Перед Вами 5 часть первой главы автобиографичной книги "Восточный фронт". В итоге были сняты с должностей начальник ОВД и директор школы! Ссылки на предыдущие части после статьи.
Дмитрий в очередной раз перечитал объемный пост и решительно нажал на «интер». Он подробно описал все, что произошло за последнее время. Принять решение было не просто. Очень уж многое давило, наседало с разных сторон.
Во-первых, жена. Она уже давненько показывала некоторое недовольство социальным статусом, амбициями и зарплатой Дмитрия. Причем, к чести жены, именно в таком порядке. Хотя, рядом с ним и не могло быть излишне меркантильной девушки.
Дело в том, что Вика не понимала, как муж может довольствоваться «тихим» местом в отсутствии каких-либо перспектив роста. И если на счет «тихого» Дмитрий мог поспорить (он и сам не понимал, с чего жена подобрала именно это определение, учитывая все его рассказы), то по поводу перспектив она была права. А если так, то отсюда плавно вытекало «во-вторых».
Во-вторых. Вика не понимала, как такой решительный, идейный и амбициозный юноша, с которым она связала свою жизнь, мог превратиться в заросшего мхом чиновника со средней зарплатой. Совсем недавно между молодыми супругами случился непростой разговор. Вика тогда высказала Дмитрию все, что давно носила в душе. Он вспылил – слова попали в точку. Не видя настоящей пользы от своей деятельности для окружающих людей, не имея перспектив ни в изменении данного статус-кво, ни в заработанной плате, Дмитрий серьезно переживал. Хотя кривить душой не стоило, даже если бы ему подняли зарплату, это спасло бы ненадолго. Ведь ушел он из милиции, где была отличная возможность, пусть и с риском для собственной свободной жизни, зарабатывать большие деньги! И пусть в этот раз ради материального благополучия брать взятки не приходилось, но и смысла в работе не прибавилось. И усугубляло ситуацию то, что Дмитрий видел вокруг. Он видел и не мог делать вид, что не видит.
Итак, «во-вторых» заключалось в том, что человеку нужен смысл. Настоящий. Не дешевка из-под полы, не подделка. Нужен настоящий, глубокий и всеобъемлющий смысл. И Дмитрий был твердо уверен, что такой смысл просто не может обходиться без полезности для людей. А если так, если по-другому жить не получалось, то и в данной ситуации надо идти до конца. Любой поворот с выбранного пути, любое оправдание были бы проявлениями трусости. Только и всего. А как живет человек, поступившийся своим самым святым, он знал по собственному давнему опыту. Тот урок усвоен на отлично…
В-третьих. Его просто-напросто могли уволить с работы. Чего хорошего еще и по статье. Ведь Лариса Николаевна не всесильна, а как это бывает в государственных (да и любых других) учреждениях известно. С таким пятном в трудовой книжке дальнейшая жизнь превращалась в размазанный по столу кисель. Да, работу терять, вот так, резко, не хотелось.
В-четвертых, работу можно было потерять и по статье. Стоп, это было… А, нет! Тут о другой статье речь идет. Можно залететь по уголовной статье, а проблемы с работой приложатся. Организация националистической террористической организации среди несовершеннолетних подростков. Как такое? Такого не хотелось. Не хотелось очень. Честно сказать, до легкой дрожи не хотелось.
В-пятых, не хотелось поднимать такое массовое волнение среди людей. Это само по себе было страшным, а если учесть, что ситуация может перерасти в нечто большее… Можно было на самом деле оказаться разжигающим национальную рознь преступником. Тут все зависело от последующих действий правоохранительных органов и от «социального ветра», способного раздуть небольшой огонек праведного недовольства в неконтролируемый бунт. Этого не хотелось совершенно…
Ну, то есть ситуация была похожа на обычную уличную драку. Это, если кто не знает, когда сначала очень страшно. Так страшно, что колени дрожат. А потом, стоит в нее залезть, страх куда-то исчезает. И если при этом имеются хоть какие-то навыки, то шансы выйти относительно целым из потасовки достаточно велики. И наоборот. Стоит поддаться панике, страху и побежать, шансы тают как мороженое на летнем зное. А значит надо бить. Противник не собирается отступать, противник думает, что сильнее. Действует нагло, против правил. Не честно действует, как бы по-детски это не звучало. Значит надо бить так сильно, как только можно.
