Восемьдесят лет назад армада японских самолетов нанесла удар по американскому флоту на Гавайях. США оказались вынуждены вступить в войну.
Сокрушительное поражение, выпавшее на долю Соединенных Штатов в Перл-Харборе 7 декабря 1941 года, - величайший позор в военной истории. Однако американские историки и политики, снова и снова обращаясь к этому событию, приходят к выводу, что именно оно сплотило в сороковые годы американскую нацию, укрепило ее дух и в конечном счете приблизило победу союзников во Второй мировой войне. (хм.. да ладно???) Уинстон Черчилль вечером после той бомбардировки, не скрывая радости, поделился с американским президентом Рузвельтом своим предположением, что тот сам подстроил этот провал. По мнению британского премьера, Америка сделала ошеломляющий первый ход в хладнокровной и жестокой игре на тихоокеанском театре военных действий. Доказательств и документальных подтверждений этому, конечно, нет; сохранять их было бы величайшей глупостью. Было ли нападение на Перл-Харбор неожиданностью для американского правительства? Или Рузвельту необходимо было пойти на жертву, чтобы располагать поводом для вступления во Вторую мировую войну?
Ранним утром 26 ноября 1941 года среди разразившейся снежной метели оперативное соединение японского флота покинуло место своей стоянки на Курилах и взяло курс на Гавайи - на остров Оаху. До цели боевой эскадре предстояло пройти по пустынному Тихому океану 5600 километров. В ее составе имелось 6 авианосцев, 3 крейсера, 9 эсминцев, 3 подводные лодки, 8 крупных танкеров и 2 сверхскоростных линейных корабля, значительно превосходивших аналогичные американские линкоры. Своей мощью и боеспособностью японская эскадра была обязана главным образом одному человеку: адмиралу Ямамото, главкому императорского флота Японии. Неуклюжий, невысокого роста, 57-летний Ямамото был прирожденным игроком и блестящим стратегом.
Образование он получил в Гарварде, одно время занимал пост японского военно-морского атташе в Вашингтоне и не строил никаких иллюзий относительно экономической мощи США. В случае войны против Америки, заявлял адмирал, Япония должна победить в первые полгода; уже на второй год ведения боевых действий у нее не будет никаких шансов одержать верх. Выиграть войну Япония, по мнению ее высшего военного руководства, смогла бы лишь в том случае, если бы сумела деморализовать Америку, нанеся по ней упреждающий победоносный удар. Однако японцы глубоко заблуждались, полагая, что Соединенные Штаты готовы снести такое унижение.
Уже зимой 1940 -1941 года адмиралу Ямамото стало ясно: удар нужно наносить по Перл-Харбору, главной базе американского Тихоокеанского флота. Расположенный в 6000 километров от Токио, Перл-Харбор был, по мнению Ямамото, «кинжалом, приставленным к горлу Японии». Нанести первый удар в этой операции должны были новейшие авианосцы; до этого еще ни один стратег в мире не использовал палубную авиацию в качестве средства нападения. В течение года на японском флоте готовились: отрабатывались наступательная тактика и ведение боевых действий силами морской авиации, проводились учебные сражения в похожей по очертаниям бухте. Летчики самолетов-торпедоносцев отрабатывали бреющие полеты над поверхностью океана. Боевого духа у матросов и солдат было предостаточно: Америка представлялась им хищным спрутом, жаждущим задушить Японию, потому что их страна мешает США занять главенствующее положение в Восточной Азии и завоевать мировое господство.
В 1905 году Ямамото, будучи кадетом, принимал участие в морском сражении у острова Цусима, в котором Япония уничтожила русский флот, благодаря чему сразу смогла подняться до уровня мировой державы: Ямамото потерял в том бою два пальца левой руки. За победой над царской Россией последовала аннексия Кореи, а в 1931 году Япония присоединила к себе богатую углем и железом северо-восточную провинцию Китая - Маньчжурию, превратив ее в марионеточное государство Маньчжоу-Го. Это пробудило в Японии еще больший аппетит в отношении Китая, слабеющего великана, экономика которого зависела от Англии и США. В июле 1937 года началось японское вторжение в Китай. А в сентябре 1940 года Япония посылает войска во Французский Индокитай (нынешние Вьетнам, Камбоджа и Лаос).
