20 лет назад он пришёл ко мне в общежитие и спросил:
— Где будем жить: в Нижневартовске или в Шевченко?
— А что это?
— Нижневартовск – это болото, а Шевченко – пустыня.
— Тогда уж лучше Нижневартовск!
Так мы попали в город, который любим всей душой, город нашей молодости, город, в котором родились наши дети, и в котором не перечесть друзей.
По улице Пионерской по щиколотки в грязи шагал высокий молодой человек в «элегантном» пальто зелёного цвета, явно с папиного плеча. Он нёс два тяжёлых чемодана, один из них был набит учебниками и технической литературой по бурению скважин и добыче нефти и газа.
Это был студент Пермского политеха, который перешёл с дневного отделения института на заочное и поехал на большую нефть – на знаменитый Самотлор.
Будущий помбур ничем не отличался от таких же, как он, романтиков
на нижневартовских улицах, кроме, разве что, роста и… шляпы. Когда злой сибирский ветер принимался за его щегольски нахальную шляпу, чемоданы приходилось ставить в грязь и догонять беглянку.
Так начиналась наша северная биография. То были чудесные 10 лет. Правда, семь из них мы прожили в знаменитых нижневартовских деревяшках, которые по комфортности ничем не уступали не менее знаменитым нижневартовским балкам: в них не было ни воды, ни канализации, «удобства» - на улице, колонка, с вечно замёрзшей водой – через несколько домов.
Сменялись наши соседи по квартире, они переселялись в благоустроенное жильё.
А мы оставались и принимали следующих, новых соседей.
— Квартиру даём тем, кто работает! – сказал мне председатель профкома, когда я решившись, пришла в профком СУБРа от постели изувеченного на буровой мужа. После тяжёлой производственной травмы он третий месяц лежал в гипсе.
Больше я в профкомы никогда и ни за чем не обращалась.
Воображение рисовало страшные картины: казалось, что муж уже не сможет ходить.
Но надо было его знать! Едва встав на ноги и, будучи ещё на «лёгком труде», он загорелся идеей… мотопробега «Самотлор - Брест».
Уговорил ещё девятерых.
И вот пять красиво экипированных мотоциклов «Урал» с экипажами по два человека на каждом, отправились в агитационный мотопробег «Самотлор-Тюмень-Брест», посвящённый 30-летию Победы.
У Вечного огня в Тюмени их торжественно провожали представители Облвоенкомата, ДОСААФ, Обкома ВЛКСМ и Главтюменнефтегаза. Девять мотоциклистов ехали в командировку, лишь десятый – командир мотопробега Подкользин А.П. путешествовал в счёт собственного отпуска.
— Почему? – спросила я.
— Не умею просить за себя, - был ответ.
Мы, молодые жёны с маленькими детишками, собирались вечерами вместе и следили за маршрутом своих мужей по коротеньким сообщениям любимой «Комсомолки» и «Тюменской правды», да по редким телеграммам.
В Брест была доставлена колба с Самотлорской нефтью, а в Нижневартовск ребята привезли священную землю из Брестской крепости.
У нас дома много лет стоял на полочке в серванте разорванный патрон, найденный там, в Бресте.
Как же мы с дочерью гордились своим папой, когда смотрели по телевизору встречу с ним – руководителем 10000 - километрового мотопробега.
Затем снова будни, трудовые и семейные.
Но вот в Приморье спущен на воду танкер «Самотлор», названный таким красивым именем, как и наше знаменитое месторождение нефти, и снова парни засобирались в дорогу, теперь уже в Советскую Гавань и Находку. А это уже 10000 км по бездорожью только в один конец и 10000 км – обратно.
Сейчас смельчаков только четверо. И нужны ещё мощные выносливые машины. А где их взять?
И вдруг созрело решение: легендарный Покрышкин! Он – знаменитый советский летчик – асс, председатель Всесоюзного Комитета ДОСААФ, первый трижды Герой Советского Союза и, к тому же, сибиряк! Герой и романтик должен понять «земляков»!
И Толя летит в Москву. Никому неизвестный бурильщик с Самотлора Анатолий Подкользин находит Покрышкина, встречается с ним лично, и затем в Ижевске комсомольцы знаменитого завода в присутствии «заказчика» закручивают гайки только что сошедших с конвейера мотоциклов «Иж-Юпитер-Спорт»!
Снова в нашей всё ещё неблагоустроенной квартире – штаб по подготовке мотопробега! Здоровые мужики спорят о чём-то очень важном, опять на полу разложены многочисленные карты, по ним тщательно продумывается маршрут будущего мотопробега и вычерчивается фломастерами на кальке.