Так и появился на свет этот текст. Дмитрий еще раз покрутил колесиком мышки и опустил страницу к низу. Взгляд заинтересованно замер, – появился первый комментарий.
Быстро открыв ссылку, он прочитал коротенький ответ на пост. Человек писавший ответ был сильно возмущен и обещал «перепостить» запись у себя в журнале. Дмитрий удовлетворенно хмыкнул и тут же спохватившись взглянул на жену. Спит.
Пост был сильный. Но и без этого вокруг ситуации в школе поднялась шумиха. Валере удалось запустить «снежный ком» праведного возмущения. Ведь люди не тупые животные. Они долго молчат, терпят, но всему имеется предел. И чем ближе к различным бедам дети, тем быстрее он наступает.
Под составленным двумя друзьями заявлением на имя директора школы подписалась уйма народа. Уже в день сдачи заявления на дверях школы появилось объявление о том, что директор лично собирает родителей десятого класса для беседы. Эта новость облетела возмущенную общественность меньше чем за час, и на следующий день на собрание пришло много родителей. В классе они не поместились, пришлось подниматься в актовый зал. Там и состоялся очень сложный для директора разговор. В этот раз родители не стали терпеть и не позволили навешивать себе на уши лапшу.
Первым не выдержал приторно сладкого «елея» Вадим. Он, как оказалось, не был среднестатистическим обывателем. В девяностых годах папа Руслика занимался… «бизнесом», который позволил провинциалу купить квартиру в Москве. А перед этим служил в Афгане. Девяностые давно прошли, еще больше воды утекло со времени интернационалистической войны в Афганистане, но характер Вадима не изменился. За дверью актового зала его ждали друзья – крепкие мужчины в коротких кожаных куртках весьма делового, кстати, вида.
Слушая ложь, щедро изливаемую на молчаливое собрание директором, Вадим удивленно озирался и, наконец, не выдержал.
– Что вы тут несете?! Тут всем все совершенно ясно! Ты чего хочешь, азербайджанский филиал в Бирюлево открыть?! – «плавно» перешел на «ты» встревоженный родитель – Их закрывать надо!
– Успокойтесь, успокойтесь пожа… – Директор побледнела, пытаясь перекричать Вадима.
– Я не собираюсь успокаиваться пока в школе детей чмырят, а администрация бабки стрижет! Тут мой сын учится! Решайте вопрос или я сам его решу!
В этот момент с первых рядов поднялся смуглый мужчина. Всем своим видом демонстрируя мирные намерения, он поднял раскрытые ладони.
– Подожди, дорогой! Давай во все разберемся…
Но Вадим не дал ему договорить. Он вынул руку из кармана куртки и продемонстрировал окружающим крупный кулак. Через несколько секунд о том, что в руке зажата граната, догадались все. Над головами пролетел испуганный шелест.
– Я тебе разберусь! Я вам всем разберусь! Если завтра не разберетесь вы, приеду разбираться я! – Он посмотрел на директора, внезапно успокоился и покинул актовый зал.
Повисла гробовая тишина.
Но вот, то тут, то там стали раздаваться одобрительные слова, а через минуту гудели все родители.
Директору не оставалось ничего другого, кроме как пообещать собравшимся выгнать всех зачинщиков драки.
На следующий день Дмитрий узнал эту новость от ребят, уже успевших отпраздновать победу. Но расслабляться было рано, тогда все только начиналось…
Этими словами и заканчивался написанный пост.
«Что теперь будет?» – эта мысль была последней. Прижавшись к сопящей жене, Дмитрий уснул.
На следующий день, после обеда, Суров вызвал Дмитрия к себе.
Ларисы Николаевны на месте не было и идти надо было одному. В том, что момент подобран специально, сомнений не было.
– Дмитрий, ты понимаешь, что раскачиваешь лодку, в которой сам сидишь? Ведь ты чиновник. Ты обязан оберегать государство…
Но на этот раз собеседник не собирался молча слушать бред.
