... Да, очень громкое было это дело! Для нашего крохотного посёлка с населением 5000 человек, так вообще - преступление века...
Камышеваха гудела, словно улей пчёл, в котором поворошили палкой. Кто-то говорил, что мы имеем дело с ceрийным yбийцeй, которого недавно чуть не поймали в Москве - тот тоже pyбил своих жepтв топopoм. Другие утверждали, что это сделал Василич - сторож техникума. Мужик он пьющий и уж больно охочий до денег, а Ленка-то как раз при деньгах была: сняла ей Валентина Тимофеевна с книжки целое состояние - об этом уже весь посёлок и весь город знал! Третьи обвиняли Петра - пошли слухи, что Лена в этот день отменила свадьбу: дескать, Валентина сняла деньги для того, чтобы Лена уехала в Москву - в новогодние каникулы, во время поездки молодых людей, Лена завела там себе полюбовника, который ждал её с распростёртыми объятиями. Вот Пётр и обозлился.
- Вы только гляньте на него - это же волк в овечьей шкуре! Вон, до сих пор зенки кровью залиты! У-у-у-у, нехристь! Тьфу на тебя! - это кричала соседка Лены, баба Нюра Макарова, когда Петра в обед вывели из участка после длительного допроса и сажали в автозак.
***
Борис стоял в сторонке от баб, держа в руках узелок съестного, который Петру собрала мать - сама она на нервной почве слегла с ужасной мигренью и каких усилий ей стоило не притрагиваться к рюмке - один только Бог знает.
Увидев выходящего из дверей участка Пётра, Борис кинулся к нему, чтобы передать узелок, но милиционеры оттолкнули его - не положено! Худощавый мужчина, не спавший уже двое суток, упал на землю. Из кулька высыпалась в грязь запеченая картошка, солёные огурцы и ломтики сала - бездомные коты тут же слетелись на неожиданное угощение, а Борис, вставая и отряхиваясь, крикнул Петру:
- Матери чаво передать?
Пётр, поднимаясь в металлический кузов машины, оглянулся, взглянул на Бориса страшными, красными, как у вампира, глазами - сосуды все у него полопались - и ничего не ответил...
***
Расследование с первых же дней начал вести специально присланный из района следователь Филипенко - по словам многих, он был лучшим в своём деле: доставал порой преступников прямо из-под земли, в прямом смысле этого слова. Была в соседнем районе одна тёмная история... но мы сейчас не об этом, мы о Филипенко.
Тайны следствия нам, камышевахинцам, были, разумеется, неизвестны, но кое-чего мы, конечно же, знали и обсуждали в магазине, на автобусной остановке, в библиотеке, куда в дни после трагедии стал вдруг массово заглядывать народ. Раньше посетителями этого книжного храма были лишь школьники, пара дедулек-мичуринцев, читающих журналы и книги по садоводству и селекции сельскохозяйственных растений, ну и, разумеется, десяток бабуль и дам зрелого возраста, которые зачитывались любовными романами. Теперь в библиотеке собирались и стар, и млад: кто-то принёс самовар, кто-то заварку, сахар и варенье, кто-то пëк пышки - вечерами пили чай, обсуждали новости и читали, читали, читали...
Итак, следователь Филипенко вёл следствие честно и профессионально. Первым под подозрение подпадал Пётр, который, как не странно, не отказывался от предъявленного ему обвинения - он вообще молчал, на все вопросы. Создавалось ощущение, что что-то сломалось в его душе - надломилось и рухнуло, завалив под обломками всё живое.
Алиби у Петра не было: в райцентре, на ткацкой фабрике, куда Пётр ездил в тот день за тканями, отрапортовали: выехал с территории фабрики во столько-то. Прибавив путь до города, становилось ясно - Пётр должен был вернуться гораздо раньше, а значит - является подозреваемым. Ну а после того, как пришли данные по отпечаткам с оpyдия yбийcтва - главным подозреваемым.
Да, на топopе, который был снят yбийцeй со стенда пожарной безопасности, находились лишь отпечатки пальцев Петра...
Следователь проверял и другие версии, опрашивал всех, кто мог находиться в то время поблизости от места пpecтупления. Сторож Василич, который во время yбийства на его территории сладко спал, был тут же уволен с должности, но Борис работать пока не мог - мать Петра не вставала с постели уже третий день. Поэтому Василича приняли обратно.
