КНИГА 4. ВЕСНА
Часть 3. Май-17
Ребята, почувствовав что-то неладное, один за другим оборачивались и тоже каменели. Наконец, Олег, испуганный ничуть не меньше других, подбежал к Алиму и потащил его к раковине.
- Умойся, а то сейчас напугаешь кого-нибудь в коридоре, - он отвернул кран.
Алим, закашлявшись, наклонился над раковиной, сплюнул жуткий багровый сгусток, смыл с ладоней кровь, несколько раз плеснул водой в лицо, снова сплюнул. Ужас! Он же так может кровью истечь!
- Я его к врачу отведу, - сказал Олег.
Лариса Антоновна кивнула.
- Извините… - просипел Алим, выпрямляясь.
- Пойдем!.. Вежливый ты наш! – Олег легонько подтолкнул его к двери.
Они вышли, а Лариса Антоновна все еще не могла опомниться. Учебные минуты уходили одна за другой, а урок еще не начинался. Юрка поднялся, не спросив разрешения, сходил в лаборантскую за шваброй, быстро провез тряпкой по проходу между партами, стирая оставшиеся на полу капли крови, отнес швабру, положил в сумку Алима учебник с тетрадью и дневник.
- Кому Алькину сумку отдать? Родителям? Или Хасану? Куда он делся?
- Директор его за какими-то документами домой послал, - Лариса Антоновна, наконец, обрела способность говорить. - Он еще придет... отнеси в лаборантскую.
Юрка, кивнув, отнес сумку и сел на свое место. Класс молчал. Вернулся Олег.
- Что там? Что с Ковалевым? - тут же послышался шепот.
- Мария Андреевна не определила, от чего это с ним... так? - поинтересовалась и Лариса Антоновна.
- Непонятно как-то, - пожал плечами Олег. - Он просто за ручкой наклонился - и так вот... Ну, "Скорую" вызвали...
- Ой, кошмар! - хором выдохнули девчонки.
Лариса Антоновна открыла журнал и начала отмечать отсутствующих: Ковалев теперь точно не придет... Янченко уехал на соревнования... Сафьянников... второй урок пропускает!
- А что с Сафьянниковым? - спросила она.
- Он на работу опять вышел, - объяснил Валера. - Там, в том отделении, где он в прошлом году работал, санитарка в декрет ушла... Алешку вместо нее пригласили. Директор разрешил... все равно конец года, нового материала уже мало. Если что - мы ему поможем.
Лариса Антоновна хотела иронически спросить, кто будет помогать - уж не друзья-троечники? Но встретила колючий взгляд Рогозина и промолчала - на сегодня ей впечатлений хватит... да и времени из-за Ковалева потеряли порядочно.
***
До конца учебного года оставалось всего несколько дней. Полугодовые оценки Олега еще колебались «четыре-пять», а по некоторым предметам и того хуже, - «три-четыре». Избавившись от чувства вины перед семьей Ковалевых и обретя способность спокойно работать, Олег торопливо наверстывал упущенное, хотя это оказалось нелегко, особенно сейчас, когда Оле стало некогда заниматься с ним. С одной стороны – ему стало труднее без помощи подруги, но с другой – Олег испытал чувство огромного облегчения от того, что у этих двух сумасбродов, Оли и Игоря Алексеевича, все складывалось просто замечательно. Хуже нет – переживать за других, когда у самого масса проблем!
Олег сидел над физикой, разбираясь с формулами. Противная наука! Да еще химия такая же. Одно цепляется за другое, новое вытекает из предыдущего… Что-то не доучил или не понял – и все: дальше уже совсем ничего не поймешь, как ни старайся. А разобраться надо – и самостоятельно. Конечно, могли бы помочь и Маринка Ярославцева, и Хватов, и Стеблев, но помощи у них просить Олег не желал принципиально: с тех пор, как он открыто стал общаться с компанией Рогозина и Ковалева, собратья по активу смотрят на него, как на предателя… Может, к Филимонову сходить? Он, хоть и учит уроки не каждый день, все-таки и в математике, и в физике разбирается неплохо. Во разгильдяй! Сначала нахватает «двоек» и «троек», а потом исправляет их на «пятерки», чтобы «троек» в году не было. Как говорится, сами создаем себе трудности, а потом мужественно их преодолеваем… Да ну, вряд ли Юрка дома – погода слишком хорошая… К Ковалеву?.. Неизвестно, дома ли он, могли и в больницу положить. А правда, интересно, где Алим и что с ним? И самое главное – почему с ним случилось такое?..
Вдумчиво перечитывая правила и условие задачи и подбирая нужные формулы, Олег не обратил внимания на то, что телефон в прихожей прозвонил несколько раз.
- Не слышишь, что ли? – недовольно спросил отец, подойдя к телефону и беря трубку. – Олег, это тебя!
Олег бросил задачку и вышел в прихожую.
- Слушаю, - сказал он.
