К 85-летию Ридли Скотта вспоминаем прорывную работу в его удивительной карьере.
За 43 года, что прошли с премьеры первой части (1979) культовой серии фильмов «Чужой», о картине Ридли Скотта было сказано и написано на десятилетия вперед. Тем не менее сегодня мы кратко рассмотрим эту ленту как вещь отдельную и самодостаточную, вне ее связи с продолжениями Джеймса Кэмерона, Дэвида Финчера и Жан-Пьера Жене, а также приквелами самого мэтра.
Научно-фантастический хоррор Скотта, действие которого по преимуществу разворачивается в закрытом клаустрофобическом пространстве и сфокусировано на отчаянной борьбе людей с агрессивной иноземной тварью, предвосхищает как минимум «Нечто» (1982) Джона Карпентера. И даже сегодня не перестает впечатлять элегантными творческими решениями, будь то крайне изобретательное в своей зловещей простоте представление заглавного титра или медленное погружение зрителя в мир фильма. Работа художественного цеха в «Чужом» по праву заслуживает восхищения. Холодная технологичная среда с обилием металла и усложненных конструкций подарила истории великолепную фактуру в духе индустриального дизайна, а неприкрытая ирония авторов добавила ей шарма. Достаточно вспомнить, что люки в шлюзах «Ностромо» похожи на диафрагму объектива в кинокамере, а сексуализированные биомеханические концепты Чужого и внутренностей инопланетного корабля, придуманные гениальным швейцарским художником Руди Гигером, удостоенным за эту работу премии «Оскар», местами напоминают сами знаете что. Тремя годами позже Скотт и его команда – впрочем, в измененном составе – подтвердили класс при создании еще одного чрезвычайно убедительного сеттинга в «Бегущем по лезвию» (1982) – другом великом научно-фантастическом творении своего времени.
Пожалуй, не меньше эмоций, чем различные экранные изыски, публике оставляет противоречивый сценарий фильма, первый просмотр которого у многих из нас пришелся на далекую VHS-эпоху. Почему внутри «Ностромо» нет невесомости? Зачем члены экипажа подписывают контракты, из-за которых вынуждены рисковать жизнью по надуманным поводам в отрыве от прямых профессиональных обязанностей? (Или почему они не читают договоры так внимательно, как следовало бы при их работе?) Почему Рипли и Даллас наблюдают за исследованием лицехвата без защитных масок? Зачем Рипли и Паркер посылают на поиски сбежавшего корабельного кота одного Брэтта, если тот рискует наткнуться на Чужого в лабиринтах «Ностромо»? Почему Чужой медлит и сразу не атакует Рипли в челноке? Эти и другие вопросы (наивные, обывательские – называйте как угодно) восходят не столько к зудящей придирчивости диванных скептиков, сколько к жанровым условностям сюжета, и наверняка могут быть объяснены фанатами серии задним числом, но при первичном знакомстве рядового зрителя с картиной остаются без внятных ответов или хотя бы беглых комментариев.
Не хуже экшен-составляющей вдумчивую часть аудитории способен взволновать спектр тем, затронутых авторами. «Чужой» прямо ставит под сомнение обязанность беспрекословной субординации, а точнее – слепого подчинения откровенно неправовым и губительным приказам вышестоящих лиц, которые в экстремальной ситуации могут потерять концентрацию или рассудок, а то и просто оказаться предателями, врагами. Другая важная тема фильма – ответственность сильных мира сего – крупных коммерческих компаний, государственных номенклатур, транснациональных корпораций и иже с ними – за безопасность и будущее человечества. Рипли, как нетрудно заметить, далека от научного энтузиазма и тяги к рискованным экспериментам, мыслит по-хорошему приземленно, то есть трезво и практично, а потому ставит во главу угла (пусть и не всегда) элементарные меры предосторожности и здравый смысл, чего не скажешь о ее коллегах и боссах-нанимателях.
Наконец, главный вопрос истории сводится к тому, что из себя представляет человек, каковы пределы его истинных возможностей и ключевые отличия от роботов и инопланетных существ. Продолжения «Чужого» дают на этот вопрос куда более объемный совокупный ответ, но и в первом фильме невозможно пройти мимо тезиса, сформулированного по принципу от противного, когда в одном из основополагающих монологов всей франшизы алиен описывается как идеальный организм, по сути – совершенный античеловек, чей безотказный инстинкт самосохранения вытеснил любые качества, присущие людям в силу их уязвимой природы.
Добровольно поставив в центр повествования сильную, умную, решительную женщину, вынужденно взвалившую на себя мужское, по существу, бремя задолго до расцвета феминизма и современных оскаровских правил политкорректности, Скотт и его команда ничуть не проиграли от того, что достойный отпор Чужому дала именно Рипли. Та самая Рипли, которая не поленилась спасти от гибели беспомощного корабельного кота и, проявив слабость и сочувствие к одному живому организму, не побоялась (и, самое важное, смогла!) применить силу и безжалостность к другому, использовав против последнего его же оружие. Для научной фантастики конца 1970-х такое решение стало сколь оригинальным, столь и выгодным.
Рассуждать о первом «Чужом» и его особенностях можно еще долго, в том числе – не вполне серьезно. Например, поменяв привычную точку зрения на сюжет, несложно констатировать: фильм, задействовав нетривиальный сеттинг, в сухом остатке рассказывает банальную историю пассажира-безбилетника, который изначально никого не трогал и не просил людей его тревожить, а, проснувшись, только и хотел, что добраться зайцем из пункта А в пункт Б, но на него ни с того ни с сего ополчились кровожадные астронавты-дальнобойщики. Еще можно вспомнить про жуткое освещение в части сцен а-ля «здравствуй, эпилепсия». Или про то, какой горячей штучкой в молодости была Сигурни Уивер с ее нетипичной для Голливуда красотой (Скотт вряд ли случайно раздевает ее перед камерой в концовке). И под конец – про то, что формальный хэппи-энд картины на деле оказывается открытым финалом, в котором далеко не все так очевидно, как может показаться на первый взгляд.
Впрочем, для будущих кинематографистов куда важнее досужих упражнений в наблюдательности тот простой факт, что и в 40 лет не поздно дебютировать в большом кино, чтобы в 42 сделать один из величайших научно-фантастических фильмов в истории, а в 85 – все еще работать на высочайшем уровне и продолжать снимать новые картины. Пример Ридли Скотта тому вдохновляющее, мотивирующее доказательство.