– Нет, Анатолий Иванович! Я лодку не раскачиваю, я ее в отличие от вас и всех остальных пытаюсь успокоить. Вы все или боитесь, или заинтересованы и поэтому ничего не делаете, чтобы соблюдать закон. А может быть, – он на мгновение замолчал, задумался, – и то и другое сразу. И чем больше вот таких ситуаций вокруг становится, тем озлобленнее становятся люди. И настанет момент, когда ваша «качающаяся лодка» – Дмитрий скривился, как от водки – опрокинется. И виноваты в этом будете вы. Еще скажите, что я Америку для вас открыл.
Он замолчал и смотрел на обескураженного Сурова, беззвучно шлепающего губами. Прошло несколько секунд, и руководитель муниципалитета пришел в себя.
– Эээ… Дмитрий, давай сейчас не будем спорить. Я тебе просто расскажу, что мне звонили из нашей прокуратуры. Говорят, что ты разместил в интернете какую-то запись. Сказали, что ее надо убрать.
– Оперативно. Надо же! – Дмитрий ухмыльнулся, с удовольствием ощущая прохладное дуновенье от работающего кондиционера на разгоряченном лице. – А если не уберу?
– Они не говорили. Но ты сам не маленький мальчик. Достанется всем.
– Ладно, я вас понял Анатолий Иванович.
Уже в дверях его нагнал последний вопрос Сурова:
– Так что, уберешь?
– Нет, – Дмитрий закрыл за собой дверь.
Прошел еще один день. Размещенный в интернете пост собрал огромное количество комментариев. Десятки страниц складывались в сотни. Были «комменты» негативные, но общая масса – одобряющие, поддерживающие. Пост очень быстро вышел в топ «живого журнала», его «репостили», размещали на сторонних ресурсах и страницах. Теперь, при всем желании, удалить его из сети было невозможно.
Дмитрий не успел дойти до работы. Без пятнадцати восемь мобильник зазвонил. Номер был неизвестен.
– Да.
– Дмитрий Николаевич? Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Меня зовут Сергей Викторович, я заместитель окружного прокурора. Вам удобно сейчас разговаривать?
– Удобно, но скоро я дойду до работы, рабочий день у меня с восьми начинается, – Дмитрий старался успокоиться за короткое время, требующееся для того, чтобы произнести эту фразу.
– За это не беспокойтесь. Я прошу вас приехать к нам сегодня. Можете сказать начальнику, он возражать не станет. Хотя можете и не говорить, потом скажете. Это по поводу драки в школе, – уточнил собеседник.
– Хорошо. На работу я все-таки зайду, меня там человек должен ждать. С ним дел на час. После этого поеду к вам.
– Да. Все устраивает. Как доехать вы, конечно, знаете… До встречи.
Дмитрий задумался. Окружная прокуратура – это серьезно. Странно все происходит. Сначала его пытались давить на уровне окружного управления внутренних дел, которое подчиняет себе все районные отделы милиции. Потом – на уровне районной прокуратуры, контролировавшей в том числе несколько отделов милиции. Теперь из прокуратуры окружной. Что дальше?
Дмитрий покачал головой.
Быстро разобравшись с текущими делами и предупредив Ларису Николаевну, поспешил на электричку идущую до Павелецкого вокзала. Сойдя на Коломенской и пересев на автобус, он добрался до прокуратуры.
Здание окружной прокуратуры было отделано светлым кафелем, который под стеклянными вертушками дверей на входе сильно отшлифовался.
Посмотрев на третий этаж – здание не было высоким – и оглядев зеленую лужайку вокруг, Дмитрий глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и толкнул дверь. Один оборот вертушки, несколько шагов и он в холле. Подойдя к охраннику, представился, протянул паспорт.
– К кому? – буркнул охранник, записывая паспортные данные.
– К Сергею Викторовичу, заместителю прокурора. Он меня ждет.
– Проходите, – охранник протянул паспорт.
Поднимаясь по ступеням на второй этаж, Дмитрий понял, что забыл спросить охранника о кабинете. Но возвращаться не хотелось.
– Извините, подскажите, где кабинет заместителя прокурора?
Девушка остановилась и быстро оглядела Дмитрия.
– Какого?
– Сергея Викторовича.
– Вы правильно идете. Вон там, за следователями, предпоследний кабинет справа.
– Спасибо.