В июле 1941 года начался предпоследний акт драмы на Тихом океане. Японский военный кабинет решил, что безопасность нации требует дальнейших действий в Юго-Восточной Азии. Вскоре после этого японская армия перешла в наступление и стремительно продвинулась от своих опорных пунктов на севере Индокитая дальше на юг, подбираясь к Сингапуру и к богатой сырьем голландской Индии (Индонезии). В ответ президент Рузвельт объявил Японии тотальное эмбарго, заморозил японские банковские активы и все японское имущество в США, а Панамский канал закрыл для прохода любых японских судов. Рузвельт, по сути дела, затянул удавку на горле Японии, оставив ей в качестве альтернативы капитуляцию. Англия также заявила о расторжении с ней торгового договора и примкнула к бойкоту Японии. Война стояла на пороге: правительство микадо (титул императора) приказало, чтобы все торговые суда немедленно вернулись в порты, и мобилизовало 500000 человек. 24 сентября американской разведывательной службе удалось перехватить секретное указание японского министра иностранных дел своему консулу в Гонолулу: ему предписывалось постоянно информировать центр о месте дислокации, типе и состоянии военных кораблей Соединенных Штатов; для более удобного обозначения их местоположения рекомендовалось условно разделить площадь порта Гонолулу на пять секторов. Чтобы выполнить эту задачу, от консула не требовалось ничего, кроме одной-двух прогулок в день с любительской фотокамерой.
Тем временем по распоряжению адмирала Ямамото возрастает интенсивность боевых учений. 7 ноября флотилия из авианосцев, которым предстояло нанести удар по военно-морским силам Соединенных Штатов, направилась на место сбора в один из заливов Курильских островов. Примерно в это же время командующий Тихоокеанским флотом адмирал Хэзбенд Киммель вышел с пятью линкорами, авианосцем «Лексингтон», а также с сорока крейсерами, эсминцами и подводными лодками в водное пространство севернее острова Оаху для проведения многодневных маневров. Он вывел флот именно в то место, откуда две недели спустя на него напали японцы. Сценарий учебной игры предусматривал, что враг («черные») нападает на Перл-Харбор, «белые» должны его защитить. За пятнадцать часов до запланированного окончания учений министерство военно-морских сил в Вашингтоне отдало приказ прекратить военную игру. Основание: поскольку угроза японского нападения была вполне реальна, флот не должен делать ничего, что может спровоцировать противника на такую атаку. Адмирал Киммель получил приказ отправить оба авианосца и 19 новейших военных кораблей на американские опорные пункты на островах Уэйк и Мидуэй. В Перл-Харборе остались линкоры времен Первой мировой войны.
Отправка авианосцев заметно снизила потенциал противовоздушной обороны Перл-Харбора. Этот шаг можно расценить скорее как уловку, которая должна была завлечь японцев в ловушку. 25 ноября, через день после того, как адмиралу Киммелю приказали прервать учения, президент Рузвельт в узком кругу военного кабинета поставил каверзный вопрос: «Как нам сманеврировать и вынудить Японию оказаться в такой ситуации, чтобы она сделала первый выстрел, но чтобы мы сами при этом не подверглись большой опасности?».
Адмирал Киммель получил от министерства морского Флота предостережение относительно возможности начала войны в самые ближайшие дни вместе с указанием принять «надлежащие защитные меры». Однако среди перечисленных возможных объектов нападения Гавайские острова по непонятным причинам упомянуты не были. Командующему гарнизоном сухопутных войск генерал-лейтенанту Шорту также поступило сообщение из Вашингтона: «Враждебные вылазки возможны в любое время. Однако Соединенным Штатам желательно, чтобы первое наступательное действие исходило со стороны Японии».
1 декабря в императорском дворце Токио было принято окончательное решение в пользу войны. А на следующий день адмирал Ямамото передал своей авиаэскадре шифрованный приказ готовиться к атаке: «Начинайте восхождение на гору Ниитака!». (Ниитака, или Юйшань, — самая высокая вершина на Тайване, 3997 метров над уровнем моря; после оккупации острова она считалась высочайшей вершиной Японии.) Авианосцы уже прошли большую часть пути по Великому океану. 6 декабря, накануне «дня X», адмирал Ямамото передал своему боевому соединению послание императора: «Уничтожьте врага!»
Мог ли приготовившийся к нападению флот пройти тысячи миль так, чтобы это осталось никому не известным? Сомнительно: кроме дипломатического кода криптологи американской разведки к осени 1941 года узнали еще четыре японских секретных военных кода и в промежутке с 28 ноября по 6 декабря расшифровали семь донесений, направленных японской эскадре. Стало ясно, что целью похода является Перл-Харбор. Но от командующих флотом и сухопутным гарнизоном на Гавайях это скрыли. А перед входом в гавань Перл-Харбора уже стояли в засаде японские подводные лодки. Воскресенье 7 декабря 1941 года стало днем, когда императорская Япония сумела застать могущественные американские вооруженные силы врасплох.