- Ну, слава Богу, хоть один отозвался, - раздался в трубке какой-то тусклый безжизненный голос. – А то я уже хотел сказать, как тот страшный зверь в мультике про слоненка Фантика: «И этого нет дома… Куда же они все подевались?»
- Простите, кто это говорит? – спросил Олег: голос был абсолютно незнакомый.
- Ковалев… Не узнал?
- Какой Ковалев?
- У нас в классе так много Ковалевых?
- Алим, ты, что ли? – встревоженно спросил Олег. – Что с тобой? Откуда ты звонишь?
- Из больницы. Из областной, - голос Алима моментами становился почти беззвучным, чувствовалось, что говорить ему трудно. – Представляешь, куда меня завезли? Полдня возили: сначала в нашу больницу – в третью, кровь остановили, а потом сюда отправили, сказали, что у нас профильного отделения нет.
- Я тебя сначала не узнал – голос совершенно не твой!.. Тебе плохо?
- Плохо… - прошелестело в трубке.
- Ну, и чего тогда тебя носит по больнице?
Ответа не последовало.
- Алим, что случилось? От чего тебя лечат?
- От всего сразу, - запинаясь, начал рассказывать одноклассник. – Во-первых, переутомление. Наверное, оно у меня давно – я еще осенью чувствовал себя как-то не так… уже в октябре... Что-то с сосудами…
- Крови много потерял?
- Угу… Такая хохма получилась – оборжаться можно! Меня не сразу в больницу привезли – сначала заехали в шестнадцатое ПТУ, захватили парнишку с прободной язвой. Мы с ним на пару так машину кровищей уделали – как на бойне. Медсестра какая-то заглянула, когда к больнице подъехали, и говорит фельдшерам: «Что, оба с ножевыми? А чего вы их не перевязали?». Даже неудобно… Мы, конечно, извинились…
Алим есть Алим: он во всем умеет увидеть смешную сторону, даже если ему не до смеха. Он и сегодняшнее происшествие пытался преподнести как что-то забавное, но Олег на эту удочку не попался: он чувствовал, что это еще не все, и одноклассник позвонил, потому что ему действительно плохо – и не только из-за болезни.
- Все-таки: что случилось? – с тревогой спросил Олег.
- Мне запретили танцевать, - обреченно произнес товарищ. – Сосуды ломкие стали. Из-за быстрого роста – я за восьмой класс сантиметров на сорок с лишним вырос... и в девятом еще немного... Резких движений не делать, не наклоняться, не перегреваться, не волноваться… чтобы давление не поднималось… ну и многое другое. Сейчас отец был. Они с врачом у нас в палате разговаривали. Потихоньку, чтобы меня не разбудить (я как раз спал в это время). Но все равно разбудили. Я, конечно, не все слышал, но мне и этого хватит. Решили пока мне особых подробностей не говорить… чтобы не расстраивать меня… мне же нельзя расстраиваться!.. - в голосе Алима прозвучала горькая ирония.
Олег хотел сказать, что все это еще не трагедия, но сдержался: вовремя вспомнил, что Алим собирается поступать в институт искусств именно на хореографический факультет.
- Но это же, наверное, временно? – осторожно проговорил Олег. – У наших ребят такое было в прошлом году – у Андрюхи Стеблева и у Валерки. Наверное, тоже из-за роста – они тоже за седьмой и восьмой класс сильно вытянулись. Конечно, не так, как у тебя сегодня, но часто кровь из носа шла – то один, то другой с уроков уходил. Прошло же! Валерка вон как на брусьях да на кольцах кувыркается – и ничего! И у тебя пройдет. Подлечишься, отдохнешь…
- Да знаю, что пройдет! - с досадой проговорил Алим. – Вопрос: когда? Я же окончательно форму потеряю. Я и так уже стал хуже танцевать, а мне поступать через год.
- Ты форму не потеряешь, - попытался успокоить расстроенного товарища Олег. – Если то, что было на отчетном, у тебя называется «стал хуже танцевать», то как же ты танцевал до того, и какая тебе еще форма нужна?.. Перестань! Нормально все будет! Уж где – а на хореографии и на театральном парни в цене, это девчонок десятками отсеивают, потому что их много поступает.
- Ну, знаешь… надеяться только на это, - сказал Алим без восторга. – Тем более я знаю, с какой подготовкой люди туда идут: из двенадцатой школы два парня тоже будут поступать – мы в одной студии танцуем… Егор и Костя, наши ровесники – тоже сейчас девятый заканчивают… Да ты их должен помнить, они тоже на отчете сольно выступали!.. Особенно Егор сильный… светлый такой, на Витьку немного похож… на отчете выступал после меня… он с первого класса в этой студии занимается, я просто корова рядом с ним.
- Ну, уж если ты корова!.. – засмеялся Олег, но тут же оборвал смех.