Утверждается экипировка, провиант и - в путь, на встречу с экипажем танкера, названного таким родным именем «Самотлор». И снова — в счёт отпуска.
Они проехали всю Сибирь и Дальний Восток, восхищались необъятными просторами, неописуемыми красотами и искренне удивлялись, как мало люди знают о сибирских нефтяниках, о Самотлоре, часто и не слышали о нем совсем.
Беседы, встречи, приглашения приезжать в Западную Сибирь на работу.
А затем – Тихий океан, встреча с экипажем танкера и выход в открытый океан на учения на подлодке.
Подводники говорили, что это уникальный случай, когда на учения в открытом океане на подлодку взяли с собой гражданского парня!
А тот, пленённый гостеприимством тихоокеанцев, дарит им на память свою кинокамеру.
Закончен ВУЗ. Новоиспечённый горный инженер увлёкся новой для себя работой. Это цементирование скважин.
В ночь-полночь вызывают его на буровую. Работа, работа, работа… Потихоньку накапливается опыт. Учитель, начальник отдела Падалко В.Б., присматривается к молодому инженеру: пора повышать оклад.
Добавили десятку. Теперь оклад аж 160 рублей в месяц. Жить можно!
Но не весь Союз ещё объездили. Пора проверить себя в горах.
В очередной отпуск четверо парней снова садятся на мотоциклы. Теперь их ждут красоты Казахстана, Памир, Каспий, Кавказ. Трое сошли с дистанции: не хватило сил и характера.
Через Каспий Подкользин переправлялся один. Долго удивлялись гостеприимные грузины, устраивая на ночлег и отдых худого, измученного мотоциклиста: «Как это можно проехать такой путь одному?!»
А впереди дорога назад, к родному дому, на Север. И она, конечно же, легче. Пройден сложный маршрут, выполнен норматив кандидата в мастера спорта.
Но нет предела человеческим желаниям.
Снова обдумывается маршрут, теперь уже на Памир и уже высшей категории сложности.
В это время на Покачах организовали тампонажный цех. Толю назначают начальником нового цеха.
Крутит баранку ЗИЛа Коля Бойков. Рядом с ним молодой шеф взахлёб делится своими планами. Строится цех, растут объёмы, осваиваются Покачи.
Появляется Покачёвская тампонажная контора, и первый её директор – Подкользин Анатолий Петрович. Покачевская тампонажная контора – ровесница нашему сыну.
— Смотри, это не твой швыряет шляпу вверх?! – спрашивает меня соседка по роддомовской палате.
— Если шляпу, то мой! – отвечаю я и выглядываю в окно.
Под окном счастливый отец что-то кричит. Рядом с ним – первоклассница дочь.
А на Покачах работы непочатый край. Меня выписали с сыном домой. Всех выписанных в тот день уже забрали из больницы, за мной же никто не едет!
— Всё, хватит! – реву я.
И на это есть серьёзная причина. Врачи мне сочувствуют, ведь не каждый день тебе представляется возможность увидеть себя по Центральному телевидению.
Именно в этот день в программе Центрального ТВ стоит получасовой концерт ансамбля Дворца Культуры нефтяников «Октябрь» города Нижневартовска, который мы записали в Москве месяца три назад!
За полчаса до начала телепередачи является-таки счастливый отец. Конечно, задержали важные дела на Покачах и плохая дорога. Пропуская мимо ушей мои упрёки, он увозит нас с сыном домой, водворяет на диван и включает телевизор.
Уже поют! Слёзы моментально просыхают. Поют неплохо, да и смотрятся хорошо!
А на завтра – снова работа, всё потихонечку отлаживается, и она уже не так, видимо, интересна.
Но вот кто-то поманил дальше на Север, в Ноябрьск. Поехали с Колей Бойковым посмотреть.
Приезжают.
— Ты знаешь, какие там дороги!
— А зачем мне ваши дороги?!
Но глава семьи решение уже принял. Впереди – Ноябрьск. Первое впечатление: вот где пустыня-то! После такой привычной нижневартовской грязи ноябрьский песок не восторгал. Но очень понравился микрорайон Южный, который впору тогда было назвать Солнечным, так выгодно отличались его жёлтенькие нарядные пятиэтажки от серо-грязного Киевского микрорайона.
И снова наша квартира превращается не понятно во что. Теперь это – диспетчерская!
— Петрович! Там на Ноябрьской платформы стоят с агрегатами, наши?
— А автобус на платформе, Петрович, ни нам ли пришёл?
— Петрович дома? Тогда запишите, пожалуйста, для него информацию: платформа номер… отгружена тогда-то и там-то.
И так с раннего утра до позднего вечера.
