Странная вещь приключилась со мной в конце октября дома во время отдыха перед ночными полётами. Лежал на диване лицом к спинке, и когда прозвучал будильник, резко повернулся, чтобы встать. Что-то взорвалось в районе сердца, в глазах потемнело и я оказался лежащим на полу. Ничего не поняв, на всякий случай немного полежал, прислушиваясь к организму. Боль в груди исчезла сразу, пошевелил конечностями — всё функционировало, встал с пола. Зрение не изменилось, координация была в обычной норме, пульс — спокойный. Странно… Но заниматься расследованием было некогда, привёл себя в порядок и двинул в лётную столовую. Смену отлетал нормально, никаких болей нигде не чувствовал и решил забыть про этот приступ боли.
В конце октября прошла короткая итоговая проверка, всё, как обычно. Меня она волновала, но не настолько уж, успокаивал себя тем, что командир я - молодой, на недостатки укажут, но не накажут, а дадут время на их устранение. А уж на следующей итоговой поблажек не жди! До следующей итоговой ещё дожить надо…
Тренировки к строевому смотру не прошли даром, я себя чувствовал уверенно впереди строя, а уж, если командир уверен, то личному составу и деваться некуда — прошли хорошо. Потом разошлись на занятия сдавать зачёты по аэродинамике, тактике, авиатехнике дивизионным специалистам. Мне чего в этот день не хватало, не мог понять, пока кто-то не произнёс слово «марксуха». Точно! Всегда занятия на итоговой начинались с марксистско-ленинской подготовки у офицеров, а тут — пробел. Э-э, Толя, правильно тебе сказал Четвёртый, что замполитские замашки из тебя не выветрились. Забудь ты уже про марксуху, забудь! Кстати, Четвёртому надо телеграмму дать в деревню, приказ на увольнение добрался до полка, пусть едет рассчитываться с полком окончательно. С начала года тянется эта канитель с его уходом из армии по здоровью!
Начало ноября было сложным по погоде — с осадками и туманами, полк не летал, проводилась наземная подготовка, началось планирование на следующий учебный год. В полку провели научно-практическую конференцию по особенностям эксплуатации авиатехники и полётов в зимний период, а особенности, конечно, были, хотя отрицательные температуры бывали редко. Зато внезапные выносы с моря в виде мокрого снега или плотные туманы заставляли волноваться Группу руководства на земле и лётчиков в воздухе. При мне уже был случай, когда ночью лётчик на боевом самолёте выкатился на посадке с полосы по снежной каше на бетонке и застрял в грязи, не добежав до АТУ. Ох, и повозился личный состав с самолётом, пока откопал и руками поставил самолёт на металлические полосы!
Прошли занятия с лётным составом и по несению службы на боевом дежурстве: освежили в памяти документы, регламентирующие эту службу, изучили статистику подъёмов дежурных сил в полку и в Закавказье, и результаты при действиях по реальным целям. Не забыли и ошибки лётного состава, которые заканчивались по разному, вплоть до катастроф. Ещё свеж был в памяти вазианский случай гибели лётчика из-за отказа авиагоризонта после взлёта ночью по команде «Воздух». Не забыли поговорить и про особенности действий по гражданским бортам и про судьбы тех, кто оказался заложником системы управления дежурными силами в стране. Всё эти случаи лётчикам в своё время доводились, но, сведённые в один отчёт, они впечатляли, особенно, молодых кандидатов на несение службы по охране воздушных рубежей государства. Лица этих парней были серьёзными: вот и они подошли в своей лётной подготовке к тому уровню, когда им доверят боевое дежурство. Боевое дежурство — главное, ради чего и проводится освоение Курса боевой подготовки, и пока тебя не назначают дежурить, ты, будто бы, и не настоящий лётчик-истребитель. Вроде такой же военный лётчик, как и другие, но — с недовесом. Всё знаешь, всё умеешь, а в мирное время встретиться лицом к лицу с врагом тебе не доверяют. И вот наступил тот день, когда и ты вступаешь в ряды часовых на воздушной границе, это и радует, и волнует. Волнует, потому что каждый должен себе дать ответ уже сейчас: а как я поведу себя лицом к лицу с нарушителем? Готов ли я духом и умением настолько, что выполню боевую задачу?
Традиционно в ВВС к Октябрьским праздникам уже подводились какие-то итоги года, готовились приказы на поощрение личного состава, присваивались очередные воинские звания, приходили медали за безупречную службу. Начальник отдела кадров и мне посоветовал заготовить подполковничьи погоны на всякий случай, возможно, приказ о присвоении очередного звания и подоспеет к празднику. Погоны, звёздочки — запасы этого добра в Военторге пока что имеются и я приобрёл комплект для вручения на построении.
Годовщина Революции была выходным днём, я надеялся, что мне удастся провести этот праздник в семейном кругу с друзьями, надо затариться вином для застолья. Договорились с Никодимовым вдвоём сходить в ближайшую точку к частнику на дом, Шура уже бывал у него и дорогу знал.