Дмитрий пошел в указанном направлении, внимательно осматривая интерьер.
Еще приличные, но весьма потертые двери и стулья. Никакой бросающейся в глаза роскоши. Даже в муниципалитете и то было… презентабельнее что ли? Дмитрий поймал себя на том, что к собственному неудовольствию констатировал весьма рабочий тон окружной прокуратуры. В отличие от районной, в которой приходилось бывать часто, в этой он не был ни разу. Тут ему не встретилось ни одной «Юлии Юрьевны». Он презрительно хмыкнул, вспоминая помощника районного прокурора. Стройная девка лет тридцати трех с искусственно накаченными губами и грудью. Накаченными сверх всякой меры, вызывающе и вульгарно. Всегда с глубоким декольте, подходящим для развратного ночного клуба, но никак не для прокуратуры. Либо в короткой юбке, либо в обтягивающих штанах – по настроению. Яркий, вызывающий макияж, пышные каштановые волосы с химической завивкой. Рассказать кому – точно не поверят.
Он подошел к двери и постучал.
– Заходите!
– Здравствуйте. Мне Сергея Викторовича нужно. Меня вызывали, – Дмитрий оглядел небольшой кабинет, в котором кроме женщины, к которой он обратился, был мужчина примерно сорока лет, занимавший обычный рабочий стол у дальнего окна.
– А, Дмитрий Николаевич, – прозвучало так, будто говоривший давненько знал Дмитрия – здравствуйте еще раз. Быстро вы. Проходите сюда, – мужчина вышел из-за стола и пододвинул стул. – Садитесь. Жарко тут у нас, вы уж извините. Никак не купим кондиционер.
Дмитрий смотрел на Сергея Викторовича и понимал, что его внутренняя уверенность в поголовной коррумпированности правоохранительной системы окончательно разрушилась. Ну не так он представлял себе рабочий кабинет заместителя прокурора округа. Хотя, оставалась вероятность того, что все это лишь образ.
– Давайте сразу к делу, я так понимаю у вас тоже времени не много.
Дмитрий кивнул.
– Я хочу извиниться за подчиненных. Они проявили излишнее усердие. Самостоятельно давили на вас и заставляли давить милицию. Честно говоря, некоторые из них просто… – он помялся и бросил взгляд на женщину – недалекие.
Женщина ответила, как показалось Дмитрию, одобрительным взглядом.
– Мы им дали указание разобраться, а они дров наломали. Да и вообще, райончик у вас «прелесть». Мы в курсе, – он кивнул так, будто имел представление о специфическом знании Дмитрия после работы в милиции. – Только, к сожалению, все это очень не просто исправить. Хотя мы стараемся, с начальником ОВД потихоньку работаем уже давно. Конец скоро.
С вами нам все было ясно сразу, как только все произошло. Нужно было только бумаги собрать, а тут-то они дров и наломали…
Дмитрий сидел молча. Слушал. Сергей Викторович производил приятное впечатление, ему хотелось доверять. Возможно, он говорил искренне. По крайней мере, Дмитрию казалось, что он говорил искренне. Но разум не позволял довериться чувствам. Оставалась большая вероятность, что прокурор играет роль. Ага, вот так поручили бумаги собрать, а глупые подчиненные перестарались. Все это похоже на оперативную работу, когда, не имея ничего конкретного на подозреваемого, на него начинают давить по всем каналам, которые могут задействовать. Вынуждают нервничать и совершать ошибки, выжидают.
– Теперь у нас все есть. Ваш случай, кстати, помог нам завершить работу по руководству ОВД. Скоро оно поменяется. А там, глядишь, и «Гес–Геласы» почистят, а может и разгонят полностью.
Заместитель прокурора говорил о самом известном кафе в районе. Оно «крышевалось» самим начальником ОВД, а то и кем повыше, и туда старались не заходить рядовые милиционеры. Такая осведомленность еще больше подкупала Дмитрия, но он никак не проявлял своих чувств.
– Значит ко мне больше никаких претензий?
– Никаких. Единственное, о чем я хочу попросить, – это интернет. Убирать пост не надо, да это и невозможно теперь. Но вы как-то завершите эту историю. Хотя я не сомневаюсь, что именно так вы и сделаете, когда узнаете о смене руководства ОВД.
