«Всё, никогда его не прощу. Сколько можно? Ничего не скажи. Как только какое-нибудь замечание, так сразу скандал. И вот который раз уже на пустом месте скандал: то ему не вовремя напомнила, то не к месту упомянула, — говорила про себя разгневанная не на шутку пятидесятилетняя женщина, стеля постель в соседней комнате на диване.
Её супруг ретировался раньше и занял общую спальню. Лёжа на спине, он плотно закрыл глаза, пытаясь заснуть. Но сон не шёл. Перед глазами появились зелёные и фиолетовые круги: они расходились, как круги от камушка, брошенного в детстве в самую большую лужу.
Еле слышно щёлкнул выключатель. Это супруга выключила в своей комнате свет, оставив в небольшом коридорчике гореть светильник в режиме ночника. Он открыл глаза.
— Вечно она заводится вечером: то кран надо починить, то канализацию почистить, будто нельзя об этом утром напомнить. Всё ворчит и ворчит. Может, она меня уже не любит? Казалось бы, живи да радуйся: дети выросли, живут отдельно, всё у них — тьфу-тьфу-тьфу! — вроде бы хорошо, так она всё равно найдёт причину, чтобы испортить настроение. Лежит сейчас сама. Злится. Давление вдруг поднимется?
Мужчина стал чутко прислушиваться к шорохам и звукам ночного дома. Вот раздался резкий треск, за ним следом ещё один: это паркет трещал. Уже во многих местах появились трещины. «Правильно Анюта говорит, что жарко у нас в доме очень, от того и паркет трескается, надо убавить завтра газ, а то от сухости не только паркет навернётся, но и цветы пропадут», — подумал он.
Под окном залаял Абама: наверное, чего-то испугался. Маленький ещё, только-только с мамой разлучили. Абама — чудный пёсик, совершенно чёрный, как уголёк, дружелюбный и смышлёный. Днём бегает по двору и лает на воробьёв, гоняет кур и уток, потом спит на старой подушке под столом, свернувшись калачиком, а ночью тащит эту подушку под окно спальни, наверное решил, что так должен пёс нести службу.
Что-то щёлкнуло в телевизоре. «Надо из розетки выключать всю эту технику, чёрт его знает, что там щёлкает» — подумал мужчина и приподнялся на подушке, пытаясь услышать хоть какое-нибудь движение в соседней комнате. Но было слышно лишь слабое потрескивание электричества.
Женщина лежала на диване, прислушиваясь к стуку собственного сердца. В голове шумело. Стало жарко, она сбросила с себя одеяло. Она не ощущала своего тела, только стук сердца и тяжелый шум в голове. В соседней спальне было тихо.
«Наверное, не спит. Обдумывает. Ведь знает, что не прав, а всё равно упрямится. Что это? Возрастной кризис или мужской климакс? Правы врачи: и у него, и у меня этот проклятый климакс начинается. Почему в молодости было всё проще? Хотя почему проще? Было ведь время, когда по глупости и не без помощи доброжелателей чуть не расстались. Дети маленькие, я целый день, как белка в колесе, верчусь, а он всё на работе и на работе. Слава Богу, вовремя одумался. Что меня удержало? Нет, не изменял он мне тогда, это я точно знаю. Это всё друзья: то охота, то рыбалка, то шашлык, то… Да, и всё ведь потом стало на свои места»
Её размышления прервал тяжкий вздох, донёсшийся из спальни. Со стоном скрипнула кровать. Мужчина повернулся на бок и опять закрыл глаза. Голые плечи стали зябнуть, и он натянул поглубже одеяло.
«Не плохо ему там? Может, давление поднялось?» — встревожилась женщина и села на диване. Она взяла с тумбочки кружку с водой и неслышно выпила три глотка, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из спальни.
Шёл уже первый час ночи. Опять тяжело заскрипела кровать. «Перевернулся на другой бок, хоть бы не на левый, а то опять будет утром жаловаться на тяжесть в груди» — подумала она и потянулась за электронным тонометром: решила замерить своё давление, так как в голове по-прежнему шумело и стучало в висках. Свет включать не стала, надела на запястье манжетку и нажала на кнопку. Засветился экран, и тонометр, как тяжеловоз, стал набирать обороты.
Накачав два раза манжетку, электронный врач показал не только верхнее и нижнее давление, но и пульс бьющегося сердца. Цифры были тревожные, но не смертельные, однако женщина решила выпить что-нибудь успокоительное и направилась на кухню, где на одной из полочек шкафа лежали необходимые лекарственные препараты.
«Пошла на кухню, видимо, таблетки глотать» — с обидой подумал мужчина и услышал мягкие шаги своей жены в коридоре. «Опять босиком ходит. Сколько не ставь ей тапки под кровать, всё равно забывает надеть. Ковры везде. А кухня-то без ковра и коридорчик, что на кухню ведёт. Надо, наверное, и там постелить».
Он взглянул на электронные часы, стоявшие на тумбочке. Зелёные цифры нагло подмигивали. В окно светил небесный фонарь. Жалюзи были открыты.
Обычно жена плотно закрывала жалюзи, так как не могла спать, когда светила в окно луна, а электронный глаз часов она отворачивала к стене: они ей тоже мешали. Он раньше смеялся над ней, но сегодня и его стали раздражать эти свидетели их бессонницы. Он встал и закрыл жалюзи, а на часы набросил полотенце, сушившееся на батарее под окном.
Спальня погрузилась во тьму. А во тьме, как в кадре фильма, он увидел глаза двадцатилетней девушки, только что похоронившей свою мать, глаза, в которых застыло страдание, которым он поклялся никогда и ни при каких обстоятельствах не обижать её.
«Тебе плохо?» — услышала она, проходя мимо спальни. Женщина ничего не ответила и направилась в своё временное убежище. Она не успела лечь на диван. Муж крепким руками обнял её: «Прости меня. Когда я ругаюсь, это не я, это какой-то хорёк внутри меня. Я не хочу, чтобы ты болела. Пойдём в спальню, я без тебя не засну».
Она уткнулась горячим лицом ему в грудь, всё ещё сопротивляясь, а ноги уже вели их в спальню. Он целовал её седеющие виски, глаза, губы. С каждым поцелуем обида куда-то улетала, наконец, она облегчённо вздохнула: «И ты меня прости. Давай спать, а то ведь завтра на работу, хорёк».
Понравился рассказ? Тогда не забудьте поставить лайк и подписаться. Спасибо!
Не понравился? Все равно спасибо!