Сначала их было семеро. Великолепная семёрка: Николай Бойков, Василий Петров, Сергей Потехин, главный инженер Таипов, кадровичка Люба и брат Володя – все нижневартовцы и «заядлые» тампонажники.
Начинали с нуля, на пустом месте. Это был январь 1983 года.
А в июле уже цементировали первые скважины.
В октябре звоню в Муравленко.
— Ты домой когда-нибудь приедешь?!
— Не могу, пока не дам людям тепло. Здесь в общежитии плюс 14 градусов.
— А у нас в квартире - плюс 9!
Он не был дома с середины сентября до ноябрьских праздников.
— У него жена – мегера! – принесла мне новость сорока на хвосте.
— Поэтому он домой и не ездит.
На демонстрацию мы пошли без папы. Папа приехал только вечером 7 ноября. В Муравленко тоже была демонстрация, и надо было возглавить колонну тампонажников!
— В РММ тепло и вышкарей согреем! – счастливо улыбаясь, весь помытый, побритый и переодетый, доложил он нам.
А наутро новость: разморозили систему!
— До свидания, папа! – машут в окно дочурка и сын.
Как же он любил свою «тампонажку»!
Когда его вынудили уйти с этой работы, смотреть на него было невозможно
Дважды отказывало сердце. Врачи уложили в стационар.
— Он скрывается в больнице! – подогревают страсти чёрные рты.
Иду к лечащему врачу:
— Скажите, доктор, мой муж болен или он, действительно, скрывается здесь?
— Что Вы, милая! Посмотрите на кардиограмму!
Всё, здоровье дороже! Нужна работа поспокойнее.
В УПНПиКРС объявлен конкурс на должность первого руководителя.
— Подаю документы, – заявляет мне муж.
— Ты с ума сошёл! Кто ж тебе даст там работать?!
Но он чувствует в себе силы и наивно верит ещё во что-то. А руководители с собственным мнением, да ещё, если оно не совпадает с мнением вышестоящих, никому особо не нужны.
— Самостоятельности захотел?! Я вас пожую, пожую, да и выплюну – заявил один из руководящих деятелей.
Это было последней каплей. В отделе кадров появилось заявление об уходе в отпуск с последующим увольнением. А я об этом узнала совсем случайно, когда муж уже был в отпуске. Он поехал с дочерью на вступительные экзамены в ВУЗ.
У меня - тоска и депрессия… Но только не у него! Подстегнуло августовское Постановление Совмина о малых предприятиях.
И через месяц (!) малое предприятие «ЭНТОПРЭСС» уже было зарегистрировано. Причём, это не частная точка по торговле спиртным, которые тогда повсеместно появлялись.
Название «ЭНТОПРЭСС» мы придумали вместе. Когда он спросил у меня совета, я подсказала, что в названии обязательно должно быть понятие «экология», во-первых, чтобы её соблюдать, а во-вторых, были какие-то налоговые льготы на сей счет (сейчас уже не помню точно).
Поэтому «ЭНТОПРЭСС» (ударение на О) это – Экология, Новые Технологии, Оптимизация Пластов, Ремонт и Эксплуатация Скважин.
Всё очень серьёзно для первого в отрасли частного предприятия по ремонту скважин. Друзья, и их много, желают успеха.
Наконец-то он независим! Он счастлив. Никогда за двадцать лет я не видела его более счастливым, чем в те дни.
— Я никогда так много не работал! – восторженно заявил мне муж в свой последний в жизни вечер…
Я собиралась очень торжественно отметить двадцатилетие его трудовой деятельности на Тюменском Севере, пригласить всех, с кем начинали.
Но он не дожил до этой даты всего 4,5 месяца…
Моим хобби всегда были песни. Иногда и собственного сочинения. Правда, друзьям больше нравились частушки и дружественные эпиграммы в честь праздников и дней рождения. Очень у многих наших знакомых хранятся
подобные поздравления.
Только вот мужу я ничего не посвятила. Как-то всё не хватало времени. Поэтому я осмелюсь опубликовать те наивные строчки, которые написала ему, когда он ещё не был моим мужем.
Я точно знаю, что он носил листочек с этим текстом в нагрудном кармане пиджака
Хочешь, я тебя дыханием согрею,
Жаркими губами обожгу,
Поцелую нежно, как умею,
Нежно, как умею, обниму?
Хочешь, я совсем-совсем не буду
Твои руки молча отстранять?
Хочешь, все обиды позабуду,
Буду от обид оберегать?
Хочешь, я отвечу твоей ласке
Без стыда, забыв о нём совсем?
Хочешь, равнодушья сниму маску,
Стану ласковой и нежной, назло всем?
И напрасно ты меня ревнуешь.
Да, мне это просто доказать!
Подожди, ну почему целуешь,
Не позволив слова досказать?!
Толя был такой сильный, мужественный и очень красивый!
А как он читал стихи!..
Шаганэ, ты моя Шаганэ.
Потому что я с севера, что ли…
Как мне нравилось идти с ним рядом, но чаще приходилось ходить одной.
— Гуляете? – спросила меня моя сотрудница, встретив нас с Толей на улицах Ноябрьска.
— Мужа выгуливаю! – отвечаю я. - А то никто не верит, что он у меня есть!
Муж постоянно работал.
Он отдал этой работе всю свою жизнь, про него можно и нужно сказать именно так, ведь он и погиб на работе!
Не стало мужа.
Со мной рядом сынишка. Ему только 9 лет.
Учится в техническом университете дочурка, он сам отвёз её туда.
На свою первую сессию в ВУЗе дочь приехала прямо с похорон отца.
Я даже не понимаю, как она смогла её сдать!
Он очень хотел им счастья. Он для этого жил!
Он был первым директором Покачёвской и Муравленковской тампонажых контор.
Он начинал их, буквально, с нуля.
Эти два предприятия – лучшие памятники ему.
Здесь многие помнят и ценят его. Успешно работает и набирает силу созданное им перед самой гибелью малое предприятие «ЭНТОПРЭСС».
Но остались сиротами дети и безутешна вдова…
Сегодня самый печальный день в нашей осиротевшей семье.
Год назад случилось непоправимое.
Хирург, оперировавший пострадавшего в аварии не по своей вине человека, оставил внутри брюшной полости пациента марлевый тампон длиной 127 см, шириной 7 см, что и явилось причиной смерти Подкользина А.П. (листы дела 46-59, 70-93).
А через полгода после этого вопиющего ЧП я читаю в «Северной вахте», что это лучший в городе хирург!
Нет такой статьи в законодательстве, по которой можно привлечь к ответственности хирурга, так как он не должностное лицо, объясняют в нашей прокуратуре! (???)
Так что, ложась под нож хирурга в нашей больнице, вспомните о том, что за любые последствия, даже самые печальные, хирург ответственности не несёт!
Видимо, именно поэтому ни он, ни другие, так и не почувствовали своей вины в случившемся.
Мы не услышали от медиков ни слов сочувствия, ни слова вины.
Не нашлось слов соболезнования и у руководителей объединения, под началом которых он проработал ни один год.
Но он, в отличие от хирурга, являлся, видимо, всё-таки, должностным лицом, потому что постоянно нёс ответственность перед рабочим коллективом и перед руководством за свою деятельность и поступки.
Слава Богу, многие, и их – большинство, хранят об Анатолии Петровиче светлую память.
А сколько людей пытались нам помочь в те страшные дни, когда он умирал, мучаясь в реанимации 12 суток!
В Ташкенте, Ивано-Франковске, Киеве, Уфе, Нижневартовске, Сургуте, Риге, Москве, Тюмени, - везде, знакомые и не знакомые мне люди пытались найти ему дефицитные лекарства, чтобы поставить его на ноги.
В реанимации разрывался телефон – десятки людей ежедневно справлялись о его здоровье и предлагали для него свою кровь.
Низко кланяюсь вам, люди!
Год назад у меня не было сил хоть как-то выразить вам свою признательность и благодарность. У меня и сейчас их немного.
Но я благодарю вас за сочувствие, бескорыстие и поддержку.
Зачем я это пишу?
Конечно, мною движет не проходящая боль, очень трудно жить сейчас без него.
Но не только поэтому.
Я обращаюсь к живым.
Оглянитесь: вокруг вас – люди.
Не топчите друг друга!
И себя берегите... Пока живы...
Опубликовано 30.11.1991 г. в газете «Северная вахта» № 142 (1390).
г. Ноябрьск, ЯНАО, Тюменская область. Крайний Север.
Сегодня, 28 ноября 2010 года исполнилось ровно 20 лет, как не стало моего мужа.
Я до сих пор одна.
К сожалению (или к счастью), мне есть с кем сравнивать.
В моём рассказе нет ни слова вымысла. Всё это абсолютно документально.
28.11.2010г.
(Ближнее Подмосковье)
P.S. Предлагаю вашему вниманию статью, которую я написала очень давно. И сегодня опубликовала ее здесь, в ДЗЕН. Просто день сегодня у меня никудышный, тяжелый.
До 2000-го года переживала его очень тяжело.
Спасибо внучке: 28 ноября 2000 года она взяла и родилась в этот самый день! И этот мрачный день засиял новыми красками, красками радости и праздника.
Сегодня я сходила к внучке, поздравила ее Днем рождения и пошла домой, чтобы написать здесь эту статью.