Пришли к хозяину, он провёл нас в помещение, где стояли стеклянные бутыли у стены. Шуре вина досталось в его канистрочку, а мне — нет. Хозяин сунул шланг, торчащий из стены, в бутыль и вышел на улицу. В бутыль потекло вино, хозяин вернулся, стал заполнять бутыли, потом опять метнулся из помещения, чтобы перекрыть кран. Мне стало интересно откуда течёт вино, вроде никакой бочки во дворе не заметил. Получив своё вино и расплатившись с хозяином, вышли во двор и тут-то я рассмотрел, что под навесом стоит цистерна на шасси, явно от авиационного топливозаправщика. Двор был небольшой, хозяин нас провожал, но я успел рассмотреть эту ёмкость. Господи, это сколько же винограда надо было отжать, чтобы заполнить её? У цистерны был вид, будто её где-то откопали из глины, даже вымыть не удосужились и бока были изрядно помяты, словно цистерна катилась с горы. Впрочем, вино было хорошее, хозяин предложил нам продегустировать перед покупкой. Жаль, что обстановка не позволяла пообщаться с хозяином — мне хотелось узнать историю цистерны и где виноградники. С воздуха ни разу не видел в предгорьях больших виноградников, да и огороды у селян гораздо скромнее, чем у меня на родине. Правда, и климат у нас сильно отличается от местного.
Праздник мы отметили, а погоны мне вручили уже после него на очередном построении полка. Так-то мне даже удобней - без лишней праздничной шумихи, буднично. И обмыл звёздочки без помпы на ужине в лётной столовой вместе с другими офицерами, получившими очередные воинские звания. Мой зам сменил капитанские погоны на майорские и управление эскадрильи стало с погонами смотреться штатно: подполковник и майоры. Две больших звёздочки на погонах — солидно в авиационном полку, конечно, мне это нравилось, но эта новизна ощущений быстро исчезла. Просто я перестал отличаться погонами от своих коллег-комэсок, чужие начальники сразу понимали кто перед ними по должности, уже не косились на погоны и не задавали лишние вопросы про воинское звание. И для подчинённых погоны прибавили мне возраста, а то мой облик моложавостью чаще всего вводит людей в заблуждение.
Жаль, что эти погоны я не получил до итоговой проверки, была бы возможность покрасоваться перед бывшим курсантским замполитом, тоже подполковником, присутствующим на проверке среди представителей Воздушной армии. Встретился я с ним в Тбилиси давно уже, меня поразило то, что на 4 курсе у нас в учебном полку он был замполитом эскадрильи, с майорскими погонами, а теперь я сам — майор, а он до сих пор — подполковник, хотя имеет знак окончания ВПА. У меня были не самые лучшие курсантские воспоминания об этом офицере и не стал афишировать давнишнее знакомство с ним. А желание разузнать про причины такого карьерного «роста» было. Однако, бывая у нас в полку, подполковник находил возможность подойти ко мне, поздороваться, пообщаться. Допускаю, что он был осведомлён о моей курсантской службе в эскадрилье под его чутким замполитским руководством, но вряд ли он меня помнил. А я упорно делал вид, что первый раз встретился с подполковником только в Закавказье. И, конечно, не сказал ему, что его карьера окончательно примирила меня со своей, все-таки прослужил в половину меньше бывшего своего замполита, а «майора» получил. А теперь уже и «подполковника». Ха, да ты — карьерист, Толя!
Первая лётная смена в ноябре была двенадцатого числа и вышел я на неё с больной спиной, но доктору не признался, отлетал. Уже больше недели у меня горел позвоночник между лопатками, словно кожа была обожжена. Но внешне ничего не проявлялось, двигаться это не мешало и я решил полетать. Отлетали дневную смену при УМП 150х1,5: сделал инструкторский вылет и две заправки на подыгрыш парой со штурманом-программистом на воздушные бои. В полёте про боль забывал, но на земле она о себе напоминала. Лётные смены на весь ноябрь были расписаны, отлетал ещё одну ночную смену при УМП, надеясь, что болячка пройдёт до следующих лётных смен в третьей декаде ноября. Но позвоночник продолжал меня мучить и пришлось от полётов отказаться. Улучшения до конца месяца не наступило и я пошёл сдаваться полковому доктору. Доктор ничем не помог и сделал заявку в госпиталь в Тбилиси на лечение.
До конца месяца не летал, занимался планированием на новый учебный год, на полётах вникал в сигналограммы Объективного контроля летчиков. При определённом навыке — почти то же самое, что посидеть в инструкторской кабине. Очень занятно смотреть на линии работы ручкой управления самолётом на посадке или на работу РУДами обоих лётчиков при посадке парой. Столько можно накопать вопросов к лётчикам, у-у-у! И о своей методике обучения задуматься.
Пару лётных смен стажировался Руководителем полётов. Командир уже давно заставил теоретически подготовиться к руководству полётами, а тут уже конкретно определил и время стажировки. Я выпустил в воздух и принял на посадку несколько истребителей под чутким наблюдением штатного РП Пилюшкина В. Очень возбуждающий опыт: тут и колоссальная ответственность и ощущение власти. Но мне-то уже давно известно, что кресло РП называют «электрическим стулом», я на нём немного посидел и перспектива занимать его - даже периодически - меня не вдохновляла.
После сдачи зачётов эскадрильей и построения 1 декабря получил направление в госпиталь и убыл, оставив эскадрилью на зама.