Автор: Сергей Солодовник
Однако и с Лазарем Моисеевичем надо было найти модус операнди, сиречь взаимодействие при оценке боевой обстановки. В Хадыжах, который на тот период считался краем района нефтедобычи, лично Каганович решил проверить работу Байбакова. Метод был радикален, изумителен и оригинален. «Он стал бросать в ствол одной из скважин камешки в надежде услышать близкий стук их падения. Невероятно, но он полагал, что скважины должны быть «забиты» на всю глубину. Мы сконфуженно молчали…»
Кстати, в своих мемуарах, составленных и отредактированных в девяностые годы прошлого века, Николай Константинович ни разу не обрисовывает метод вывода из строя скважин без повреждения основных пластов нефти. Памятуя, что тогда шла первая чеченская война, Байбаков считал метод 1942 года государственной тайной даже в первое десятилетие после распада СССР. Не будем и мы раскрывать эту старую тайну.
А тогда железный нарком удовлетворился объяснением своих доверенных лиц, которые ранее проверили работу специалистов Байбакова: всё в порядке, всё надёжно, немец до нефти не доберётся.На этом эпизоде проблемы с Кагановичем не закончились.
К моменту прорыва немцев в район Кабардинки и Хадыжей всё было готово к уничтожению. Байбаков нашёл собственные надёжные каналы для своевременного отслеживания обстановки на фронте и не сомневался: счёт пошёл на минуты, надо уничтожать скважины, оборудование и срочно уходить. Но, связавшись по телефону с Кагановичем, Николай Константинович услышал от него обвинения в паникёрстве и заверения, что «войска надёжно удерживают район».
Когда член военного совета фронта обвиняет человека в попытках посеять панику, это основание для трибунала. Но ровно через пятнадцать минут после окрика Кагановича пришло сообщение о немедленной эвакуации и штаба фронта, и района нефтяных месторождений. Тот самый случай, когда бывший «железный нарком» оказался подвержен заразному благодушию маршала Будённого.
С другими статьями можно ознакомиться на сайте, в ВК и Телеграм.