого мужчину, как ей показалось, небольшого роста. "Это не он!" - пронеслась первая мысль. Ее Коля был статным почти двухметровым красавцем с копной каштановых волос и румянцем во всю щеку. Спортсмен, гордость школы! А сейчас она видела перед собой ссохшегося старика с темным, как будто пергаментным лицом.
- Привет, Ниночка! - услышала она знакомый бархатный голос, в котором как будто пряталась добрая улыбка. Он снился ей много лет. Из глаз брызнули слезы и вместо заготовленного прохладного приветствия она по-бабьи всхлипнула: "Коленька!"
- Ну-ну, не плачь! Садись-ка поближе, там стул есть. Спасибо, что пришла. Я тут в дальнюю дорогу собираюсь, вот попросил Валю, чтобы разыскала тебя. Сам-то я почти ничего не вижу, так что телефон для меня - штука бесполезная...
Коля немного помолчал, собираясь с силами, потом продолжил:
- Подумал, что неправильно будет вот так второй раз уйти из твоей жизни, не поговорив...не объяснив...
Нина , смахивая слезы, отчаянно замотала головой:
- Не нужно! Ничего не говори, ты не обязан! Коля, мы прожили жизнь так, как прожили. Сейчас ведь ничего не изменишь, правда? Хорошо, что у нас было общее прошлое! Знаешь, я сегодня утром вдруг вспомнила тот вечер на детской площадке в соседнем дворе. В 86-м, помнишь?
Коля молча кивнул.
- Можешь сказать, что ты загадал тогда?
- Нинка, ты неисправима!- улыбнулся Коля. - Я ведь еще тогда сказал тебе, что нельзя желания говорить - не сбудутся! Но я ответил на твой вопрос. Вон там, на столе, лежит тетрадь. Забери ее домой. Там вся моя жизнь и все мысли о тебе. Только одна просьба: прочитай это, когда меня не станет.
И добавил:
- Ждать осталось недолго.
Нина протестующе всплеснула руками.
- Нет, давай уж начистоту, - спокойно произнес Коля, не видя, но словно улавливая ее движения. - Я умираю. Рак в последней стадии. Я беспомощен и очень устал. Смерть будет для меня освобождением. Наверно, я просто усну и проснусь в ином мире, где нет боли и печали. А главное чудо, о котором я просил, уже случилось - ты пришла. И спасибо тебе за это и ...за все. А сейчас иди, Ниночка, и просто вспоминай меня таким, какой я был.
Нина не помнила, как обняла Колю на прощание, поцеловала его в холодный, покрытый испариной лоб, как попрощалась с заплаканной Валей, села в машину. Очнулась она в своей квартире напротив зеркала, испугавшись собственного отражения. Оттуда на нее смотрела грустная, словно потускневшая женщина, прижимающая к дорогому кашемировому пальто тетрадь в бумажной обложке.
***
Рано утром пришло сообщение от Вали о том, что Коля умер, похороны состоятся тогда-то. Нина была готова. Несмотря на протесты Вали, она взяла на себя материальную сторону похорон. Оплатила поминки в хорошем ресторане, наняла достаточное количество транспорта, чтобы попрощаться с Николаем смогли и многочисленные сослуживцы, и родственники. Сама же уехала сразу с кладбища к себе и заперлась в квартире с заветной Колиной тетрадкой.
Листок за листком, она проживала жизнь любимого человека. "Привет, Нина!" - так начиналась каждая страничка его исповеди. Он говорил с ней, и постепенно приходило осознание, что настоящая любовь остается с людьми, несмотря на их ошибки, метания, препятствия.
"Милая Нина, я ненавижу себя за ту новогоднюю вечеринку, на которую ты не пришла. Я очень обиделся тогда, потому что договорились же. Я звонил тебе, но ответила твоя мама и сказала, что ты в театре с каким-то "перспективным дипломатом Феликсом" и чтобы я оставил тебя в покое."
Нина Валерьевна помнила тот злополучный вечер. Родители слёзно попросили ее составить компанию сыну папиного партнера и сводить его в театр. Она не смогла объяснить это Коле и соврала, что у нее зачет. Вот, значит, как было...
"Я так виноват перед тобой! Мы с ребятами перепили, и я не помню, как оказался в квартире Вали. Потом ты все знаешь. После той ночи она забеременела, мы расписались, родился Игорь. Понимаю, почему ты не хотела меня видеть, да и не захочешь, наверно..."
Нина Валерьевна смахнула слезы.
"Мы уехали на Север. Валя была хорошей женой. Она всегда знала, что я не люблю ее, но делала все, чтобы обустроить наш быт, занималась домом, Игорем, ждала меня со службы. Мы никогда не говорили про нас с тобой, хотя я ни на минуту не забывал о тебе и радовался, что ты стала успешной бизнес-леди. Я и сейчас радуюсь и надеюсь, что ты смогла меня забыть и, может быть, когда-нибудь сможешь простить..."
Вот и последняя страничка
"Помнишь, тот вечер 86-го? Ты была такой смешной, чистой, трогательной с той простой мечтой найти одинаковые снежинки, что я загадал: пусть через сколько угодно лет ты их найдешь и твое самое заветное желание сбудется! Верю, ты обязательно будешь счастлива! Никогда не грусти. Любящий тебя Коля".
Нина Валерьевна почувствовала, как к горлу снова подступает горький комок. Она быстро накинула пальто и выбежала во внутренний двор своего элитного дома. Перед глазами была пустынная детская площадка, залитая голубоватым светом фонарей. Посередине перемигивалась огоньками елка, сверху чернело атласное небо. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, на деревья, фонари, сонные лавочки и застывшие дома посыпался снег, будто кто-то нечаянно или нарочно распорол небесную пуховую перину. Нина Валерьевна подняла голову и почувствовала, как тонкие иголочки снежинок покалывают мокрое от слез лицо.
Там, высоко-высоко, в ином мире, где нет боли и печали, сейчас был ее Коля. Она не могла его видеть, но как будто чувствовала, что он услышит все, что она скажет.
- Коля, и ты меня прости! - от души прошептала она. - Я загадала тогда, чтобы ты был со мной!
Она машинально поднесла к глазам перчатку и на черном замше увидела две совершенно одинаковые снежинки - крупные, четко очерченные белоснежные звездочки!
- Спасибо, Коленька, сбылось... - прошептала она, и на душе сделалось тепло и радостно.
А с неба летели снежинки 80-х, шепча о юности, больших надеждах, первой любви и счастье, которое возможно в любом возрасте.