В 3 часа 30 минут по гавайскому времени (в Вашингтоне было 9 утрa) на борту шести японских авианосцев по тревоге подняли пилотов, которые через два с половиной часа должны были взять старт на Перл-Харбор. Многие из них накануне написали домой прощальные письма.
Им объяснили: США намерены лишить Японию места на земле, и их задача — этому воспрепятствовать. Через четверть часа тральщик «Кондор» обнаружил перископ подлодки всего в трех километрах от буев, обозначавших вход в гавань, - в той зоне, где американские подлодки обязаны всплывать. Капитан «Кондора» передал сообщение патрульному эсминцу «Уорд». Эсминец приступил к поискам: в течение часа капитан «Уорда» пытался обнаружить лодку, а затем прекратил поиски, считая, что «Кондор» ошибся. Он даже не послал об этом донесение в штаб - из многих промахов, сделанных в тот день, этот был первым. В пять часов утра на японском авианосце «Акаги» 39-летний летчик капитан Мицуо Фухида, назначенный руководить наступлением авиаэскадры, завершал приготовления к предстоящему заданию. На красное белье он надел красную рубашку, чтобы в случае ранения другие пилоты не увидели кровь на своем командире и не утратили боевой дух. В пять часов пятьдесят минут шесть авианосцев, находившихся на расстоянии 350 километров от острова Оаху, развернулись против ветра и прибавили скорость, чтобы облегчить старт самолетам. Пилоты встали рядом со своими машинами и повязали на лоб «хачимаки» — ленты с иероглифом победы. Они знали приказ: если кого-нибудь из них собьют, он должен направить горящий самолет на одну из американских военных целей. У большинства летчиков не было парашютов. Через полчаса самолеты взлетели с авианосцев. В течение пятнадцати минут в небо поднялись 183 машины: пикирующие бомбардировщики, высотные бомбардировщики, торпедоносцы и истребители - первая волна атаки.
В это время в Перл-Харборе американский флот получил еще один шанс подготовиться к нападению - и снова эту возможность не использовали.
Вспомогательный корабль «Антарес» заметил прямо перед входом в гавань рубку подводной лодки незнакомой конструкции. Она попыталась погрузиться, но не смогла - вероятно, из-за технических неполадок. С «Антареса» передали сообщение о подлодке на эсминец «Уорд». Командир эсминца отдал приказ: «Полный вперед! Все к орудиям!». За пятьдесят метров до объекта с «Уорда» дали два залпа. Один из них попал в цель, лодка дала крен и погрузилась, с эсминца ей вслед бросили глубинную бомбу. Командир «Уорда» сообщил об инциденте с подлодкой в штаб адмирала Киммеля. У американцев был еще целый час, чтобы объявить тревогу, приготовить к бою зенитные батареи и поднять в воздух истребители. Но не получая никаких указаний из центра, адмирал бездействовал, по-видимому рассуждая так: «У меня нет уверенности в том, что речь действительно идет о нападении. Каких только фальшивых сообщений о вражеских подводных лодках мы ни получали! Надо подождать». Это было второй ошибкой, сделанной в тот день. В казармы после бурно проведенной субботней ночи прокрадывались опоздавшие из увольнения. Воскресенье. Перл-Харбор спал.
Два японских гидросамолета, посланные на разведку, покружили над гаванью и возвратились к эскадре. Пилоты сообщили: никакого движения кораблей нет, хорошая видимость, легкая облачность, северный ветер в десять узлов. Первая волна атаки прошла уже треть пути. В тот момент, когда Киммель решил оставить без внимания предостережение с эсминца «Уорд», американцы допустили самую большую ошибку. Радиометрист Джозеф Локкард обнаружил на экране радара мерцание десятков точек на севере Оаху. За все время службы он не видел подобной картины. Ему показалось, что прибор испортился, но, вглядевшись, Локкард понял: экран фиксировал большую группу самолетов - более полусотни машин! В четверть восьмого с японских авианосцев начали взлетать самолеты второй волны нападения: 78 пикирующих бомбардировщиков, 54 высотных бомбардировщика, 36 истребителей. В общей сложности на Перл-Харбор направился 351 самолет; один, правда, потерпел катастрофу вскоре после старта. Тем временем Локкард связался по телефону с дежурным лейтенантом Тайлером: «Я вижу на радаре много самолетов, - сообщил Локкард, - направление пеленга - Оаху. Расстояние - 132 мили (212 километров)». После некоторого раздумья лейтенант Тайлер вдруг вспомнил, что слышал на днях от одного пилота, будто какая-то эскадра «Летающих крепостей» перебазируется из Калифорнии на Гавайи. «Должно быть, это они и были!» - решил лейтенант и дал радисту приказ: «Не обращайте внимания!». Так впустую были растрачены последние полчаса и упущен последний шанс подготовиться к нападению и предотвратить тяжелые потери. На кораблях и на суше в распоряжении американцев находилось 993 зенитных орудия, но ни одно из них не было подготовлено к бою. А передовые части японской воздушной армады отделяли от острова Оаху уже всего 120 километров.