На допросах он честно пытался вспомнить до мельчайших подробностей всё, что происходило в тот вечер, но что тут вспомнишь, когда выпил в одно лицо поллитру caмогона? Впрочем, одну зацепку Василич всё же дал. Перед тем, как провалиться в сон, увидел он, как комнату осветил яркий свет. Василич тут принялся нудно рассказывать о своих обычных видениях после принятого на грудь, но следователь перебил его:
- Так, давайте уже по существу, пожалуйста!
Василич испуганно смял свою ушанку в руках и закивал головой:
- Ну да, да. Так вот - вижу я, как стены осветились, словно днём, я встал, одëрнул занавеску и увидел силуэт машины, которая проезжала в сторону гаража. Это был не наш ГАЗон, вот вам крест! Какая-то незнакомая машина, ахмериканская, может быть... Дааа...
- Ну хоть что-то, хоть что-то Вы разглядели?! Вы же сторож!!!
- Да нет, какой там! Фары эти проклятущие мне все зенки залепили! Яркий такой свет, непривычный, как в охперационной. Мне года три назад аппендицит вырезáли: представляете, привозят меня на каталке в ахперационную, голого, как Ахдáма, в одной только простынке! А вокруг дамы незнакомые, в масках, но глаза уж шибко красивые - так мне стыдно стало! А свет этот яркий прям всё нутро выжигает...
- Благодарю за содействие, мы Вас пригласим снова, когда это будет необходимо следствию! До свидания!
Филипенко поспешил выпроводить разговорчивого дедкá - ему некогда было выслушивать сейчас сторожевые байки. Пока все стрелки указывали на Петра, но Филипенко кончиками пальцев чувствовал - не Пётр это!
Следователь накинул пальто и вышел из кабинета. Он снова направлялся на осмотр места преступления, уже который раз. Криминалисты отработали из рук вон плохо, приходилось искать новые улики по остывшим уже следам, доставать их буквально из-под земли - а уж в этом Филипенко был мастер.
***
Валентина Тимофеевна пришла в себя в больнице лишь на третьи сутки. К ней тут же приехал следователь, который долго и внимательно слушал её показания, стараясь не упустить ни малейшей детали. Он попросил рассказать о Лене всё, буквально с момента её появления на свет. Что-то записывал в блокнот, чертил какие-то линии. Спросил адрес Катерины - матери Лены, но Валентина Тимофеевна не знала её адреса, знала лишь, что дочь проживала когда-то в Тамбовской области, родила ещё детей - двойняшек, и что её муж был сыном какого-то местного начальника.
Филипенко стал искать Катерину. И нашёл! Собрав достаточно улик, он поехал в Тамбовскую область с уверенностью, что скоро дело будет закрыто. Было в его виде что-то такое, что говорило окружающим: "Я снова это сделал! Вы не смогли, а я смог! Ну что ж, помучайтесь пока догадками, а я поехал завершать начатое."
Никому было не ясно, что потерял Филипенко в Тамбове. Все, включая Валентину Тимофеевну, винили Петра - другие версии как-то сами собой забылись. Его упорное молчание, нежелание сотрудничать со следствием, присутствие на месте преступления, а главное - следы на орудии убийства, всё указывало на Петра, как на хладнокровного, беспощадного потpoшитeля.
Похopoны прошли как положено, со всеми почестями. Не буду вдаваться в подробности - события и так слишком горькие и трагичные, чтобы их обсасывать. Как ни умолял Пётр - его не отпустили проводить Лену в последний путь. Следователь сказал, что это для его же блага - ведь разъярённые земляки его в порошок сотрут, никакой наряд милиции не поможет.
Валентина Тимофеевна сняла с книжки последние деньги, конечно же, очень помогли односельчане - почти каждый внёс свою копеечку. Гpoб был закрыт, но все знали, что Лена в красивом свадебном платье. Даже фотографию на памятник сделали в платье и фате - умельцы в фотоателье постарались, как-то пририсовали наряд на леночкину фотографию со студенческого билета. Так осталась она для всех нас вечно юной невестой.
Дата суда была назначена, слушание сделали открытым. Поговаривали, что подозреваемых двое, но вот кто этот второй - никто даже и предположить не мог...
Продолжение читайте ЗДЕСЬ 👈🏽