Корова – не корова, но изменился Алим по сравнению с началом учебного года заметно. Олег вспомнил, как лихо гарцевал одноклассник на неказистом деревенском коньке, пугая девчонок и классную, как плясал лезгинку под грохот ведер, на которых барабанил Казарян (тоже неприятно вспоминать этот момент - ведь это он, Олег, вынудил Алима танцевать босиком на грубых комьях), как танцевал и пел на концертах и просто в компании… А однажды во время небольшого перерыва, когда загруженные контейнеры уехали, а пустые еще не приехали, Алим в считанные минуты обучил одноклассников и "вэшников" нескольким самым простым движениям тарантеллы, и вся толпа, напевая (а точнее, от смеха довольно фальшиво вопя) мелодию из фильма "Приключения Буратино", отплясывала эту самую тарантеллу... даже Игоря Алексеевича в круг затащили... и Олег, хоть и смотрел на эту массовую "бесиловку" с презрительной миной (как и все прочие активисты девятого "Б"), в душе завидовал... и любовался ребятами, у которых так слаженно получался малознакомый танец, и еще тогда отметил, что у Алима есть и учительский дар, и талант постановщика, который раскрылся в том потрясающем танце на отчетном концерте… А что теперь? Он в последние дни был в состоянии просидеть, выпрямившись, только три урока, а потом почти лежал на парте. Никто из учителей не делал ему замечания по этому поводу – понимали, что мальчишка держится из последних сил. Как будто он сгорел во время того танца: вроде тот же самый человек перед тобой – и одновременно не он…
- Ну, если нельзя будет на хореографию, у тебя еще вариантов много, - Олег снова попытался успокоить Алима. – На исторический можешь поступить – уж отец-то поможет тебе подготовиться! Факультет престижный, учти! Ну, кто после пединститута – эти, понятное дело, в школы идут, а выпускники университета многие, между прочим, в райкомах-обкомах работают! Вот как станешь у нас начальником!..
Алим не ответил.
- Ну, не хочешь начальником, – покладисто проговорил Олег, - на филфак можно будет, ты литературу знаешь прекрасно, сочинения хорошо пишешь! На журналистику можно – ты же в редколлегии уже руку набил на статьях, и плюс к тому еще и рисуешь, и фотографировать умеешь, и в музыке разбираешься, и вообще в искусстве… это все ценится…
И, даже не видя лица товарища, понял, что этим его не успокоишь, и тоже примолк, не зная, что еще сказать.
- Не хочу, - наконец тихо сказал Алим. – Больше никуда не хочу.
- Но если тебе танцевать будет нельзя… Алим, не будь ребенком! – Олег изменил тон. – В жизни ведь всякое бывает. Сам знаешь, сколько ребят с детства занимаются каким-нибудь видом спорта, собираются поступать в институт физкультуры, а потом травма – и все кончено! Надо искать что-то другое. Они ведь куда-то же поступают, учатся… И потом работают!.. Вон – твой собственный брат хотя бы! Та же ситуация – но он не раскис же!.. Даже если не получится так, как ты хочешь, все равно можно что-нибудь выбрать. Ты же талантливый, столько всего умеешь – и все отлично получается! Даже лучше, чем у некоторых таких, кто чем-то одним занимается. Тебе можно в музыкальное училище – хоть на гитару, хоть на вокальное, а потом в тот же институт искусств на исполнительский… Или на художественный! Там же Витькин брат учится, узнай у него, что художники сдают!.. Или на театральный попробуй, вместе с Валеркой!
- Да ну, куда я против Валерки! – вздохнул Алим. - Ты его Тибальда видел?.. А Керубино у него какой! А уж как он еще первоклассником играл в "Домби и сын", там до сих пор вспоминают... после него на роль Поля никого не нашлось, спектакль из репертуара убрали... это преподаватели из института искусств говорили, я сам слышал.
- Да ничуть ты не хуже! – горячо заговорил Олег. – Просто ты в спектаклях пока не работал – сам своих возможностей не чувствуешь. А так у тебя для артиста все есть! Память у тебя хорошая, тексты ты запоминаешь легко, наизусть читаешь замечательно! Танцуешь – для театрала ты вообще виртуоз! Поешь... это не только ценится, а прямо жизненно необходимо! Один мой сосед учился на театральном; два года, как говорится, на «ура», а на третьем курсе по программе у них началась оперетта, и он забрал документы – с вокалом не справился. Даже мне обидно, хоть я и посторонний! Талантливый парень, внешне не урод, спортивный - ну и пусть каких-нибудь богатырей да атаманов играл бы! Гаркнуть «сарынь на кичку!» всегда получилось бы. Без всякого пения... Между прочим, для тебя это будет выход. Поступишь, год поучишься, у театралов тоже хореография есть, с преподавателями познакомишься, а потом, если со здоровьем все в порядке будет, переведешься. Или сначала театральный окончишь, а потом – хореографический. Да из-за тебя потом все театры оперетты передерутся! Там же именно такие и нужны – чтобы и пели, и танцевали, и роли запоминали, и жир с боков не висел, да еще и внешность приличная. А форму ты быстро восстановишь… Ты лучше скажи, почему тебя медсестры до сих пор в палату не проводили? Там что – никого нет?
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями