ПРОДОЛЖЕНИЕ
Возвратившись на территорию теократического имамата, наиб Хаджи-Мурат распустил по домам набеговую партию мюридов, получивших богатую добычу при ночном разграблении дома покойного генерала Ахмет-хана Мехтулинского. По общему согласию набежчиков, захваченная вдовствующая ханша Нух-Бике осталась во власти предводителя партии, которая и являлась одной из главных целей внезапного появления мюридов в селении Большой Дженгутай. В отличие от рядовых участников набега и их домочадцев, выразивших полное одобрение, имам Шамиль не был столь однозначен в оценке самоуправства одного из лучших своих наибов несмотря на то, что казна имамата заметно пополнилась. Само похищение известной женщины в Дагестане, имевшей разветвленные родственные связи, могло привести к лишним пересудам и кривотолкам, тем более что она приходилась тещей одному из важнейших соратников горного владыки в этот период.
При первом же известии о похищении вдовствующей ханши Нух-Бике, ее попытался выручить Даниял-бек Элисуйский, предложив хороший денежный выкуп. Однако сохранилось предание, из которого явствует, что наиб Хаджи-Мурат вознамеривался взять знатную пленницу в жены, не особо интересуясь ее мнением. Просьбы и мольбы несчастной женщины в расчет не принимались, поэтому он обратился за соответствующим разрешением к имаму Шамилю. По существу назревал серьезный конфликт между ближайшими соратниками, по этой причине вопреки устоявшимся среди мюридов порядкам, не позволявшим распоряжаться чужой захваченной добычей, пришлось вмешиваться. В этом не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что зять вдовствующей ханши Нух-Бике постоянно напоминал горному повелителю о возможных последствиях дальнейшего принуждения хорошо известной в Дагестане красавицы выйти замуж за низкорослого и к тому же хромого наиба.
В горских обществах, имевшие свои столетние традиции, подкрепленные введением шариата, не вызывало сомнения на чьей стороне право, но наличие могущественных родственников и по эту сторону противостояния, могло привести к расколу среди предводителей мюридизма. Имам Шамиль, удостоверившись, что вдова покойного генерала Ахмет-хана Мехтулинского не стремится связать дальнейшую судьбу с его наибом, распорядился перевести ее в дом отца наиба Ахверды-Магомы, к тому времени уже сложившего голову в ходе очередного набега.
Вместе с тем никто не в силах был отобрать законную добычу у предводителя набеговой партии, не рискуя получить гневный окрик со стороны поборников традиционной набеговой системы. Начались сложные переговоры, в ходе которых Даниял-бек Элисуйский предложил наибу Хаджи-Мурату 5.000 рублей серебром, но тот не торопился с ответом. Помимо денежного вознаграждения с потомственного владетеля цахурского селения Элису, перешедшего в стан сторонников мюридизма в июне 1844 г., знаменитый наездник затребовал себе в качестве компенсации еще и красавицу служанку, которой очень дорожил бывший генерал Российской армии. Сверх того, за вдовствующую ханшу Нух-Бике потребовали в обмен еще и с десяток мюридов, оказавшихся в плену.
Согласовав все вопросы, получив требуемую сумму и красивую девушку в придачу с освобожденными 11 мюридами, попавшими в плен в разное время, вдова генерала Ахмет-хана Мехтулинского возвратилась домой. На этом ее беды не завершились, т.к. еще долгое время затягивалось решение вопроса о компенсации убытков за ночной набег наиба Хаджи-Мурата. Главнокомандующий князь М.С.Воронцов ссылался на государя императора, который не понимал по какой причине Россия должна нести убытки, оплачивая последствия погрома, если собственные подданные не посчитали нужным оказать помощь своей правительнице и даже не посчитали возможным вступить в бой с партией набежчиков, вторгшихся к ним. В памяти горцев еще не истерлись воспоминания, как жители аула Чох отбили у мюридов ханшу Умму Кулсум-бике, когда те уже увезли ее из селения Казикумух в 1841 г.
Ко всему прочему по Дагестану поползли слухи о возможных отношениях между похищенной женщиной и наибом Хаджи-Муратом, которые подогревались тем обстоятельством, что стало хорошо известно с какой неохотой, набежчик был вынужден дать согласие на денежный выкуп и обмен своих соратников. Сплетни одна нелепей другой продолжали будоражить умы сельских кумушек и особенное усердие проявляла одна знатная дагестанская дама, близкая знакомая. Вдова генерала Ахмет-хана Мехтулинского будто бы обратилась с письмом к своему похитителю с просьбой опровергнуть порочащие ее досужие домыслы. Не совсем известно, ответил ли наиб Хаджи-Мурат на призыв вдовствующей ханши Нух-Бике, но ее обидчица попала в аналогичную ситуацию. В ходе очередного набега знатная дагестанская дама оказалась пленницей в теократическом имамате и за нее также был заплачен внушительный денежный выкуп. Однако в горских обществах распространилось мнение, что набег был совершен по предварительной договоренности, с целью вызволить из российского плена еще нескольких мюридов. Об этом стало известно главнокомандующему князю М.С.Воронцову, поэтому местное начальство и не особо озаботилось дрязгами, возникшими в дагестанском обществе.
После освобождения из плена ханша Нух-Бике посвятила себя воспитанию детей и правила Мехтулой до 1855 г., пока старший сын Ибрахим-хан не достиг нужного возраста. Однако на этом история с признанной красавицей Дагестана, дочерью шамхала Мехти II Тарковского, имевшего чин генерал-лейтенанта Российской армии не завершилась, а имела продолжение далеко за пределами Кавказа.
В то время пока наиб Хаджи-Мурат только задумывался о набеге на селение Большой Дженгутай, у известного поэта Мирза Шафи Вазехи уроки азербайджанского языка брал некий немец Фридрих Боденштедт. В 1847 г. он вернулся на родину, привезя с собой записанные песни своего учителя, а также подарок от него, поэтическую тетрадь под названием “Ключ мудрости”. Через три года благодарный ученик сделал перевод и опубликовал сборник стихов “1001 день на Востоке”, а в 1851 г. еще и “Песни Мирзы Шафи”. Произведения кавказского поэта, проживавшего на территории современного Азербайджана и Грузии, нашли широкий успех у европейского читателя, после чего предприимчивый Ф.Боденштедт стал выдавать их за собственные сочинения, получив свою толику славы.
У поэта Мирза Шафи Вазехи был написан целый цикл из 52 стихотворений, посвященный некой красавице Зулейхе, который произвел настолько сильное впечатление на известного деятеля отечественной культуры П.И.Чайковского, что он сделал несколько переводов с немецкого на русский язык. Немного позже композитор А.Г.Рубинштейн сложил музыку на слова следующего содержания:
Как увижу твои ноженьки я,
Не могу понять, о дева рая,
Как они могут красоту твою нести,
Столько красоты…
Как увижу твои рученьки я,
Не могу понять, о дева рая,
Как они могут наносить такие раны,
Такие раны…
Как увижу твои губки я,
Не могу понять, о дева рая,
Как они могут в поцелуе отказать,
Отказать…
Как увижу твои глазки я,
Не могу понять, о дева рая,
Как они могут больше требовать любви,
Чем моя…
Снизойди ко мне,
Слышишь, как бьется сердце, о дева рая,
Ты такого сердца не найдешь,
Песню сладкую мою услышь,
Лучше меня никто, о дева рая,
Твою красоту не воспоет.
Современный дагестанский писатель Магомед-Расул Расулович, уроженец селения Кубачи, проведя огромную исследовательскую работу, пришел к выводу, что ханша Нух-Бике и Зулейха является одной и той же женщиной. Он писал, что «В одной из книг сообщается, что Мирза Шафи и Нух-Бике хотели соединить свои жизни и даже сделали попытку бежать, но, обрученная с аварским ханом по имени Ахмет, беглянка была поймана, и Мирза Шафи навсегда потерял свою любимую».
Так совершенно неожиданно история о набеге наиба Хаджи-Мурата на селение Большой Дженгутай с целью отмщения покойному генералу Ахмет-хану Мехтулинскому, приобрела несколько иное звучание. Оказалось, что похищенная вдовствующая ханша Нух-Бике являлась одной из творческих муз известного деятеля азербайджанской культуры поэта Мирза Шафи Вазехи, чье творчество стало известно сначала в Европе. А двое известных отечественных композиторов даже посвятили ей свои произведения в поэтической и музыкальной форме.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.