В 7 часов 49 минут капитан Мицуо Фухида ясно увидел под собой панораму гавани: в ней стояло на якорях восемь линкоров, восемь крейсеров, 20 эсминцев и 96 других кораблей.
«Приступить к атаке!» - отдал он приказ по радио самолетам первой волны, сопроводив его сигнальной ракетой. Японские бомбардировщики спикировали с высоты 3600 метров на четыре американских аэродрома, сбрасывая бомбы и фугасы. На бреющем полете они расстреливали беззащитные самолеты. 402 машины стояли ровными рядами, крыло к крылу - лучшей мишени нельзя было вообразить. В течение нескольких минут японцы завоевали господствующее положение в воздушном пространстве над Оаху. На аэродроме Хикэм 250-килограммовая бомба попала в казарму: погибли 35 солдат, сидевших за завтраком. Рев пикирующих бомбардировщиков смешивался с грохотом взрывов, криками и беспорядочной пулеметной стрельбой.
В 7 часов 55 минут самолеты - торпедоносцы обрушили свой смертельный груз на гавань. На американских линкорах военные музыканты уже настроили инструменты, чтобы сыграть к утреннему построению гимн «Звездно-полосатый флаг», но тут неожиданно появились японские бомбардировщики. Они стремительно пронеслись над морем на высоте пятнадцати-двадцати метров. Команды кораблей видели даже лица пилотов - некоторые из них презрительно ухмылялись. Через три минуты по радио раздался голос командира американской эскадрильи самолетов-разведчиков: «Воздушная атака! Это не учения!». Ударили первые сброшенные с японских самолетов торпеды, взметнулись вихри пламени. К зенитным орудиям и пулеметам отовсюду бежали матросы, офицеры - музыканты, санитары. На крейсере «Нью-Орлеан» военный капеллан Хауэлл Форджи выкрикнул ставшую впоследствии знаменитой фразу: «Молитесь Господу и начинайте раздавать боеприпасы!». К восьми часам американцы могли уже вести ответный огонь по противнику, но тут неожиданно встала проблема с боеприпасами: патронов для зенитных пулеметов не хватало, а снаряды для многих орудий оказались в надежно запертых ящиках.
В 8 часов 5 минут команде эсминца «Бриз» удалось из стрелкового оружия сбить японский штурмовик. В линкор «Невада» попала торпеда, он начал крениться, и, поскольку повсюду разлилась горящая нефть, капитан приказал готовить «Неваду» к выходу в море. Ее котлы - и только ее! - стояли под паром. Остальные семь линкоров обречены были оставаться на месте и ждать своей участи. Капитану «Вест-Вирджинии» шрапнелью вспороло живот, и, умирая, он отдавал последние приказы, чтобы спасти корабль, продырявленный шестью торпедами. В это же время в Гонолулу японский гражданин пожаловался полиции, что невесть откуда раздававшиеся взрывы нарушили мирное течение его завтрака. Что произошло в нескольких километрах западнее города, жители узнали только из девятичасовых новостей.
В 8 часов 10 минут восьмисоткилограммовая бомба пробила палубу линкора «Аризона» и взорвалась в пороховом складе, где хранилось 450 тонн взрывчатых веществ. Стремительно разрастаясь, столб огня и дыма вздыбился на высоту 150 метров, а взрывная волна выбросила за борт десятки матросов, в том числе и с трех соседних кораблей. Линкор весом в 35000 тонн поднялся над водой, раскололся на две части и потонул в дыму и пламени. Из 1550 человек экипажа «Аризоны» погибло 1117.
