- Я пью от ответственности. - горько сообщал он мне.
А на столе у него стояла литровая бутыль с водой из-под крана. Вот собственно и вся закусь. Иногда, правда, закусывали плодами многолетнего, одревесневевшего перца, росшего в широкой кадке на подоконнике. Туда же геологами сливалась чайная заварка, ведь идти в туалет мыть свои чашки и мелькать перед руководством неровной походкой - таки чревато. Поэтому в кадке вполне вольготно ещё жили тараканы, и перцы приходилось делить с ними.
Мне всегда было жалко кадку, уже рассохшуюся, облупившуюся, смирившуюся со своей чайно-тараканной жизнью.
И всегда было очень жалко шкаф. Мне казалось, что он - элегантный, умный, грамотный, с печалью проводит свои дни, прикрывая "Афганский ветер" и синего к полудню алкаша.
Мне очень хотелось забрать его домой, отмыть, и поставить сверху традесканцию, чтобы она ажурно вилась сбоку по стенке, а внутрь сложить аккуратными стопками белье или быть может поставить книги, и лёгкими занавесками завесить изнутри стекла.
Это была идея фикс. Конечно, тот шкаф так и остался на месте, дальше неся свою маскировочную миссию. И может быть даже стоит и сейчас в том же самом кабинете, а может его уже нет, растворился в небытии вместе с геологами.
