В новую квартиру из малосемейки мы переезжали с большой радостью. Перевозили мебель из двух комнат и нашу большую семью: родители, трое детей и бабушка с дедушкой.
Малосемейка была коридорного типа, так что комнаты не были проходными. Жить всемером в двух маленьких комнатах было тяжко. Теснота. Хотя я, как старший, жил у бабули с дедом, а все равно развернуться было негде. Тут пришла долгожданная радость — папе дали четырехкомнатную квартиру в новостройке.
Вещи паковали в предвкушении того, как будем обживать большие комнаты. Когда все было собрано и перенесено в грузовик, бабушка сказала:
— Вы меня обождите, я кое-что забыла.
Она схватила пакет со старыми валенками и шустро засеменила в подъезд. Через несколько минут бабуля вернулась довольная и забралась в кабину грузовика.
Возле нового дома она первая выбралась из машины и сразу отправилась в квартиру. В одной руке у нее бряцали ключи, а в другой она несла пакет с валенками.
Наша бабуля была еще бодрая и вполне адекватная, но тут я перестал ее понимать и спросил дедушку:
— Деда, а чего бабуля с валенками так носится? Они же старые.
Тот усмехнулся и ответил:
— Она же у нас суеверная. Сейчас думает, что домового в валенки в старых комнатах заманила. Теперь побежала его первым в новую квартиру заселять.
Про домовых я, конечно, знал. Мультик про Кузьму и Нафаню часто по телевизору показывали. Про то, что такие же были у нас, я и не догадывался. Мама услышала наш разговор с дедом и сказала:
— Папа, не забивайте ребенку голову деревенскими предрассудками. А ты, Сережа, не слушай. У нас будет газовая плита, санузел — только для нашей семьи и никаких домовых.
Когда подняли первые коробки с вещами, нас встретила довольная бабушка со словами:
— Теперь все будет хорошо. Хозяин в квартире обживается.
Дедушка засмеялся. Мама сурово глянула на бабулю, а папа только вздохнул. Меня отправили на детскую площадку, чтобы взрослым не мешал и присматривал за младшими братом и сестренкой.
Первые дни все было хорошо, но когда разобрали последнюю коробку, начались странности. По ночам вещи перемещались из одной комнаты в другую. Посуда из кухонного шкафа перебиралась на столы и стулья, в туалете и ванной зажигался свет, а утром папа ворчал про счета за электричество.
Во всех происшествиях был обвинен я! Сестренке два года, братишке четыре, а вот я в свои почти семь уже мог дотягиваться до шкафов и выключателей. Я оправдывался, говорил, что это не я, но мне была прочитана лекция о вреде вранья.
Неприятных сюрпризов становилось все больше. Однажды утром холодильник оказался залит изнутри молоком, кастрюли и сковородки спрятались в диване в гостиной, а мамино нижнее белье заполнило унитаз.
У родителей лопнуло терпение, когда они проснулись от громкого топота в коридоре. Папа вышел из комнаты и в этот момент на кухне раздался страшный грохот.
— Ну, Сережка, погоди, — пригрозил отец и включил свет на кухне.
Подвесной шкаф с посудой валялся разбитым на полу, а я заспанный притопал из детской и спросил:
— Папа, ты зачем шкаф сломал?..
Утром взрослые устроили семейный совет, а я подслушивал из коридора.
— … Это я виновата, — говорила бабушка, — думала, у нас один домовой на две комнаты, вот в каждой по валенку и оставила. Пригласила в новый дом с нами ехать. А их, оказывается, двое. Они теперь меж собой воюют.
— И что теперь делать? — растерянно спросила мама. — Мы почти месяц Сережку во всем обвиняли.
В ее голове, голове современной женщины, не укладывалась мысль, что какие-то мифические человечки могут так в доме набедокурить.
— Надо одного отселять, — развела руками бабуля.
— Как это? — не понял папа.
— Найти квартиру, где хозяина еще нет и в валенке переселить.
Бабушка потом несколько дней бегала по новостройке, и у всех вселяющихся спрашивала, не привезли ли они с собой домового. В итоге про нас стали говорить: «Семейка, где старушка немного того!» И крутили пальцем у виска.
А наши домовые продолжали войну, правда, уже тише. Бабушка на ночь стала оставлять молоко и печенье на столе и просила «хозяюшек» не буйствовать.
Через две недели в квартиру этажом выше вселилась молодая семья с годовалым ребенком. Бабуля отправилась к ним знакомиться и вскоре вернулась довольная: пара была родом из деревенских, а в городе жили по съемным хатам. В домовых оба верили, а своего не привезли. Негде было взять лишнего. Предложение «принять одного из наших» встретили с восторгом.
Вскоре новые соседи пришли в гости с тортом и своим валенком. Пока мы пили чай на кухне, деревенская обувка лежала в зале, а уходя, молодые ее забрали. Эта была первая ночь, когда в квартире стояла тишина. Наш хозяюшка иногда шуршал чем-то за шкафом, но больше странностей не происходило. Молодая соседка потом говорила, что их дочка на кого-то смотрит и улыбается — значит, наш домовой взял в той квартире хозяйство и воспитание малютки в свои руки.
Сейчас я уже взрослый дядька и у меня есть свой бизнес, но сделку, в которой торт обменяли на домового, я никогда не забуду. Это было самое удивительное деловое соглашение, что я видел в своей жизни.
Читайте на канале: Жертва для Акары