Он внимательно посмотрел в глаза собеседнику. Дмитрию показалось, что этот проницательный мужчина присутствовал при разговоре о «раскачивании лодки» и, более того, знал и был согласен с его позицией по этому вопросу. Наваждение было настолько сильным, что подспудно присутствующая мысль ясно оформилась: Виктор Николаевич был совершенно в другой «весовой категории», и Дмитрию очень повезло, что с ним не пришлось враждовать.
– Конечно.
– Ну, тогда мне остается только сказать вам спасибо. У нас у самих есть дети и внуки и мы в курсе того, что происходит в школах. Побольше бы таких, как вы… – Он протянул руку.
– А почему вы сами тогда ничего не делаете? – позволил себе «детский» вопрос Дмитрий, отвечая на рукопожатие.
– Это сложный вопрос, – Сергей Викторович опустил глаза и помотал головой, давая понять, что разговора на эту тему не будет.
– А что с директором школы, ей ничего не будет?
– Это тоже зависит не от нас, к сожалению. Но случиться может всякое.
– Ладно. До свидания?
– До свидания.
С этого дня все звонки на работу прекратились.
Парней тоже больше никто не тревожил. Зачинщики драки пропали из школы на несколько недель, и все как-то сжились с мыслью о том, что их выгнали. Но директор школы занимала свое место еще два месяца после происшедшего. Может быть, поэтому почти все хулиганы вновь пришли в школу. Оказалось, что никто их не выгонял. Но больше с ними не было проблем. Более того, некоторые из их окружения довольно крепко сдружились с ребятами после того, как «вожак», которого они боялись, так и не вернулся «на район». Кое-кто из кавказцев даже начал ходить на тренировки к Дмитрию. В школе на некоторое время стало относительно тихо и спокойно.
Начальник ОВД работал в своей должности еще неделю, после чего временно исполняющим обязанности начальника был назначен его заместитель. Тоже изрядная сволочь, конечно.
Директора школы за случившееся никто так и не снял. Но примерно два месяца спустя, разразился большой скандал по поводу воровства в этой школе крупной суммы денег. Дмитрий узнал об этом от ребят, которые посоветовали посмотреть очередную передачу «Человек и закон».
Включив телевизор, он увидел знакомую директрису, испуганно вравшую на камеру о своих благих делах на пользу детям. После этого случая никто не видел женщину в школе, хотя, как говорили пацаны, ее не наказали.
Дмитрий все лето и половину осени продолжал опекать несовершеннолетних детей, попавших в «неблагоприятную жизненную ситуацию», таскать наркоманов и иногда отмахиваться от вооруженных ножами алкоголиков.
До тех пор, пока кто-то на самом верху не решил реорганизовать службу опеки, попечительства и патронажа и, заодно, муниципалитеты.
«На дворе» стоял очередной кризис и правительство старалось сэкономить деньги везде, где было возможно. О том, что упразднение существующей с советских времен службы не приведет ни к чему хорошему, общество не догадывалось. Да и не было это интересно – хватало насущных бытовых трудностей. Об этом знали сами специалисты, касающиеся проблематики трудных семей. Наверное, знали «на верху». И единицы со стороны. Только они понимали, что после «реорганизации» оставшиеся специалисты пойдут на «вольные хлеба», а и так дышащая на ладан система прикажет долго жить. Еще меньшее количество было уверенно в том, что система разваливается не только и не столько с целью экономии. Под сладкие речи о «семейном воспитании», «родительской любви», «социальном сопровождении» закрывались детские дома и разгонялись специалисты. И очень было похоже на то, что на часть освободившихся денег будет кроиться новая служба – «Ювенальная юстиция». Под это писались новые, менялись старые законы. Об этом велись неофициальные разговоры официальных лиц. Все это Дмитрий видел. Он понимал весь ужас того, что, еще находясь на Западе, уже скалило свою пасть, смотря на его Родину. Понимал и надеялся, что кто-то остановит эту гадину «на подходах». Благо, и на самом высоком уровне были противники подобных «нововведений».
Но это, как говорится, совсем другая история.
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть, 11 часть, 12 часть, 13 часть, 14 часть, 15 часть, 16 часть,