В 8 часов 25 минут японские самолеты, принимавшие участие в первой волне атаки, улетели. В течение четверти часа в аду, разверзшемся на острове, не было слышно никаких новых взрывов. Перл-Харбор, Жемчужная гавань, полна обломков, едкого дыма и горящей нефти. В лазаретах оказывали помощь первым раненым. Но передышка была недолгой. В это время в Вашингтоне было 2 часа дня. Президент Рузвельт, уже 20 минут как получивший сведения о событиях в Перл-Харборе, приказал соединить себя с военным министром Генри Стимсоном: «Вы слышали? Они бомбят Гавайи!». Стимсон записал в своем дневнике: «Моим первым чувством было облегчение: теперь нерешительности конец, и мы находимся в состоянии такого кризиса, который непременно объединит весь народ».
В 8 часов 35 минут в Перл-Харборе другой крупный линкор «Оклахома», подбитый тремя торпедами, медленно перевернулся и вонзился мачтами и башней в вязкое дно - глубина в этом месте гавани не превышала 12 метров. Сотни людей блуждали и плавали в темноте в отсеках линкора, в отчаянии выстукивая сигнал SOS гаечными ключами по металлическим переборкам. Наконец группы спасателей сумели газовыми резаками вспороть киль «Оклахомы»; им удалось поднять на поверхность более тридцати человек. Тем временем краткая передышка подходила к концу: на подлете была вторая волна японских самолетов.
Среди ее главных целей — линкор «Невада», собравшийся выйти из гавани. С величественной медлительностью и с развевающимся на мачте звездно-полосатым флагом корабль начал движение в сторону открытого моря. Японская торпеда проделала в нем гигантскую пробоину, но машины были в исправном состоянии. «Невада» нарушила всеобщее оцепенение и одним только своим грозным видом подняла боевой дух пехотинцев и матросов, столпившихся у зенитных батарей.
В 9 часов 15 минут на большой скорости к Перл-Харбору подлетела японская эскадрилья из 27 бомбардировщиков. Они обрушили свой груз на обломки судов и самолеты, на каркасы ангаров и горящие казармы. Капитан Фухида отдал по радио приказ продолжать бомбить линкор «Невада», пока тот не затонет и не заблокирует выход из гавани. Пять бомб попали в «Неваду», но рулевому удалось так мастерски поставить раненого великана на дно мелкой бухты, что выход из гавани остался свободным для прохода. В самой бухте один из эсминцев протаранил и потопил японскую подводную лодку. В 9 часов 45 минут последние японские бомбардировщики возвратились на авианосцы, которые не были потревожены ни одним американским истребителем.
Только капитан Фухида все еще кружил над гаванью, чтобы зафиксировать на фотопленку сокрушительную победу японцев: хаос посреди клубов черного дыма. Японцы уничтожили или привели в негодность тринадцать американских кораблей, а сами потеряли лишь пять маленьких подводных лодок; из восьми линкоров противника они потопили три, один опрокинули килем вверх, один заставили сесть на дно, трем нанесли повреждения. Было уничтожено 188 американских самолетов, а потери японцев составили 29 машин.
Всего погибло три с половиной тысячи американских солдат и лишь около полусотни японцев. Однако нападавшим не удалось захватить ни одного американского авианосца — уже через полгода это обернулось для них катастрофой. Бесспорно, японцы осуществили совершенную стратегическую операцию, проделали точнейшую работу, которая невольно заставляет восхищаться знатоков военного дела во всем мире. И конечно, на стороне Японии был фактор неожиданности. Он сыграл свою роль не только благодаря коварству Токио: в немалой степени поспособствовала бюрократическая волокита в Вашингтоне и в штабах на Гавайях.
В 10 часов 30 минут императорская штаб-квартира в Токио объявила о том, что Япония находится в состоянии войны с США и Великобританией. Через полчаса перед японским консульством в Гонолулу поставили полицейских, чтобы защитить дипломатов от возмущенных американцев. В городе распространились самые дикие слухи: якобы в горах высадился десант японских парашютистов, будто японцы отравили питьевую воду, а японские сельскохозяйственные рабочие выкосили огромные стрелки на полях сахарного тростника, которые указали японским самолетам направление на Перл-Харбор. Волна антияпонских настроений захлестнула Америку. Уже во второй половине дня 7 декабря агенты ФБР начали арестовывать «подозрительных» японцев. А в феврале 1942 года Франклин Рузвельт уполномочил армию депортировать всех этнических японцев с тихоокеанского побережья Соединенных Штатов и заключить их в концентрационные лагеря в центре страны; такая участь постигла 120 тысяч мужчин, женщин и детей.
В 8 часов вечера 7 декабря 1941 года, через семь часов после нападения на Перл-Харбор в Белом доме собрался кабинет министров и советники президента. Главная тема заседания: как президент должен объяснить Конгрессу и американскому народу причины столь сокрушительного и позорного поражения. На следующее утро по США пронесся ураган ярости. Рузвельт говорил в Конгрессе о «дне несмываемого позора», и теперь вокруг него объединились все, даже бывшие изоляционисты и пацифисты. Вскоре после Перл-Харбора императорские войска стремительно овладели всей Юго-Восточной Азией; Ямамото, мечтавший о полном контроле над Тихим океаном, отчаянно стремился к решающей битве с американцами на море. В июне 1942 года у атолла Мидуэй, северо-западнее Гавайев, он атаковал американский флот - и потерпел унизительнейшее поражение. Перл-Харбор был отомщен: потоплены четыре самых современных японских авианосца, а американцы потеряли только один. Сбылось предсказание адмирала Ямамото: полгода войны с Америкой уже минуло и шансов добиться победы у японцев не осталось. Естественно, в Соединенных Штатах занялись поисками тех, на кого можно было бы возложить вину за национальный позор в Перл-Харборе. С декабря 1941 по май 1946 года вашингтонские власти девять раз пытались разобраться в этом вопросе.
Первая комиссия, назначенная самим президентом Рузвельтом, возложила всю вину на адмирала Киммеля и генерала Шорта, командующего гарнизоном на Гавайях.
Армия и флот назначили свои комиссии, а затем этим вопросом занялись и обе палаты американскою Конгресса. Армейская комиссия пришла к выводу, что военное министерство в Вашингтоне было обязано отдать приказ о всеобщей тревоге и боевой готовности третьей степени. Военно-морская комиссия настаивала, что на флоте никого нельзя обвинить в нарушении какого-либо приказа, в том числе и самого адмирала Киммеля, поскольку никаких конкретных приказов тогда отдано не было. Недовольные результатами, полученными армейской и морской комиссиями, генерал Маршалл и военный министр Стимсон поручили доверенным штабным офицерам провести еще три дополнительных служебных расследования.
В 1946 году комиссия Конгресса свела воедино заключения всех предыдущих комиссий, составив документ на 33000 страниц. Адмирал Киммель и генерал-лейтенант Шорт так и остались главными «козлами отпущения»: они лишились всех своих постов и были понижены на два воинских звания. Хотя высших военных чиновников и не обвиняли в прямом нарушении приказа, им было поставлено в вину другое прегрешение, имевшее необычайно серьезные последствия, - неверная оценка создавшегося на Гавайях положения. Комиссия не нашла никаких доказательств в подтверждение возникшего сразу после войны подозрения, что якобы Рузвельт или его министры, стремясь перехитрить Японию, сами провоцировали ее, подогревали, подстрекали или даже принуждали совершить нападение на Америку. Однако было ли нападение на Перл-Харбор такой уж неожиданностью для американского правительства? Или президенту США Рузвельту необходимо было пойти на беспрецедентные жертвы, чтобы оправдать вступление Соединенных Штатов в войну? Этот вопрос и по сей день не дает покоя военным историкам по обе стороны океана. Рузвельт ожидал нападения японцев, это бесспорно: он никогда не получил бы согласия большинства в Конгрессе на вступление Соединенных Штатов во Вторую мировую, не будь Перл-Харбора. Но остается неясным вопрос: с каким чувством он ожидал этого нападения - со страхом или с нетерпением? Уничтоженные корабли, тысячи погибших — что все это значило для президента: смирился ли он с потерями, испытывая муки совести, или просто равнодушно выставил устаревшие линкоры в качестве приманки?
"Это был ужасный день, но он принес такой чудесный результат!" - писал в “Ньюсуик” по поводу пятидесятилетней годовщины Перл-Харбора Макджордж Банди, помощник президентов Джона Кеннеди и Линдона Джонсона по вопросам национальной безопасности. — Даже Япония должна быть благодарна, что таким образом смогла освободиться от военной диктатуры, стать частью свободного мира, в результате чего и достигла своего нынешнего благосостояния». «Такой чудесный результат!»... С этим трудно не согласиться: Япония побеждена, Англия спасена, половина Европы освобождена, и путь к американскому мировому господству расчищен! Если награда была так велика, разве не естественно предположить, что Рузвельт великодушно решил осчастливить человечество?